Интeресно наблюдать за ходом мыслей человека, идущего по улице.

Оговоримся сразу: этот человек не то чтобы прогуливается, но не особо торопится - например, он идет к метро, чтобы сесть в поезд и поехать на радиорынок за Ну Очень Нужной Мышкой.

Человек этот идет вразвалочку, а так как идти надо около двух километров по прямой, то он скучает на ходу и придумывает разные фокусы.

Например, он идет и разгоняет свою психику при помощи старого психотрюка: представляет, что все вокруг горит в языках пламени, причем горит все круче и круче, низвергая весь мир в огонь - и это позволяет настроить мозги на боевой лад и хорошенько взбодриться.

После этого человек начинает развлекаться: скажем, он начинает мысленно орать. То есть молча идти, молча орать с закрытым ртом и молча смотреть на окружающих людей. Те такой подставы не ожидают - и потому получается очень смешно. Внутри.

Но и это наскучивает ближе к концу пути. И вот человек начинает мысленно метать молнии в окружающих - и луч воображаемой молнии бьет в похожего на сантехника дядьку, в мужика в костюме-тройке, в бабку с сумкой-тележкой, в инспектора ДПС и, наконец, в лысого ученого на автобусной остановке.

Наконец, наш герой подходит к метро и видит усталого дядечку, пьющего пиво на бортике подземного перехода.

Раз - и заключительная молния летит в него. И тут мужик поднимает глаза на нашего человека и говорит:

- Зачем ты в меня молнию кинул? Нехорошо.

Интересно наблюдать за ходом мыслей человека, стоящего у перехода с открытым ртом.

(источник)

Ну, я, типа, снова здесь...

Самые искренние слова порою звучат то ли как лесть, то ли как страшное оскорбление.
Быть искренним - проблема.
Если ты не паришься над своим образом в чужих глазах, если не стремишься скрывать свои недостатки, если с первой секунды не скрыавешь своего отношения к человеку - симпатии или неприязни - то у тебя возникают проблемы.
Гораздо выгодней быть лгуном, хорошим лгуном, врущим первым делом самому себе, а затем уже и остальным.
А ещё... искренним быть не всегда получается, это целое дело - научиться говорить искренними словами, когда тебя всю жизнь учили другому, подавали пример всяческих нюансов, клише и так далее.
Зато у меня всё на лбу бывает написано. Правда? Некоторые люди читают на раз плюнуть, даже обидно становится. Хотя, впрочем....

- В общем-то, мы оба отлично понимаем, что люди, которые пишут инструкции, совершенно правы. Сначала надо узнать, с чем мы имеем дело, а потом уж делать выводы. Ведь ставка - не только мы, ставка - и другие люди, которые придут после нас, и те, с кем мы войдем в контакт, когда вернемся домой. Я не хотела бы занести на Землю какой-нибудь дикий вирус.

- И нам помогает то, что планета нам не нравится, - закончил Павлыш.

- Может быть, - согласилась Салли. - Давай как-нибудь совершим с тобой восхождение на это дерево, как на горы.

- Я об этом второй день мечтаю, - сказал Павлыш.

Они поднялись выше, метров на двести, к нижней кромке облаков. Там переплетались ветви, в широкой развилке уместилось озерко воды и даже несколько небольших деревьев.

- Идиллический уголок, место для пикника, - сказал Павлыш.

- Не дразнись, - сказала Салли, положив руку на локоть Павлыша. - Ты же знаешь, что я хотела бы устроить пикник. Только не здесь. Здесь водятся скорпионы.

- Мы в скафандрах.

- Что за пикник в скафандрах?

* * *

- Мы живем в тисках необходимости, - сказал Сергеев. - Мы живем всегда между двух зол, между трех зол, между множества зол. И остаемся людьми, потому что всегда думаем.

- И теперь мы не идем помочь Марьяне!

- Да помолчи ты! - вдруг рассердился Старый. - Ты думаешь, Сергееву легко так рассуждать? Ты уже взрослый, ты наш наследник. Наследник нашего маленького царства. На тебя мы надеемся. А ты споришь с нами, как мальчишка. Ты влюблен в Марьяну...

- Что? - Олег искренне возмутился. - Ничего такого нет!

- Это видно, - улыбнулся Старый, - только ты сам об этом долго не догадывался. А теперь, по-моему, догадался, потому и возмущен.

- Ладно, чего спорить, - сказал Сергеев, поднимаясь. - Раскричались на весь поселок.

Олег отвернулся от них. Влюблен или не влюблен - некрасивое слово, глупое - их это не касается. Он знал уже, что убежит ночью из поселка, убежит и сам их найдет. Пускай он будет идти пять дней, десять, пускай все чудовища леса встанут против него, но он найдет Марьяну и Казика. Ну, и Дика тоже. Только надо взять себя в руки и не спорить. На шаре он улететь не мог - не драться же ему с ними. Но уйти в лес - этому никто не помешает.

- Я обращаюсь к твоему разуму, которого у тебя, как оказывается, немного, - говорил Сергеев. Олег не хотел его слушать, но не мог не слушать. - Путь к кораблю известен и относительно, я повторяю, относительно безопасен. И этот путь - твой, Олег. Это и есть твоя судьба и отображение судьбы поселка. Если даже случилась трагедия с моей дочерью ("Он нарочно сказал "с моей дочерью", чтобы я понял", - подумал Олег)... и если никакой экспедиции нет и никто нас не найдет - будем готовы к худшему, - то остается корабль. И остаешься ты. Понял?

- Понял, - тупо сказал Олег, как на уроке.

- Ни черта он не понял, - сказал Старый. - Он не понимает, что принадлежит не себе. Что бывают моменты в жизни, когда человек не имеет права принадлежать только себе. Это бывает тогда, когда от его действий зависит судьба других людей.

Жертвуй собой ради себя.

< talyon> (01:10:11 30/09/2008)
Знаешь, хочется на всё забить и умереть максимум через полгода, живя Так Как Захочу

< talyon> (01:10:24 30/09/2008)
только страшно.

Как-то раз Конфуцию задали вопрос: учитель, почему осуждают женщину, у которой несколько любовников, и не осуждают мужчину, у которого несколько любовниц?
Конфуций пояснил, что гораздо правильнее разливать чай из одного чайника по шести чашкам, чем сливать шесть чайников в одну чашку.

...и не надо плакаться про "равноправие" и якобы "дискриминацию".

Удивительно, но...
...преданный однажды или многократно человек тянется к тебе, как будто твоё предательство означает лишь то, что ты, как превосходящий, имеешь на него право.
...в то время как демонстрируя уступчивость, мягкость, терпимость, иногда напрямую подталкиваешь к использованию тебя и к предательству.

Любящим взаимно нельзя ступать ни на одну из этих граней, только если они не хотят остаться на ней вечно. Это модель "вожак-шестёрка", и любовь в ней отходит далеко на задний план, уступая место с одной стороны хладнокровию, с другой - раболепству.

Любят не того , кто возбуждает , а того , за кого страшно.

+2

Всё больше склоняюсь к мысли, что взаимопонимание - это когда у людей одинаковый диагноз.

Ты - это просто голос в твоей голове.

Жил как-то на свете, где-то посередине Мироздания, единый и всемогущий, изначальный и неизменный Бог Разрушения. Любимым его занятием было поедание макарон с тушёнкой, а также, разумеется, разрушение всего и вся.
Но была у него и одна проблема.
Для того, чтобы что-то разрушить, необходимо было это что-то создать. А это занятие (созидание, то бишь) Единый и Всемогущий страсть как не любил. Так и проводил он долгие зимние вечера, наслаждаясь зрелищем разрушения существующего и дальнейшего разрушения руин... и морщась, когда приходилось опять создавать что-то.
Пока не пришла ему в голову одна идея.
В процессе очередного совершенно рутинного и неинтересного созидания Изначальный решил: «А почему бы мне не создать раз и навсегда нечто жалкое и маленькое, что бы с радостью делало эту нудную работу за меня?»
И создал Бог маленького, жалкого и совершенно беззащитного Божка Созидания. И дал ему Бог тело слизняка, сердце овечки и мозги курицы. И сказал Бог: «Да будет так!», и отвесил божку стартовый пинок по тому месту, где у слизняка вроде как должен был располагаться зад.

Отвернулся от божка Изначальный и Неизменный, чтобы отведать макарон с тушёнкой. Когда трапеза была завершена, Он обратил свой лик на творения слизняка – и расхохотался.
Мало того, что божок насоздавал всяческих луж и аккуратных кучек, башенок и пирамидок – так он ещё и принялся клепать себе подобных, только меньших по размеру. Он поселил их между двумя самыми аккуратными ручейками и регулярно кидал им с высоты каменные таблички, на которых было написано, что Он, Слизняк – их Истинный Бог и Покровитель, и что они должны любить и почитать его, а иначе Он придёт и сделает им бо-бо.
Слизняк, разумеется, врал, ибо не способен был сделать им бо-бо, как и вообще что-то разрушительное. Это мог сделать только Единый и Всемогущий, но слизняк упорно просил своих деток «этого злого дядю с рогами и плёткой» не слушать ни в коем случае.
Ох, и измывался над Слизняком и его творениями Рогатый и Неизменный!
И разрушал посевы и здания, и искажал умы маленьких слизнячат, заставляя их бросаться друг на друга. Один раз Он даже повесил Слизняка на кресте в одном из больших слизнячьих питомников.
Случалось, что некоторые слизняки начинали понимать Суть Вещей и чтить Единого и Неизменного, и творить Его волю в то время, когда Он спал, ел или когда ему просто было не до того. Этих слизняков все ненавидели; прозревшие обрастали чешуёй, обретали острые зубы, грозный нрав и смертельный яд – это тоже был замысел Изначального, воплощение Его воли.
И по сей день, когда острые зубы обнажаются, когда раздаётся отвратительный писк испуганного слизняка – можно быть уверенным, что Его воля вершится.

Мне начинает казаться, что презрение и недовольство окружающей антропогенной действительностью являются следствием несостоятельности человека как такового, его неуспешности в окружающем мире. Работает по принципу "отвергнут - обозлился". Неудивительно, что анархические, мизантропические настроения свойственны в первую очередь "деклассированным", то есть социально несостоятельным.
Неформалов-металлистов-фэнтезюшников я долгое время считал априори "лучшими людьми", и каково было моё разочарование, когда я вновь и вновь видел в их шкуре людей несостоявшихся, неуспешных, неспособных на достижения.
Я и сам не раз ощущал себя хроническим неудачником.
Оказывалось, что такие люди не "свергают все горы", как я когда-то надеялся, а ходят на низкооплачиваемую работу, неудовлетворены в сексуальной сфере и зачастую просто эстетически непривлекательны, а если и привлекательны, то только в силу этой самой "неформальности".
Неформальность часто сопровождается несостоятельностью, и давайте попробуем ответить на вопрос - что здесь причина, а что следствие?

P.S. Мне эти качества, тем не менее, симпатичны, но вопрос от этого не снимается.

"Я не могу сконцентрироваться и охватить взглядом всё это как единое целое".
А у меня ведь та же проблема. Нет, проблема в моей голове гораздо шире.
Ворох образов, впечатлений, планов, проблем в голове мешает сконцентрироваться на чём-то одном, решать какую-то конкретную задачу и вообще определять приоритеты.
При этом терять что-то из своей головы явно не хочется - боишься, что тем самым лишаешься части себя, становишься примитивнее.. Но при этом - не стоит ли, раз такое дело, стать немного более человеком_с_одной_извилиной для сохранения (если не для многократного увеличения) функциональности?
Это вопрос.

З.Ы. Смотрю Death Note. Да, может быть, неверно ещё больше загружать свою голову, но аниме - шедевр. В том числе и в этом смысле - сосредотачиваешься и заинтересовываещься в нём настолько, что многие второплановые образы меркнут и отпадают. Не это ли благо?

В колонках играет - Во Скорбях - Несчастье
В очередной раз убедился в том, что за каждую ошибку _придётся_ заплатить, если заслуживаешь плату.

Прелесть и суть жизни, а не существования - в необыкновенно приятных зависимостях, не так ли?

Herr Mannelig (23:05:48 14/07/2008)
привет, мы решили тебе кликуху дать, тебе что больше нравится: тварь философская, тварь нигилистическая или тварь ницшеанская?)

P.S. Фтыкал минут 10 )

Последняя жертва Эррила, стройная светловолосая девушка, была привязана к дереву. Её волосы были растрёпаны, а рот перевязан куском ткани. Она плакала.
- Сколько всего людей в деревне? - спросил её Эррил накануне.
Она всхлипнула, хоть и не видела результатов работы своего мучителя. Замолчала на время, замерла. Считала.
- Тридцать... Тридцать девять, - она еле выдавила из себя эти слова. После этого он и закрыл ей рот тканю.
Всё ясно. Он не обсчитался, никто не избежал смерти. Кажется, его просто подставили.
Эррил достал свёрток, развернул его. Повертел чёрный амулет внушительных размеров, вгляделся в него.
Ничего. Это действительно предмет, данный одним из Новых Богов, Хозяев Ока, или просто гоблинская безделушка?
Эррил не свернёт с этого пути. Он надел амулет, который тут же впился в голую плоть десятками коготков. Крови не было, но боль сковала тело. Несколько мгновений Эррил оторопело смотрел на амулет. То же делала и его пленница – пожалуй, ещё более испуганно.
Бывший гвардеец дёрнул за амулет. Дёрнул сильнее и от боли чуть не потерял равновесие. Руки затряслись, нижнюю губу терзали зубы. Возражения не принимались.
Читать дальше...

Есть люди, которые говорят, что люди носят маски. Утверждают, что масок бывает много; что эти маски врастают настолько глубоко, что имеют собственные не только модели поведения, но и взгляды, и пристрастия.
Людей, которые так говорят и считают, можно понять. И всё же...
Человек, который хотя бы иногда прислушивается к себе, способен увидеть, что модели поведения, взгляды, пристрастия человека далеко не настолько постоянны и тверды, как хотелось бы. Они регулярны - только и всего. Регулярны, как смена погоды или даже направления ветра. Они регулярны, как ежеминутное прохождение стрелки часов мимо числа 12. Они меняются недискретно, состояний может быть бесконечно много. Что ниспровергает слова о "многоликости человека", его разносторонности при постоянном стержне. Что в пику словам о том, что "человека много", безапеляционно заявляет: человека - нет!
Более-менее постоянное состояние взглядов и пристрастий человека редко берётся из его внутренних изысканий. Часто - из внешней дряни. Из стереотипов, навязываемых мнений, устоев, принципов, морали. Постоянны во взглядах бог и глупец, в то время как человек, находящийся вне уродливых моральных внедрений и выше близорукости... Этот человек мало того, что не боится меняться - он любит и знает себя любого.

Любой человек, непосредственно знакомый с такими вещами как судьба, совпадения, рок и случай, рано или поздно задумается над одним вопросом. А именно: где находятся границы собственной воли, воли внешних факторов и того, что на самом деле тебе выгодно, но не находится в твоей власти.
Поясняю:
Собственная воля - это свобода решать за себя, за других и за весь остальной мир.
Воля внешних факторов - это другие силы, с которыми можно или нельзя конкурировать. Глупо полагать себя центром Вселенной.
Выгодно, но не во власти - то, что приходит "извне" и подталкивает к решению. Про это мне мало известно, кроме того, что я знаю, что оно есть. Это то, что можно называть "внутренним демоном". Решения, на которых оно настаивает, как правило, выгодны, иногда очень выгодны. При этом оправдать их с точки зрения логики часто невозможно.

Мне на этот счёт кажется, что всё не слишком хорошо, но и не слишком плохо. Если долго тренироваться, можно почти всегда охватывать взглядом власть своей воли и уверенно конкурировать. А также - самое главное! - внимательно слушать этого самого "демона" внутри самого себя.
При этом есть люди, которым, видммо, не надо напрягаться для этого. Никто из когда-либо очень близких мне людей к этой категории не относился. Скорее к категории, когда судьба-случай может "внезапно" так переебать, что либо чувствуешь себя полным дерьмом, либо - ещё хуже! - теряешь интерес к жизни.
Короче, здесь ещё работать и работать.

На корабле почему-то почти не обращали внимания на гвардейца. Ему говорили, куда идти, где спать, когда есть, задавали дежурные вопросы – но этим внимание ограничивалось.
Эррил решительно не понимал, что это за корабль. Пираты? Нет, эти люди не настолько вооружены. К тому же, кроме людей здесь были гоблины и пленные цверги.
Впрочем, Эррил и сам плевать на них хотел. По ночам, лёжа на койке и порой уже не пытаясь заснуть, он водил рукой по шее, по тому месту, к которому прикоснулась холодная рука Иррки. Это прикосновение оказало на Эррила странное, сильное воздействие, но он пока совершенно не понимал его суть.
Рыжему было не по себе.
В последнюю ночь на корабле он наконец уснул. Яркий сон пришёл на смену размышлениям о собственном горле.
Из разрушенной, кишащей шатающимися и стонающими мертвецами деревушки Эррил поднялся на чёрных крыльях иполетел туда, где его ждала Она. Многие дни пешего пути он преодолел за считанные мгновения. Он увидел Её, стоящую на холме с раскинутыми руками. Она ждала его. Он приблизился к Не, заглянул в Её голубые глаза... Эррил тонул в них, он не видел ничего кроме них, да и не хотел видеть. Он тонул в них с наслаждением, ибо это было единственное, чего он жаждал...
Бывшего гвардейца разбудил тычок в бок.
- Вставай, - услышал он голос уже покорного, но всё ещё злого цверга.
Гремя цепями, цверг уковылял прось, а Эррилу не оставалось ничего, кроме как последовать совету.
Его разбудили ночью; судя по всему, незадолго до рассвета. Стояла звёздная ночь; корабль подходил к большой земле, а точнее – к устью Исходной.
Эррила высадили на берег чуть ли не молча и, как ни странно, на нужный ему берег. Недолго думая, он залез на дерево, которое счёл наиболее удобным, и стал досыпать своё. До селения оставалась всего пара дней пути.

* * *
Он входил в деревню. Размышлять стало решительно не о чем. Мрачным и отрешённым взглядом он смотрел на эти куклы, по нелепости ещё называвшиеся людьми. Совсем скоро они превратятся то ли в армию марионеток Пхаара, то ли просто в тухлое мясо. И Эррилу такая их участь сейчас совершенно не казалась чем-то противоестественным.
- Доброго вечера, путник!
Эррилу потребоавлось совершить немалое усилие, чтобы сменить кривую ухмылку на некоторое подобие добродушной улыбки и ответить:
- И тебе доброго вечера, старик.
Седобородый дед, выглядывавший из окна, явно обрадовался обратному вниманию.
- Не зайдёшь ли на кружку чая, путник, или торопишься?
Эррил зашёл. Старик, похоже, пользовался в селении некоторым уважением. Или считал, что пользуется. Он держался с несколько напыщенным достоинством, которое только смешило Эррила.
С первых секунд старик был противен ему, но поговорить стоило. Хотя бы для того, чтобы скоротать время до ночи.
К удивлению Эррила, селение оказалось небольшим и малонаселённым. В каждой семье было не семь-десять детей, а два-три. Некоторые дети росли без отца или без матери.
Бедность? Мор? Набеги?
О точном количестве жителей Эррил решил не спрашивать. Мало ли что.
В то время как старик постоянно до чего-то докапывался:
- А вот арбалет у тебя, что, с островов привёз? Здесь таких ещё не делают, уж я-то знаю.
- Да, с островов. Умеешь пользоваться? - Эррил усмехнулся и понял, что его терпение уже на исходе.
- Куда там, я и вижу-то их редко.. Здешние воины такие даже не носят.
- Это верно. Смотри, - сказал бывший гвардеец и продемонстрировал старику, как заряжать арбалет. После этого он резко направил оружие в старика и выстрелил.
Старик не успел даже вскрикнуть и только повалился на спинку кресла, на котором сидел.
Глядя то в сторону окна, то на болт, словно пьющий кровь из груди старика, Эррил подумал, что, наверное, поторопился. Нужно было ещё подождать, ещё даже не совсем стемнело.
Он снял и бросил на стол свой заплечный мешок. Запустил в него руку и выудил небольшой, меньше чем с ладонь, тёмно-синий шар, будто стеклянный на вид. Рука убийцы чуть сжалась, и шар легонько засветился изнутри. Сжалась сильнее – шарик засветился ярче.
Забавная вещица. Такая была у каждого гвардейца: для ремесленников Стены Богов это не более чем простая безделушка.

Когда уже давно стемнело, Эррил без лишнего шума вышел и направился к соседнему дому. Было открыто: деревушка маленькая, глухая, чужие люди не ходят, чего бояться?
Эррил обнажил меч. Женщина, мужчина, уже взрослеющий сын... Они испустили дух, не успев проснуться.
Время грязной работы потекло быстро. Старики, взрослые, дети, делали во сне последние вдохи-выдохи, терпеливо ожидая своей очереди. Их сердца нарочито неторопливо и равнодушно отстукивали последние удары. Кто-то из них, возможно, сейчас видел дивный, волшебный сон.
Их убийца не задумывался об этом. Всё происходящее не вызывало у него никаких эмоций. Он не просто смотрел на это словно со стороны - он смотрел, но не видел. Единственное, что он сейчас видел – курносое личико его светловолосой избранницы, перед его реальным взором представшее всего один раз.
Единственное, что он ещё мог – считать.
Одиннадцать, включая старика.... Эррил дошёл до конца деревни, слегка разжал руку, перешёл на ту сторону дороги и повернул обратно.
Двенадцать... Четырнадцать...
Двадцать восемь.
Он дошёл до того края деревни, с которого пришёл. Оставалось снова перейти дорогу и дойти обратно до дома старика.
Двадцать девять... Тридцать... Дома стояли нечасто, к тому же один из них оказался пустым, брошенным.
Когда Эррил дошёл до последнего живого дома, было тридцать четыре.
Он занервничал. Кусая губы чуть ли не до крови, Эррил ворвался в дом и, никого не убивая, прошёлся по нему.
Рослый, бородатый мужчина с сединой в волосах – тридцать пять. Два ещё безусых юнца – тридцать семь. Их, видно, старшая сестра – рослая, с длинной косой. И пожилая женщина, громогласно храпящая во сне.
Тридцать девять!... Эррил опустил меч и пошёл к двери, в смятении ухватившись за волосы. Всё пропало? Всё зря?
Пхаар обманул его? Или Эррил просто обсчитался, или пропустил кого-то?
Тридцать девять...
Он совершенно перестал понимать, что происходит. Он был в отчаянии. Он был готов закричать, ибо не видел выхода.
Один из юнцов всё-таки проснулся. Он ещё плохо понимал, в чём дело, и медленно поднимался на кровати, когда Эррил с силой воткнул клинок ему в живот. Мальчик даже не закричал, только ахнул и повалился на пол. Его потревоженный брат дёрнулся, просыпаясь, и через мгновение уже красил кровать в алый. Вслед за этим, не мешкая, Эррил подбежал к мужчине, пачкая пол капающей с клинка кровью, скинул с него одеяло и зарубил его. Эррил даже не понял, просыпалась ли его жертва.
Кровь стучала в висках, дышалось тяжело. Эррилу ещё не доводилось убивать столько людей. За всю предыдущую жизнь он убил бандитов, пиратов, мелких преступников, дебоширов меньше, чем невиновных людей за эту ночь.
Немного постояв, Эррил подошёл к кровати девушки. К его удивлению, она всё так же безмятежно сопела, как будто никто только что не вырезал её родную деревню.
Эррил смотрел на неё и понял, что девушка доживёт до утра.

В колонках - Ancient Ceremony

Смотреть

Видимо, именно тоска по несовершенству бытия рождает страсть к пустоте.
С позавчерашнего вечера (когда я вернулся в Москву) меня сутки не отпускало желание вернуться на Синий Зуб или отдаться Сальвии. А также, разумеется, курить и слушать позднего Варга.
Похожее настроение охватывало меня при возвращении в Москву и месяцем ранее. Скажу по секрету, именно оно и заставило меня покинуть её полгода назад.
Я бы удивился, если бы его не было.

Сначала думаешь о том, что ничего в этом мире не может быть идеально красиво и правильно. Что этот мир изначально увечен (скажу по секрету: это не так), что даже иллюзорные миры, миры нашего воображения - глубоко неидеальны.
Потом начинаешь думать о том, о чём желательно начать думать секунд за 10 до смерти.

В Москве действительно много будто картонных пейзажей.
Метафизическое взаимодействие с миром носит исключительно сексуальный, если не сказать порнографический характер. В определённый момент времени ты начинаешь получать удовольствие; ты видишь, что оно нарастает; ты видишь, что этот процесс к чему-то ведёт. Наслаждение приближается к пику, и ты думаешь, что ещё чуть-чуть - и всё будет зашибись. Но пик наслаждения проходит, вне зависимости от своей силы, и ты неотвратимо приближаешься к состоянию слабости и опустошения: в своём внутреннем состоянии ты "лежишь как пожухлая морковка" и по сути даже девушкам не очень-то нравишься.
Создаётся впечатление, что и мироздание как целое перестаёт быть тобой заинтересовано.

И хорошо, если это был секс, а не онанизм, как у большинства.

А знаете, что самое приятное?
То, что это состояние неспособности временно. Достаточно подождать некоторое время (тем дольше, чем сильнее "оргазм") и, желательно, "вкусно и полезно поесть", как снова начинаешь хотеть.

Можно ли, регулярно имея в поле зрения бывшую девушку/м.ч. , не воспринимать её/его как сексуальный объект, хотя бы рефлекторно?
(бывшая девушка <> девушка, с которой [просто] был секс)
В случае бывшей девушки - думаю, что нет. Сужу по себе в частности и по мужской психологии вообще. Исхожу из тезиса о том, что не имеет места радикальное разочарование в объекте. Да и если имеет - сильно ли это меняет дело? Нет.
Теоретически, девушка может стать "как сестра", но у меня такой ситуации не было, и вообще, я слабо в это верю. С женской стороны - более чем возможно, с мужской - нет.
Отчасти этим [ку-ку!] и объясняется нежелание большинства м.л. сохранять "дружеские отношения", остающиеся постоянным напоминанием о том, что всё уже кончено. Это либо жест отчаяния, либо - в редких случаях! - одновременное обретение более привлекательных партнёров (ура!). Или, опять же, просто взаимное разочарование.
Итак: бывших сексуальных объектов-девушек (если они таковыми по-настоящему были) не бывает. А наоборот?

Моё восприятие может быть однобоким. Затем я и пишу это здесь, чтобы узнать о другом опыте и других мнениях.

– Хорошо. Попробуем зайти с другой стороны. Тебе иногда бывает страшно или весело, просто так, ни с того, ни с сего? Ты выходишь на улицу, спешишь по какому-то глупому делу и вдруг задыхаешься от невероятного, острого ощущения бесконечного счастья... А иногда бывает, что у тебя все в полном порядке, рядом спит любимая женщина, ты молод и полон щенячьего восторга, – и вдруг ты осознаешь, что висишь в полной пустоте, и ледяная тоска сжимает твое сердце, потому что ты умер... даже не так, ты никогда не был живым... А порой ты смотришь на себя в зеркало и не можешь вспомнить, кто этот парень, зачем он здесь. И тогда твое собственное отражение разворачивается и уходит, а ты молча глядишь ему вслед... Можешь ничего не отвечать, я и так знаю, что все это время от времени с тобой происходит. И со мною творится то же самое, Макс, только у меня было достаточно времени, чтобы привыкнуть. Это случается, потому что нечто непостижимое тянется к нам – кто его знает, откуда, зачем и что будет, когда оно прикоснется наконец к твоему рукаву... В общем, мы с тобой имеем талант к некоему странному ремеслу, в котором никто ни хрена не понимает. И если честно, то ничего я тебе толком пока объяснить не могу... Знаешь, об этом ведь не принято говорить вслух. Да и опасно: такие вещи должны оставаться в тайне. Есть один человек здесь, в Ехо, который понимает в этом деле побольше нас с тобой, когда-нибудь ты его увидишь... А до тех пор помалкивай. Ладно?

Да, у меня-таки дошли руки выложить немного фоток из тех мест, где я сейчас живу.

- Можешь ничего не рассказывать, ты уже сделал это у моего алтаря. - Пхаар внимательно посмотрел в глаза Эррила, хоть в этом и не было нужды, - Я помогу тебе воссоединиться с ней. Ты же, чтобы не считал меня добрым божком, сперва послужишь мне. Ясно?
Эррил кивнул. Взгляд и речь Ящера всё-таки действовали на него угнетающе.
- Между устьем Исходной и Красным Хребтом есть селение, - разглядывая свои когти, продолжил Пхаар, - Ты умертвишь его жителей.
- Всех?..
- Не обязательно. Я думаю... - Бог-Ящер сделал паузу, как будто нашёл под одним из когтей что-то действительно стоящее, - думаю, что сорока человек будет достаточно.
- Всего сорок? Кажется, для такого как ты это очень маленькое число..
Бог-Ящер с Ирркой разом усмехнулись.
- Верно, но мне так не хочется оставлять тебя без работы, Эррил! Ты знаешь, где это селение. Днём получишь от меня один сувенир - он поможет тебе наладить отношения с закороньим народцем в целом и твоей возлюбленной в частности. И обеспечит тебя моим присутствием... И ещё. Знаю, что есть ещё одна вещь, о которой ты грезишь.
Действительно... Гвардеец вспомнил тех существ, что летали под ночным небом каждый раз, когда по нему проносилась Комета. Непостижимых, непредсказуемых, едва ли не самых могущественных существ во всём мире. Вспомнил, как ощущал себя бескрылой блохой даже при одном упоминании о них.
У Эррила закружилась голова, его начало тошнить. В голове будто зашевелился рой насекомых, практически не оставлявший места разуму. Сквозь шум этого роя были едва слышны последние за эту встречу слова улыбающегося, нет, скалящегося Пхаара.
- Ты получишь и это. Иди. На стену завтра можешь не выходить.
Эррил уже и не собирался. Последнее, на что он бросил ещё более-менее осмысленный взгляд - Иррка, сосредоточенно и как бы смущённо пытавшаяся намотать волоски на указательный палец. Отнюдь не головы волоски..
Гвардеец (или уже бывший гвардеец?) встал, с трудом осознавая себя, словно с сильнейшего похмелья, и пошёл прочь из зала, из логова Пхаара, из этого отвратного ущелья, кишащего тошнотворными тварями и запахами...

* * *
Утром влюблённый слуга богов, естественно, никуда не пошёл. Проснувшись ближе к полудню, всё ещё смятённый, он вздумал пошататься по Чистому Городу. Пантеон, казармы, парк, богатые улицы, редкие прохожие... Думать о чём-то было почти невозможно. Эррил предусмотрительно облачился в самые невзрачные одежды из имевшихся, и потому позволил себе спуститься через широкие ворота в Грязный Город, прибежище торгашей, сомнительных мореходов, гномов-невольников, мелких преступников, простых рабочих...
Эррил вышел к побережью, смешался с толпой. Так он бродил достаточно долго, не ведая цели. То в одну сторону, то в другую.. Мыслей не было, голова не работала, и в определённый момент он решил, что пора возвращаться. Повернул в сторону ворот, ускорил шаг... поравнялся с каким-то невзрачным женским силуэтом, укутанным в истёртое подобие плаща.. успел удивиться тому, как медленно она движется в бурном потоке..
Силуэт дёрнулся, и гвардеец словил резкий, стремительный тычок локтём в бок. Такой сильный, что у Эррила перехватило дыхание, а из глаз покатились слёзы. Гвардеец не успел среагировать, но разум его вновь стал чистым. Он вдруг осознал, что не взял с собой никакого оружия, а сейчас эта женщина уже схватила его за шею и прижала спиной к стене ближайшего дома. Он посмотрел в её лицо и замер: это была его вчерашняя собеседница, Иррка, богиня, спокойно расхаживающая по Грязному Городу!
Она лукаво улыбнулась ему, но через мгновение её взгляд вновь стал серьёзным.
- Ты отплываешь перед рассветом. Твой корабль будет четвёртым на главном причале. Не опоздай.
Эррил получил ещё один удар, в живот, на сей раз чем-то твёрдым и тяжёлым, замотанным в ткань. Когда он разогнулся, сжимая в руках "сувенир" от своего нового покровителя, женский силуэт уже сложно было выделить из толпы.