Эх, 4 дня в инете не была – готовилась к экзамену по логистике. В итоге подготовила 56 вопросов из 59. Причем на лекциях давали, дай Бог памяти, лишь 35. Ударный труд, все расписала, все выучила.
Несмотря на -26 на столбике термометра пришла в универ (замерзла как цуцак, один нос торчал наружу из-под шапки и шарфа). Первая тяну билет и тут – барабанная дробь – с ужасом осознаю, что знаю только первый вопрос да и то слегка. Сижу, пишу, думаю о вечном – как извернутся.
Через полчаса зовут отвечать… Ну что сказать? То до чего наука логистика доходила годами я с перепугу выяснила за полчаса. Вытянув что только можно из словарных определений каждого слова в вопросе. Смертельный номер, и храбрый кицун словил в зачетку заслуженный «отл.» Впервые в жизни так – обычно знаю.
В итоге, вывод дня: хорошо подвешенный язык – счастье!

Ну а теперь о том, что было за эти дни. Было мало – ибо писала круглые сутки, компьютер не видела. За сегодня – о сладкие часы отдыха – успела наложить начальные тени на рисунок и добить еще одну главу «Мести». Набросала план второй серии «Хеллсинг: Стоп! Снято!». Это о творческом.
О житейском…. Судьба ко мне жестока – гаврики пушистые, мурзики мохнозадые возрастом 2 месяца бегают по квартире и сшибают все на своем пути. Я за ними прибираю и ругаюсь на всю квартиру. Или они начнут понимать меня, или я по-ихнем замурлыкаю – третьего не дано. Напакостят, а потом делают большие печальные глаза как Кот из Шрека. Полумуфты меховые.
Пока прибиралась, нашла потерянные полгода назад записи. Почитала, поставила гриф «Пафосно!» и решила на досуге переделать.
О личном… Отсутствует напрочь! На улицу не выйти! Мороз!

Ну а в конце записи дня сегодняшнего то самое, долгожданное – прода. Еще одна глава «Мести яою». Предпредпоследняя.

Когда малолетняя яойщица, насвистывая «I`ll always love you», вернулась к своим жертвам, то ее встретила удивительнейшая картина. Алукард и Андерсон сидели на кровати рядышком, паладин уткнулся носом в плечо вампира, плечи его подрагивали как от едва сдерживаемых рыданий. Сам же ярый поклонник кровопролития и расчлененки олицетворял образ смирения и сочувствия и периодически тяжело вздыхал, оплакивая тяжелую судьбу товарища.
-Ага, попались! А ведь еще говорили: «Мы не такие!», - воскликнула девчушка, но осеклась под укоризненным взглядом Алукарда, холодным как морозильник. Плечи священника затряслись еще сильнее.
-Нам надо поговорить с вами наедине, мисс, - трагически возвестил вампир, всем своим видом показывал, что речь идет о жизни и смерти или уж по крайней мере о разделе богатого наследства.
Девочка сначала с непривычки оробела перед величественным графом, но затем, вспомнив, кто тут хозяин, попробовала встать в позу и заупрямится:
-Да ну! И о чем же? – ехидно спросила она, уперев руки в бока.
Алукард недрогнувшей рукой сунул Андерсону подушку - пусть в нее вцепится – и увлек малявку в уголок.
-Мисс, речь идет о вашем проекте. Мы с Андерсоном сражены вашей бескрайней фантазией. Могу вас заверить, что ничего подобного я никогда не читал, - честно признался Алукард, добавив про себя «И не желаю!!!», - Но, к сожалению, я должен вас уведомить, что мы не сможем сыграть в вашем фанфике. На то есть серьезные причины….
Вампир драматически закатил глаза и глубоко вздохнул.
-Видите ли, мисс, сердце Александра уже не свободно, - на лице нашего актера застыло выражение жесточайшей муки и готовности ее принять.
- Падре любит его всем сердцем, - патетический вскрик героя, и публика сражена в самое сердце.
Девочка аж прослезилась, но тут до нее дошел смысл сказанного.
-ОН?! Кого же любит Андерсон? Кто этот счастливчик? Скажи мне, я ДОЛЖНА знать!!!
Алукард призвал все свое самообладание, что бы не рассмеяться, и притворился, что колеблется:
-Поймите, мисс, это же страшная тайна! Если это откроется широкой общественности, то репутация их будет навсегда запятнана, и Андерсону останется лишь покончить жизнь самоубийством, - вампир на минуту представил, как паладин пытается повеситься уже в юбилейный, 50-й раз, - Во всяком случае он постарается.
-Ну кто же его возлюбленный? – спросила и от волнения затаила дыхание девочка.
Она уже в красках представляла, как отвергнутые суровым обществом любовники стоят, обнявшись посреди негодующих линчевателей. Андерсон, одетый почему-то в черный фрачный костюм, цилиндр и плащ с красной подкладкой, трогательно прикрывал своим телом возлюбленного, придерживая плащ рукой. В другой руке падре держал простую красную розу, привязанную к штыку, и с придыханием говорил:
-Даже в смерти мы будем вместе! Никто нас не разлучит. Действуй, Сей… Любовь моя!
С этими словами храбрый воин бросал в толпу свою розу и, обняв любимого, готовился к мучительной смерти. Лицо его спутника не видно, но девочка прямо-таки слышала его восторженный шепот:
-Ах, Александр-сама, мы умрем так красиво!
Пока малявка предавалась своим мечтам Алукард проклинал свою способность читать мысли. «Не смеяться! Держать себя в руках! Гусары, молчать!», - постоянно твердил себе Лорд, стиснув клыки и сжав губы в тонкую линию, - «Думать о Интегре в понедельник утром… О, помогает. Злая, не выспавшаяся, усталая начальница… Литры кофе и клубы дыма от ее мерзких сигар… Александр в плаще… Нет! Интегра в бюстье… Серебряный крест в руках….».
С трудом усмирив свои чувства, вампир продолжил:
-О, вы его знаете. Александра с ним связывает многолетняя нежнейшая дружба, но лишь недавно они поняли, что их чувства имеют другую, более серьезную и чувственную природу…. – Алукард сделал мелодраматическую паузу, - Но не смею более терзать вас ожиданием. Да это… Рональдо.
Вампир заговорщицки ухмыльнулся, наслаждаясь произведенным эффектом и лелея столь сладкий миг мести. О, Алукард добился своего: фаната яоя распахнула от удивления ротик и глупо хлопала ресницами, пытаясь переварить услышанное.
Мысль с трудом укладывалась у нее в голове, поэтому пришлось растянуть ее вдоль спинного мозга – он длиннее.
-Рональдо? – ошарашено выдохнула она, - Александр и Рональдо? Не может быть!! Я отказываюсь признавать это!
Из-за ее эмоционального взрыва тихо сидящий в уголке все это время Андерсон вздрогнул и подозрительно посмотрел на вампира. Алукард подмигнул ему украдкой, мол «Все идет по плану», и снова сконцентрировал все свое внимание на девочке. Слегка приобняв ее за плечи и медленно и размеренно, будто убаюкивая, он продолжил разговор:
-Ну что же вы так? Это же любовь с первого взгляда! Как сейчас вижу, с какой нежностью пес… тьфу, падре вспоминал о своем «зайчике»…
Потрясенный ребенок, перед глазами которого разбивалась на осколки хрустальная места о единении «двух душек», прижался к вампиру и подвывал:
-Хнык… Так же нельзя!... шмыг... Я не даю на то своего фанатского благословения… хлюп…Хирано – зараза! Такая подстава… ыыыы…
-Да-да, Хирано – сволочь, он мне Рип скормил. Вот ведь жилистая барышня попалась, чуть клыков не лишился… - поддакивал вампир, лаская голодным взглядом шейную артерию плакальщицы. Но он помнил, как его шандарахнуло в прошлый раз, когда он покусился на кровушку малявки – удар был похлеще коронного приема Интегры с серебряным крестом возмездия. Поэтому голодающему оставалось лишь сглотнуть слюну и сцепить клыки.
-Но что же теперь делать? Хнык… Как мне быть?.... С же заплатила за вашу доставку все свои карманные и деньги на обеды за 7 лет!...аааа..
-Когда кого-то любишь, надо уметь его отпустить…. – прочувственно вздохнул Алукард, внутренне содрогаясь от этого затасканного штампа. Андерсон в углу продолжал вдохновенно симулировать отчаяние Папы Карло, когда выяснилось, что золотой ключик открывал дверь не к славе и богатству, а в банальную кладовку.
-Да… Вы должны жить на воле. .. в родной вреде обитания, - проревела девица.
«Что за бред!» - синхронно подумали Алукард и Андерсон, но не проронили ни слова: свобода маячила на горизонте, и ради этого можно было еще немного подыграть неразумному ребенку.