Если хочешь, учись начинаться во сне.
Если можешь, расти на чужие следы.
А не хочешь, живи в промежутках беды.
А не можешь, мешай теплый сумрак в вине.
И за званье платить неизведанным брось.
Спрячь за скудностью окон чистейший бокал,
Чтоб распятый на стенке печальный Христос
Ни за что, никогда, ни о чем не узнал.
Скулы комнаты сдавит простуженный день,
А потом неподвижность едва ль встрепенется.
Ты никто, незачем, никуда и нигде.
Ты конечен. И вечность тебя не коснется.
Если веришь, рискуй возгораться в тепле.
Если знаешь, попробуй другое пространство.
А не хочешь, лиши пустоту постоянства.
А не можешь, закат разводи в хрустале.
И каких-то гостей откровения слей
В мутноватый зрачок, в равнодушье стекла,
И с холодной беспечностью выпить сумей
Их печаль - не твое. Их слова, что зола.
Неуслышанный дважды умеет молчать,
Но умение верить уже не вернется.
Не страдай тем, чего не успеешь зачать.
Стоит ли, если вечность тебя не коснется?
Если видишь, то знай, что не то, что на дне.
Если слышишь, то чувствуй, что это иное.
А не хочешь, живи тем, что рядом с тобой.
А не можешь, забудь - это есть и во мне.
Синей стрелкой наверх не укажется путь,
Потому что она никогда не проснется.
В этом весь ее ужас и вся ее суть
И намеки на ту, что тебя не коснется.
Белый зверь не зашел, постояв у крыльца.
Путь в твой призрачный дом диким лесом порос.
И покинул свой крест изумленный Христос,
Наконец окунувшись в твой взгляд до конца.
И растаяло солнце в безразличье болот,
И река утопилась, лишившись начал.
Сделай так: если кто-то к тебе подойдет,
Чтобы он никогда ни о чем не узнал.
Пусть хрустальный бокал чуть коснется лица,
Пусть затравленный вечер ему улыбнется,
Чтобы он не успел испугаться конца
И подумать о той, что его не коснется.
