Когда заходит речь о победе во Второй Мировой, а особенно в ее части, называемой «Великой Отечественной», то чаще как о творцах победы вспомнят о Жукове, Сталине, о полководцах рангом поменьше. Но Сталин на фронт выезжал лишь раз. Не Жуков вел танк в атаку, не Рокоссовский при всем моем уважении к нему стоял у пулемета. Конев или Крейзер не поднимались в штыковую под свинцовым ураганом.
А вот простому солдату, простому человеку что досталось. Если погиб – безымянная могила, если жив – раз в году гвоздичка.
Я думаю, что в СССР вполне сознательно культивировался культ неизвестного солдата, не только из-за невозможности всех погибших назвать поименно, но и из соображений, что у победы должна быть одна-две персонификации: ее главнокомандующие. Взять. К примеру, могила Неизвестного солдата в Александровском саду Москвы. Какие меры приняты к тому, чтоб установить его имя?.. И если бы его удалось установить – было бы оно обнародовано. И, наконец, какой подвиг он совершил?.. «Имя твое бессмертно, подвиг твой неизвестен». Это просто неопознанный солдат, на которого пал выбор. Это памятник не солдату на самом деле, это памятник безмолвию, забвению.

Так получилось, что последняя линия обороны Москвы проходила через мое Подмосковье. Она действительно была последней, не только потому что дальше немцы не прошли. Но и потому что прорвись они – затыкать ее было бы некому. В лесу еще не до конца заросли окопы. Может, в земле до сих пор гниет какая-то жестянка. Мне стало интересно, кто сидел в этих окопах – оказалось курсанты пехотного училища, недоучившиеся полуофицеры. Их сняли с занятий, послали, может быть, на поезде в Подмосковье – от Киевского вокзала сюда лишь час езды. Командование их размещалось в километрах пятнадцати – в Алабино. К счастью, тогда никто из них не погиб – немецкая атака прошла в пяти километрах севернее и быстро захлебнулась. Ребят отправили назад в классы, и они, может быть, погибли в другой битве.

Как их звали? О чем они думали тогда на морозе? О чем думали их командиры в десяти верстах за их спинами?..

Когда я спрашиваю, а кто самый награжденный военнослужащий в СССР, обычно вспоминают Брежнева. Самый награжденный военнослужащий в армии США – Оди Мерфи, который дослужился до звания – страшно сказать – старшего лейтенанта.

У победы всегда есть имя личное. И это не имя того, кто легким взмахом руки посылал в атаку полки. Поскольку за линией фронта находился человек, который поступил также. Иногда есть человек, находящийся на поле боя, в чине довольно скромном, который в общем хаосе принимает решение, которое изменяет ход сражения.

69 лет назад состоялась битва, сравнимая пожалуй только со Сталинградом. Причем это был «морской Сталинград» - 200 кораблей схлестнулись в жестокой драке у атолла Мидуэй. 150 из них были японскими и Императорский флот не видел причин, по которой им не удалось бы задать трепку американцам. Но бой выиграли именно наши союзники, что стало переломным моментом во всей войне не Тихоокеанском ТВД. Потеряв четыре авианосца и четверть тысячи подготовленных морских пилотов, Япония уже не оправилась от удара до конца войны.



Посмотрите на этого человека – это Кларенс МакКласки. Это человек, который переломил ход сражения и все войны. В ранге лейтенанта-коммандера (аналог майора) он повел свою авиагруппу на японскую эскадру. Но в указанном месте ее не обнаружил. Потратив час на поиски, и почти израсходовав топливо, он замечает одиночный эсминец. И хотя баки пусты, пора возвращаться – принимает решение преследовать японца. На удалении 35 миль от начальной точки, японский эсминец наводит авиагруппу на эскадру. И…

«…Капитан 3-го ранга МакКласки, пикировавший первым, видел совершенно не повреждённую полётную палубу с самолётами, стоявшими в полной готовности к вылету на корме. Эрл Галлахер, пикирующий четвёртым, заметил столбы воды от двух близких разрывов и взрыв своей собственной бомбы, разорвавшейся среди стоявших на палубе самолётов. Младший лейтенант Клайс, пикирующий седьмым, видел уже море огня, бушевавшего на корме авианосца, но совершенно не повреждённый центр полётной палубы с нарисованным на ней красным кругом. Именно в этот круг и угодила его бомба. Так всё и продолжалось до младшего лейтенанта Голдсмита, пикировавшего последним. Голдсмит ясно видел, как авианосец, который теперь представлял собой пылающий остов, пытался маневрировать в отчаянной попытке избежать дальнейших попаданий
…»

К вечеру японской эскадры не существовало.

Всякое могло случиться. МакКласки мог не заметить эсминец, мог приказать возвращаться, эсминец мог плыть не к эскадре, а от нее или по каким-то делам. Но он принял решение, оно оказалось верным.

Помянем героя хотя бы сегодня – этот человек того достоин.
Ну и напоследок – годный клип с годной музыкой.
Прочувствуйте.