В этом году исполняется 80 лет с начала национального бедствия нашей страны – коллективизации. На сайте «Жертвы политического террора в СССР» я нашла фамилии многих раскулаченных и осужденных жителей описываемого ниже села и могу назвать точную дату начала этой трагедии – 18 мая 1930 г.

Раскулачивание, по сути, массовое ограбление и разорение крестьянских хозяйств, представляло собой обыск и изъятие активистами сельсовета всего, что только можно вынести из избы и увести из подворья.
Среди активистов были разные люди, например, один из них во время обыска стоял, отвернувшись лицом к стене с пунцовыми щеками, а когда все заканчивалось и активисты уходили, он один возвращался в дом, «кланялся в пояс» и просил прощения у ограбленных односельчан: не по своей он, мол, воле! Зато наступило благословенное время для таких, как «Алёха-коммунист». Никчемный человек, поживший и в городе и в деревне и ничего не наживший, кроме зависти к чужому добру, он был женат на дочери крепкого крестьянина, который был раскулачен стараниями Алёхи, осужден и сослан на пять лет.
В «кулаках» числилось практически все население села. Не гнушались ничем – вплоть до личных вещей. Чтобы спасти хоть что-то, люди зарывали свой скарб в землю.
Те, кто не сопротивлялся принудительному вступлению в колхоз, сами отворяли ворота подворья и выпускали имеющуюся живность, которую забирал колхоз. Их не обыскивали, а таких, как дед Иван, который не хотел вступать в колхоз, - он относился к советской власти, как к нашествию Антихриста, - разоряли подчистую. Сначала у него отобрали землю, а без земли нечем кормить ни себя, ни скотину; потом увели корову и овец,- даже перину отобрали! - но дольше всего дед держался за вороную лошадь – любимицу его и сына Мити, особенно Мити.
Он холил ее, как мог: купал в пруду, пас в овраге, ездил в ночное, захватив соломы для костра, чтобы отпугивать волков, мыл щеткой с мылом около дома и окатывал колодезной водой из ведра – загляденье, а не лошадь! У нее был свой теплый загон, сделанный из плетеных толстых прутьев, обмазанных коровьим навозом с соломой – село-то было не богатое, и не хватало леса.
Однажды Митя прибежал домой с криком:
- Анка Фешкина сейчас придет за лошадью!
Анка была активисткой раскулачивания, хотя ее родственники Жильцовы имели в селе мельницу.
Стреноженная лошадь в это время щипала травку у дома. Митя, отчаянный и бесстрашный, мигом срезал путы и выпустил лошадь в поле. Ее, холеную и сильную, долго не могли поймать колхозные наездники – один выдохся, его заменил другой. Наконец, поймали и увели в колхозную конюшню.
На следующий день, когда Прасковья возилась у печи, и дед тоже был в избе, в открытом окне послышалось:
- Ми-го-го!
Прасковья заплакала:
- Отец, лошадь пришла! Пусти ее во двор!
Они долго спорили, дед не разрешал, чтоб колхоз сам ловил ее в поле, а не «готовую» забирал со двора. Но все же потом несколько раз пускали любимицу на ночь, - чтобы никто не видел, - домой, а утром выпускали на волю.
Так и не смогла забыть лошадь Митю – не было у неё никого ближе на этом свете! - и не привыкла к колхозному стаду: дети ходили навещать ее и потом рассказывали, все лошади на месте, а Митина опять убежала.
Через некоторое время колхоз был вынужден куда-то ее отвести.
Без имущества и земли нечего стало делать дома, и дед повадился ходить к соседу Тимофею поговорить о Святом Писании. Сошлись на том, что этой власти когда-нибудь все равно придет конец, и все вернется на круги своя.
В конце концов, от безысходности Прасковья написала заявление о вступлении в колхоз, и Митя стал работать там кузнецом, но на трудодни сыт не будешь.
Помыкавший горе в селе, он уехал в Москву, - там было много односельчан!- устроился на работу, а потом позвал к себе мать Прасковью:
- Хлеба поешь досыта!
Когда пришло время идти ему в армию, Прасковья запричитала:
- Какая же тебе армия? Скоро война. Соседка говорила мне, зачем едешь в Москву? оставайся в деревне: война "на нитке висит"! Тебя убьют, Митя!
- Убьют, будет мне вечная память! А вы доживете до старости, помрете, и никто вас не вспомнит.
- За что же ты будешь воевать? Лебеду ведь ел в колхозе!
- За Родину! За Сталина! За землю нашу!

В составе сибирской танковой дивизии Митя пропал без вести в июне 1942 г.
Было ему 22 года.
Вечная ему память.

На фронте погибли и многие из колхозных активистов.