Пишу это, наверное, для себя. Но если кому интересно...
Тридцать лет бабушка Вера прожила со свекровью.

Сначала в комнате в бараке, потом у них была комната в коммуналке. Квартиру им дали уже когда моя мама в начальной школе училась. Бабушка Вера и прабабушка Лена друг друга на дух не переваривали. Уже через много лет после того, как свекровь умерла, баба Вера все-таки ходила на ее могилу, но с трудом, с тяжестью, наверное, это было своеобразное чувство долга.
Моя мама рассказывала, что бабушка Лена в старости говаривала, что умереть не страшно и когда в земельку мягкую закапывают – тоже не страшно. Но так не хочется, чтобы тебя засыпали глыбами.
Моя прабабка Лена умерла в Крещенские морозы (мне тогда было года три, и я ее практически не помню). Могилу выкопали накануне, от мороза земля вся заледенела, и когда ее засыпали, глыбы мерзлой земли грохали по крышке.
Когда умерла моя бабушка Вера, в принципе ее можно было похоронить рядом со свекровью. Но, естественно, никто этого не сделал. Чтобы не нарушать покой ни той, ни другой.

Деревню Вантеево, в которой бабушка Вера родилась, в 50-е годы затопили. Сейчас на ее месте – Горьковское водохранилище. Перед затоплением все дома ломали, все деревья вырубали. И церковь взорвали. Дед Иван (бабушкин папа) тоже в этом участвовал – а куда деваться? Приказ. Потом, уже после переезда в Чкаловск, у него так активировалась военная контузия (ранило под Сталинградом), что он много лет не мог ни говорить, ни двигаться – лежал бездвижно на полатях. Бабушка Харитина была уверена, что это Бог его наказал – за церковь.