Военное дело
Мы не ошибемся, если скажем, что в средневековой Европе не было более организованной и подготовленной военной силы, нежели тамплиеры и их извечные соратники и конкуренты — госпитальеры. В отличие от воинов феодальных дружин храмовники обязаны были иметь единообразную экипировку. Это касалось не только одежды, но и вооружения. Рыцарь располагал скромным с виду, но надежным оружием. Не допускалось золочение стремян и удил. Рыцарь-тамплиер располагал тремя боевыми конями, а Магистр мог даровать ему четвертого. Полагался также конный оруженосец. К доспехам предъявлялись особые требования. Ввиду того что Орден вел боевые действия на Ближнем Востоке, а также на Пиренейском полуострове, в условиях жаркого климата, броня должна была быть легкой и надежной. Она состояла из нескольких компонентов. Корпус защищала кольчуга до колен, под которую одевали стеганую куртку — оплечье. Поверх кольчуги, как уже говорилось, надевалась белая котта и плащ. На голову рыцарь перед боем одевал большой рыцарский шлем с забралом или легкий шлем без бармицы. Последний пользовался большей популярностью, часто дополняясь кольчужным капюшоном, под который одевалась кожаная набивная шапочка.
|
|
|
Печати Ордена тамплиеров — кресты, кони, храмы...
|
В отличие от рыцарей сержанты носили на голове широкополые железные шапки — прообраз современных касок. Ноги рыцаря защищали кольчужные чулки. Средства обороны дополнялись большим треугольным щитом. Наступательное вооружение тамплиера регламентировалось «Уставом». Всякий рыцарь должен был иметь длинный обоюдоострый меч. Конному воину полагались копье и палица. На походе употреблялись три ножа: боевой кинжал, нож для хлеба и нож с узким лезвием, что позволяло использовать его в качестве шила. Рыцарь перевозил свои пожитки в двух мешках: один — для белья, а другой — для доспехов. Большую часть походного груза вез оруженосец, который не следовал за своим сеньором, а ехал впереди него, чтобы тот мог держать слугу в поле своего зрения. Для ночевки в полевых условиях у рыцаря имелась небольшая палатка.
В основе военного могущества тамплиеров лежал принцип беспрекословного повиновения нижестоящих вышестоящим. Основатели ордена справедливо полагали, что в бою, помимо профессионального владения оружием, дисциплина является важнейшей составляющей успеха, компенсирующей относительную малочисленность: даже в период расцвета контингент рыцарей-монахов в Святой Земле не превышал пятисот человек. «Устав» запрещал рыцарю покидать свое место без разрешения. Вступить в бой или выйти из него воин мог только по приказу свыше. Статьи «Устава», касающиеся поведения воина в бою, полны спокойствия:
«И если на пути будет брошен боевой клич, братья, находящиеся ближе всех, могут пересесть на своих коней, взять свои щиты и копья и держаться спокойно, ожидая приказа маршала».
Душевный покой и беспрекословное повиновение членов братства должны были стать следствием культивирования в Ордене идеи Божьего провидения, точнее, всевластия Господа над жизнью и смертью. Как уже отмечалось, самой, пожалуй, важной частью орденской атрибутики являлось знамя, стяг. Gonfanon baussant. Гордо реющий над полем боя он был не только ориентиром для воинов-монахов, но и средством поддержания в них боевого духа. Пока знамя поднято — Орден жив, Орден сражается, и каждый взмах меча храмовника — вклад в грядущую победу над врагом. Знамя — это надежда для всех и для каждого в отдельности. В связи с этим «Устав» уделял особое внимание мерам по защите стяга. Перед началом сражения маршал поднимал его, творя молитву. Рядом с маршалом вставал воин со свернутым запасным знаменем. Восемь или десять рыцарей тут же образовывали кольцо вокруг знаменосцев. Эта знаменная группа вступала в бой первой.
Ни при каких условиях нельзя было опускать знамя или использовать его в качестве копья. Маршал мог выпустить флаг только с последним вздохом или в случае тяжелого ранения. Если маршал погибал или получал тяжелое ранение, то второй знаменосец обязан был принять стяг в свои руки. Запасное знамя разворачивалось, только если основное рвалось в клочья. Бросить стяг на поле боя означало совершить тягчайшее преступление перед Орденом и подвергнуться суровой каре: «И наказание может быть столь великим, что возможно его заковать в кандалы, чтобы никогда больше не носить ему знамени и не быть командором рыцарей... Ибо когда опускают знамя, те кто находится далеко, не знают от чего это ... а люди, которые теряют свое знамя, впадают в великую растерянность, и сие может обернуться к полнейшему разгрому».
«Устав» запрещал рыцарям покидать поле боя, пока знаменем не подан знак к отступлению. Конечно же, тамплиеры отнюдь не являлись воплощенным идеалом христианской добродетели, но бесспорно и то, что шаги в этом направлении предпринимались как со стороны самих рыцарей так и со стороны орденского руководства. Даже противники вынуждены были отдавать должное храбрости и самообладанию храмовников как на поле боя, так и в плену.
Святая Земля
|
|
|
Благословение
святого Бернара...
|
Основы своего могущества и авторитета Орден заложил в Палестине. Именно там, вдалеке от родины, тамплиеры снискали славу лучших воинов Европы. Там же им было суждено испытать горечь утрат и боль поражения.
Хотя временем основания братства храмовников принято считать 1118—1119 гг., свидетельства об активных военных действиях тамплиеров в качестве самостоятельной военной силы относятся только к 1138 г., когда рыцари во главе с магистром Робером де Краоном приняли участие в битве при Такуа.
По поводу столь продолжительного информационного пробела существует масса гипотез, но, возможно, рыцарей попросту было так мало, что о них не считали нужным даже упоминать.
В период Второго крестового похода (1147—1148 гг.) тамплиеры были уже в гуще событий. 24 июня 1147 г. Великий магистр Ордена — всё тот же Робер де Краон — вместе с Великим магистром госпитальеров — Раймондом де Пюи — присутствовал на совете руководителей крестоносцев.
Людовик VII обрел в лице храмовников надежных союзников. Во время перехода через ущелье в направлении Лаодикеи крестоносное войско попало в засаду. В рядах европейцев стала распространяться паника, король был в полном замешательстве и готовился проститься с жизнью. Ситуацию спасли тамплиеры. Новый Магистр Ордена — Эврар де Бар — и его приближенные, взяв инициативу на себя, организовали отпор туркам. Под ударами храмовников и опомнившихся французов противник вынужден был отступить. Как уже говорилось, Людовик VII до конца дней своих будет питать к Ордену чувства признательности и уважения.
Тамплиеры никогда не были просто составной частью крестоносных сил на Востоке. У храмовников, как, впрочем, и у госпитальеров, всегда был свой взгляд на вещи. Дело в том, что для военно-монашеских орденов Палестина была не абстрактным сосредоточением святых для христианина мест, которые требовалось освободить от присутствия иноверцев в ходе единовременной акции. Палестина для них являлась местом постоянного пребывания и несения службы, местом, где находились их обширные владения и главная резиденция.
Эта земля для многих стала вторым домом. Естественно, что тамплиеры более других крестоносцев понимали всю сложность ситуации на Востоке. Они вынуждены были не только выполнять функции бойцов, но и пытаться жить в условиях вражеского окружения. Крестоносцы приходили и уходили, а рыцари-монахи оставались лицом к лицу с постоянной угрозой уничтожения. У них не было возможности уйти, ведь их присутствие в Святой Земле не ограничивалось каким-либо сроком. В связи с этим рыцари становились неплохими дипломатами и нередко находили союзников среди врагов.
Например, когда король Иерусалима Амори I попытался по наущению императора Византии нарушить союз с султаном Египта, Великий магистр тамплиеров Бертран де Бланфор, сменивший на этом посту Эврара де Бара, наотрез отказался участвовать в походе. Он прекрасно понимал, что для франков султан — единственная поддержка в деле противодействия агрессивным планам Нуреддина, правителя Мосула. Амори решил действовать на свой страх и риск, в результате чего ситуация вокруг Иерусалимского королевства обострилась, а храмовников обвинили в предательстве общехристианского дела.
Середина XII столетия — период, когда военно-монашеские ордена обратились к тактике создания сети неприступных крепостей. Первой из них для храмовников стал Сафет в Галилее, на родине Христа. Тамплиеры мечтали превратить в свой оплот город Аскалон. Расчетливые монахи надеялись, что этот торговый египетский порт не только станет надежным щитом южных рубежей христианских владений на Ближнем Востоке, но и принесет Ордену значительный доход. Они убедили очередного иерусалимского короля предпринять в 1153 г. поход против этой твердыни. Город был хорошо укреплен, его стены защищал многочисленный гарнизон. 13 августа осажденные подожгли осадные машины штурмующих, и король Балдуин III готов был снять осаду. Упорствовали лишь тамплиеры, которым помогло чудо. Ночью переменился ветер, и огонь с пылающих остовов осадных сооружений перебросился на стены укрепления. Потушить пожар не удалось, а на рассвете горевший участок стены рухнул.
Великий магистр Бернар де Тремеле вместе со своими воинами бросился к пролому. Вместо того чтобы обеспечить быстрый доступ в город всем крестоносным силам и тем самым окончательно подавить сопротивление осажденных, Тремеле и его свита пропустили внутрь крепости только орденский отряд общей численностью в сорок всадников. Те двинулись по улицам, тесня турок, которые, впрочем, быстро пришли в себя. Тамплиеры были окружены и перебиты. Победа ускользнула из рук крестоносцев, а тела смельчаков-храмовников долго украшали крепостные стены.
Мы никогда не узнаем, чем руководствовался Великий магистр, принимая столь безрассудное решение: сам он погиб, а свидетельских показаний история не сохранила. Оппоненты Ордена утверждают, что рыцари пошли на это безрассудство, ослепленные яростью и жаждой наживы. Не исключено, что так оно и было. Со временем грех корыстолюбия глубоко укоренился среди храмовников наравне с гордыней и склонностью к интригам. Трусами они не были: поражение под Аскалоном — лишнее тому подтверждение. Ни одно крупное столкновение в Святой Земле не обходилось без участия этих мужественных воинов.
В июне 1157 г. тамплиеры прикрывали отступление войск короля Балдуина III в ходе сражения с войсками эмира Мосула. В 1162 г. они приняли участие в походе на Египет. Воспользовавшись ситуацией, Нуреддин осадил Антиохию и крепость Харим. Войска франков вынуждены были развернуться и в спешном порядке двинуться на помощь осажденным. Понеся значительные потери, тамплиеры деблокировали Харим. Известие о подходе войск иерусалимского короля заставило Нуреддина отказаться от попыток захватить Антиохию.
Со смертью в 1174 г. короля Иерусалима Амори II для владений франков в Палестине наступили тяжелые времена. Престол перешел к прокаженному тринадцатилетнему мальчику — Балдуину IV. Превозмогая свой смертельный недуг, этот мужественный юноша находил в себе силы заниматься государственными делами. Политическая напряженность в регионе нарастала. У франков появился сильный и жестокий противник в лице султана Египта Салах ад-Дина. Бывший мамлюк, этот талантливый полководец в 1177 г. объявил против иноверцев-христиан джихад. Дело осложнялось внутренними раздорами, участие в которых приняли и госпитальеры с тамплиерами. Конфронтация между орденами дошла до открытых вооруженных столкновений. В 1170 г. Великим магистром Ордена Храма стал Одон де Сент-Аман — смелый до безрассудства авантюрист.
Уже известный нам Гийом Тирский, и без того мало симпатизировавший Ордену, писал о нем как о человеке, «из ноздрей которого вырывалась ярость, не боявшемся Бога, не уважавшем людей».
В 1172 г. люди Сент-Амана перерезали послов короля к главе секты ассасинов — Старцу Горы, который предложил Иерусалиму союз против Салах ад-Дина. Когда король потребовал выдать убийц, магистр ответил решительным отказом. Сент-Аман не питал иллюзий по поводу перспектив союзов с радикальными исламскими сектами и действовал на свой страх и риск так, как считал нужным. Он предпочитал рассчитывать только на собственные силы: вскоре после вторжения султана Египта ему удалось убедить короля неожиданно напасть на превосходящее войско противника близ городка Лидда. Отряду, в составе которого сражались восемьдесят тамплиеров, посчастливилось рассеять вражеское войско.
|
|
|
Святой Бернар:
страница хроники
|
Впрочем, для Салах ад-Дина кампания 1177 г. была пробой сил или разведкой боем. Он не стал продолжать военные действия, а предложил мир. Балдуин согласился: несмотря на тяжелые условия, он надеялся на поддержку западных христианских государств. По соглашению крестоносцам было запрещено отстраивать разрушенные и возводить новые крепости. Однако тамплиеры пренебрегли запретом: по приказу Сент-Амана и с молчаливого согласия короля на Броде Святого Иакова они возвели крепость.
Реакция султана была молниеносной. Внезапным ударом форт был стерт с лица земли, а гарнизон уничтожен; сам Великий магистр, вместе с несколькими ранеными рыцарями, попал в плен. За его освобождение правитель Египта потребовал огромный выкуп. Гордый тамплиер отказался. Верный орденскому братству, он не пожелал воспользоваться шансом, которого были лишены его товарищи по несчастью. Обрекая себя на смерть, Одон де Сент-Аман заявил: «Тамплиер может предоставить в качестве выкупа только свой пояс и боевой кинжал».
После его смерти (1180) магистерство — уже в преклонном возрасте — принял Арно де Ла Тур Руж, и в 1184 г. его сменил фламандец Жерар де Ридфор. Его избрание стало непростительной ошибкой орденского руководства. Новоиспеченный магистр не обладал ни способностями военачальника, ни талантом политика. Склонный к бездумным авантюрам, мстительный и безмерно властолюбивый человек, он поставил Орден на край гибели.
Сразу же после избрания новый Великий магистр ввязался в дворцовый конфликт, связанный со смертью Балдуина IV. На иерусалимский престол тогда претендовали двое: Ги де Лузиньян, муж старшей сестры Балдуина, и Раймунд Триполитанский. Не без поддержки тамплиеров Лузиньян заполучил корону.
На Ридфоре лежит значительная доля ответственности за потерю Иерусалима. Весной 1187 г. Салах ад-Дин вновь повел своих воинов в поход против франков. Поводом для вторжения послужило безрассудное нападение Рене Шатийонского на караван, сопровождавший сестру султана. Египетское войско было как никогда велико: о каком-либо контрнаступлении не могло быть и речи. Тем не менее, Ридфор, имея в распоряжении отряд в 138 человек, решил внезапно атаковать противника у Крессонского источника, что близ Назарета.
Великий маршал Жак де Майи, пытавшийся предотвратить трагедию, был обвинен в трусости. Произошла перепалка, в ходе которой бывалый воин, предчувствуя исход битвы, бросил: «Я умру перед лицом врага как честный человек. Это Вы повернете поводья как предатель!»
В сущности, так и произошло. Жак де Майи разделил участь большинства воинов. Его бездыханное тело нашли на поле боя. Что касается Ридфора, то он бежал в сопровождении двух рыцарей, покрыв себя позором.
Салах ад-Дин продвинулся к Иерусалиму. На пути у египтян встала крепость Тивериада. В тяжелый дневной зной Ридфор убедил короля совершить марш-бросок к осажденному городу. Изнуренных жаждой крестоносцев египтяне встретили близ селения Хаттин. Франки вновь потерпели сокрушительное поражение, понеся значительные потери. Военно-монашеские ордена были обескровлены. Тамплиеры потеряли двести тридцать человек, в результате чего, как свидетельствует современник, Орден «почти обезлюдел».
После Хаттина в руках султана оказались и Ридфор, и сам король иерусалимский. Им сохранили жизнь, в то время как прочие пленные, среди которых было много госпитальеров и тамплиеров, приняли мучительную смерть.
Дорога на Иерусалим была открыта. Защищать город было некому. Султан потребовал выкуп. Огромная сумма не была внесена в полной мере: отчасти это произошло по вине военно-монашеских орденов, которые располагали достаточными средствами. В итоге 11 тысяч человек оказались в рабстве. Остальных тремя потоками вывели из города, причем Салах ад-Дин разрешил им забрать с собой наиболее ценную часть имущества.
Продолжением катастрофы стало падение целого ряда крепостей: были потеряны Сафет, Тортоза, Газа. Примечательно, что в это же время султан освободил Жака де Ридфора, взяв с того клятву впредь не обнажать меча против мусульман. Клятву де Ридфор нарушил, возглавив сопротивление Тортозы. Возможно, совесть не оставляла в покое незадачливого магистра и он искал смерти на поле брани. Смерть настигла его под стенами Акки в 1189 г., когда крестоносцы одновременно должны были и осаждать город, и сопротивляться подошедшим войскам султана.
Очередной Великий магистр был избран только в 1191 г. Им стал друг Ричарда Львиное Сердце Робер де Сабле. Это избрание произошло вскоре после высадки крестоносцев в Палестине. Как известно, Третий крестовый поход проходил на фоне соперничества королей Англии и Франции, но де Сабле умудрился сохранить за Орденом благосклонность обоих монархов. Вальтер Скотт в своем романе несколько поступился истиной, изобразив тамплиеров заклятыми врагами английского короля. Да, храмовники убеждали Ричарда не идти на Иерусалим, но не потому, что их заботили, прежде всего, меркантильные интересы. Опытные воины, они понимали, что если Святой Град будет захвачен, то удержать его крестоносцам просто не под силу: ведь крепостные сооружения Иерусалима так и не были восстановлены. Храмовники призывали укреплять прибрежные крепости, надеясь превратить их в плацдарм для дальнейшего продвижения.
В ходе Третьего крестового похода тамплиеры неоднократно подтверждали статус лучших европейских воинов. 7 сентября 1191 г. они отличились в битве под Арсуфом. Затем, во время марша к Аскалону, они буквально спасли крестоносное войско от полного разгрома. Двигаясь вдоль морского побережья, оно было неожиданно атаковано. Тамплиеры сумели быстро перестроиться и отразить нападение. Хронист по этому поводу записал, что рыцари Храма сражались дружно, «как братья от одного отца».
Третий крестовый поход окончился неудачно. Франки потеряли крепость Аскалон, а король Ричард в одежде тамплиера вынужден был тайно отправиться на родину.
За крестоносцами остались владения на севере Палестины, о былой мощи приходилось лишь вспоминать. Но тамплиеры не собирались опускать руки. В 1218 г. после неудачного штурма горы Фавор храмовники, по приказу Великого магистра Гийома Шартрского, сооружают на подступах к Хайфе, у мыса Атлит, Замок Паломника. Ускоренными темпами была возведена сеть укреплений на севере Сирии. Между Тортозой и Триполи поднялись стены крепостей Блан, Крак и Архейм. К началу 1244 г. рыцари закончили восстановление Сафета.
Интенсивное возведение крепостей призвано было компенсировать малочисленность Ордена. К началу XIII в. он имел на Ближнем Востоке три сотни конных воинов — силу серьезную, но для действий против турок недостаточную. Рисковать людьми в открытом бою было равносильно самоубийству, однако избежать столкновений вообще тоже не удавалось. В таких случаях рыцари старались достойно встретить врага. Жак де Витри, епископ Акки, характеризовал поведение тамплиеров в бою так: «По приказу своего командира они вступали в бой и продолжали биться отважно и смело, сохраняя боевой порядок и не поддаваясь искушению вступить в беспорядочную схватку с противником, так что, первыми начав битву, отступали последними … вот почему они вызывали такой ужас у врагов веры Христовой — ведь они в одиночку способны были выступить против тысячи, а вдвоем могли преследовать десять».
Простим автору вышеприведенных строк пафосное преувеличение, но в одном он был прав: воинствующие монахи продолжали оставаться наиболее боеспособной силой крестоносцев на Востоке. Кроме того, они старались сохранить за собой статус самостоятельной политической силы, ввязываясь в разного рода интриги. Так, храмовники вмешались в конфликт между правителем Антиохии и королем Армении.
В первой половине XIII в. католический мир несколько раз предпринимал попытки взять реванш на Востоке. В 1217 г. крестоносцы из Венгрии, Баварии и Австрии высадились в Египте. Тамплиеры настояли на действиях против портовой Дамиетты. Город был прекрасно укреплен, и осада растянулась на несколько лет. Осаждавшие страдали от недостатка продовольствия и болезней, прежде всего — от скорбута (цинги). Султан Малек ал-Каиль предложил крестоносцам сделку: при условии снятия осады он отдает Иерусалим. Тамплиеры были непреклонны: они убедили вождей крестоносцев ответить отказом. В 1219 г. город пал. За победу заплатили высокую цену: тысячи погибших и умерших от болезней, в том числе и сам Великий магистр храмовников. Армия победителей была настолько истощена, что — вместо победоносного движения на север — пришлось заключить с султаном Египта восьмилетнее перемирие. Более того, христиане не смогли удержать и Дамиетту.
Фридрих II Гогенштауфен, отлученный от Церкви германский император, также внес в дело освобождения Гроба Господня свою своеобразную лепту. В 1228 г. он с великой помпой высадился в Палестине во главе многочисленного войска. Главы военно-монашеских орденов встретили его достаточно прохладно. Они отказались присоединиться к свите императора, но следовали в сопровождении своих воинов в отдалении. Экспедиция Фридриха II не была сопряжена с отчаянными кровопролитными схватками. Император не желал проливать кровь своих воинов ради абстрактных христианских ценностей. Поняв, что ему не заполучить корону Латинской империи, он заключил мирный договор с султаном Египта. Договор предусматривал передачу христианам Иерусалима, но без права восстанавливать крепостные стены города. Скрепив документ своей печатью, Фридрих посчитал свою миссию выполненной и собрался в обратный путь. И госпитальеры, и тамплиеры, и даже соотечественники-тевтонцы осуждали действия императора. Великий магистр тамплиеров Пере де Монтегаудо обвинил его в предательстве общехристианского дела. Все прекрасно понимали, что, соблюдая букву договора, удержать Иерусалим, в условиях постоянной конфронтации с исламским окружением, просто невозможно. Когда тамплиеры и госпитальеры попытались склонить некоторых германских воинов остаться для защиты Святой Земли, император пригрозил, что велит своим лучникам стрелять во всякого, кто приблизится к немецкому лагерю.
Недостаток людей, способных владеть оружием, превратился в постоянную проблему для палестинских крестоносцев. В середине сороковых годов приток пополнения из европейских орденских командорств на какое-то время пресекся вообще. Это было связано с тем, что значительная часть тамплиеров и иоаннитов пала в Славонии, Венгрии и Польше в боях с монгольскими завоевателями.
В то же время вновь активизировал свои действия Египет. В 1244 г. египетский полководец Бейбарс нанес при Газе поражение объединенному войску тамплиеров и госпитальеров. В составе обоих орденов в живых осталось по двадцать-тридцать человек. В том же году турки захватили Иерусалим.
Надежда затеплилась, когда в августе 1248 г. в дельте Нила высадилась крестоносная армия короля Франции Людовика IX Святого. Однако уже в феврале 1250 г. в битве при Аль-Мансуре она потерпела сокрушительное поражение от того же Бейбарса.
Сам король попал в плен. Крестоносцам пришлось выложить в качестве выкупа впечатляющую сумму: турки потребовали 500 000 ливров. Большую часть этих денег предоставили тамплиеры, но о каком-либо продолжении похода даже мечтать не приходилось.
Последние десятилетия пребывания крестоносцев в Палестине прошли под знаком междоусобной борьбы между генуэзцами и венецианцами. Этих искушенных дельцов в первую очередь волновали вопросы получения прибыли от морской торговли. Проблемы Святой Земли для них были либо второстепенны, либо вообще несущественны. В отличие от госпитальеров, принявших сторону генуэзцев, тамплиеры во главе с магистром Тома Бераром старались не участвовать в междоусобицах. Глава Ордена слал одно за другим письма папе и европейским государям, умоляя их оказать защитникам палестинских святынь помощь.
Запад, утомленный бесперспективной борьбой с мусульманами, которые никого не трогали, был глух к этим крикам отчаяния: монархов и баронов волновали проблемы собственных государств. Надежда на помощь из-за моря слабела год от года. Положение крестоносцев продолжало ухудшаться. К 1265 г. под ударами Бейбарса тамплиеры оставили Цезарею, Сафет, Бофор и Гастен, сдали Антиохию и Арсуф.
Через два года после потери перечисленных выше крепостей Генеральный досмотрщик ордена Эмбер де Пейро накинул плащ тамплиера на плечи молодого французского рыцаря Жака де Молэ. Юный тамплиер не мог, конечно, даже подумать, что ему будет суждено не только увидеть падение последнего оплота крестоносцев в Святой Земле, но и принять мученическую смерть в качестве последнего Великого магистра Ордена.
25 мая 1273 г. Великим магистром был избран командор Апулии Гийом де Боже. Он возглавил братство в трагический период. Владения крестоносцев ограничивались городами Акка и Триполи, а также несколькими крепостями. При том отношении, которое Запад питал к проблемам Святой Земли, потеря этих территорий была лишь делом времени.
В 1289 г. султан Килавун, заклятый враг крестоносцев, двинулся в поход. Первой жертвой должен был стать город Триполи. Де Боже, получивший от своих лазутчиков сведения о продвижении противника, спешно послал гонца к триполитанцам. Те подняли посланца на смех. Не поверив в близость смертельной угрозы, они поплатились за свою беспечность. В марте 1289 г. турки ворвались в крепость, преодолев сопротивление защитников. В городе началась резня. Кто мог — бежал в порт. Воины духовно-рыцарских орденов пытались сдержать натиск противника. Благодаря их мужеству сотни мирных жителей спаслись, погрузившись на торговые суда.
Ценой огромных усилий крестоносцам удалось заключить перемирие, но воспользоваться им они не сумели. Весной 1291 г. прибывшие из-за моря добровольцы перебили в порту Акки купцов-мусульман. Катастрофа стала неизбежной. Наследник Килавуна — Малек ал-Эссераф во главе пятнадцатитысячного войска, оснащенного множеством осадных машин, двинулся к городу. Некоторые хронисты, говоря о турецком войске, называют другую цифру: 60 000 кавалеристов и 160 000 пехотинцев. Осада длилась почти полтора месяца. Силы защитников были невелики: 700 рыцарей и 13 000 сержантов. Сорокатысячное мирное население могло надеяться только на них и на Бога.
В этом последнем трагическом акте крестоносной эпопеи давние конкуренты — госпитальеры и тамплиеры — сплотились как никогда. Де Боже стал душой сопротивления, но был смертельно ранен. Жерар де Монреаль так описывает этот трагический эпизод со слов очевидца: «Когда он почувствовал, что смертельно ранен, то тронулся на коне вперед; все подумали, что он уезжает, дабы спастись, поэтому хоругвеносец поехал перед ним, а вся его свита последовала за ним. Пока он ехал, крестоносцы подбежали к нему и закричали:
— Бога ради, сир, не уезжайте, ведь город скоро погибнет!
И он громко ответил:
— Сеньоры, я не могу больше, ибо я мертв, смотрите.
И тогда мы увидели вонзившуюся в его тело стрелу. Сказав это, он, вытащив стрелу, бросил ее на землю, склонил голову и чуть не упал с коня, но его люди, спешившись, поддержали его, сняли с коня и положили на большой, широкий щит, который там валялся».
После смерти Гийома де Боже командование перешло к маршалу ордена Пьеру де Серви. Как и в Триполи, рыцари попытались эвакуировать мирное население в порт и посадить на торговые суда, но мест для всех не хватало. Ворвавшиеся в город турки не щадили никого.
«Как страшно было видеть плачущих дам, горожанок, монахинь и других людей, с детьми в отчаянии бежавших по улицам к морю, чтобы спастись; попадавшиеся навстречу сарацины хватали кто мать, кто ребенка, разлучая их, или мать уводили, а ребенка бросали на землю под ноги лошадей; были и беременные женщины задавленные в толпе… Сарацины всё поджигали, и казалось, что пылает вся земля».
Некоторые из тех, кому не нашлось места на кораблях, нашли пристанище в Древней башне, возвышавшейся, словно скала, над побережьем. Башня стала последним рубежом обороны тамплиеров. После того как пал город, храмовники еще десять дней продержались в этом месте. Султан, желая избежать лишних потерь среди своих людей, пообещал им жизнь и полную свободу передвижения, если они прекратят сопротивление. Измотанные длительной борьбой рыцари приняли предложение. Вместе с женщинами, детьми и стариками они покинули укрепление. Дальше события развивались стремительно.
«Сарацины, увидев множество народа, пожелали схватить понравившихся им женщин, чтобы их обесчестить, и тогда христиане, не в силах это снести, схватились за оружие».
Множество турок было перебито. Храмовники снова заперлись в башне, приготовившись дорого продать свои жизни. Малек ал-Эссераф, сдержав гнев, снова повторил свое предложение. Произошедшее он объяснил как недоразумение. Де Серви поверил обещанию и согласился вести переговоры о капитуляции. Вместе с несколькими воинами он покинул башню, чтобы встретиться с султаном. В башне остались раненые и мирные люди. Маршал не подозревал, что его ждет западня. Когда тамплиеры оказались в турецком лагере, султан распорядился схватить их и отрубить головы. Лишив защитников башни руководителя, турки пошли на штурм. Раненые воины сопротивлялись как могли, но гибли под ударами превосходящего противника. Во время штурма в башне начался пожар, опоры не выдержали, и огромное сооружение рухнуло, похоронив под обломками вместе с защитниками около двух тысяч турок. Живыми из Акки ушли только десять тамплиеров: они нашли убежище в командорстве на Кипре.
Почти одновременно с разорением Акки пали и другие крепости. Все крестоносные владения в Палестине перестали существовать. Началось падение Ордена Храма.
