Над маленьким уютным городком, коих по всей земле разбросано немеряно, весело и уютно светило предполуденное солнце. Его лучи, дирижируя, управляли мелодией, неразличимой ухом, но задающей тон всему вокруг. Она разливалась, превращаясь в музыку, щемящую сердце, и каждый чувствовал себя, как в детстве: светло и радостно.
Никто из жителей веками процветающего в своей идиллии уезда, что с улыбками неспешно передвигались по улицам в довольно обыденных делах, и помыслить не мог, как на самом деле хрупко такое вот умиротворенное благоденствие. А также о том, как притягательны для зла такие места – застывшие во времени, спокойные, расслабленные…

Нервно взвизгнула, едва не слетев с петель, распахнулась дверь. Трактирщик, протиравший стаканы за потемневшей от времени дубовой стойкой, вскинулся, замер, открыв рот. И было от чего: в зал, неуклюже пригнувшись в дверном проеме, вступил великан. Полуобнаженная груда мускулов в полтора человеческих роста, налитые кровью глаза, веселая улыбка пираньи – выщербленные зубы торчали осколками. Немногочисленная публика городского трактира немедленно превратилась в часть интерьера.
- Шо, не ждали?! – зычно протрубил великан и раскатисто расхохотался, будто камни по листу железа покатились, - ну, значит, не повезло. Кто не спрятался, я не виноват! Самый большой ваш кошмар уже тут.
«Грабить будут» - обреченно подумал трактирщик и сам удивился своей мысли (в последний и единственный раз на его кассу лет с пяток назад покушался пьяный Ерема, да и тот потом всё вернул до копеечки). Стакан, уже надраенный до блеска, продолжал вращаться в его руках.
- Гоша-Гоша… - тихий и укоризненный, шелестящий голос едко и вкрадчиво наполнил собой весь зал
За великаном неторопливо семенил, поначалу никем не замеченный, маленький тощий человечек неопределенного на первый взгляд возраста с чемоданчиком в руках. Он хмурился, поводил плечами и кривился так, словно каждый шаг дается с болью.
- Чего честных и хороших людей пугаешь? Того и гляди удар хватит, - человечек пристально уставился на хозяина забегаловки, - а мы тут такие же гости, как и остальные.
Гримаса страдания вновь отобразилась на его лице. Великан хохотнул, но притих, замер, где стоял.
- Встречай, хозяин, - человечек приподнял шляпу, обнажив лысый гладкий череп, глаза его забегали по обстановке, а потом вернулись к трактирщику, сверкнули пронзительным и нехорошим зеленым огнем («а может, лучше, пусть ограбят?» - с тоской друг подумал тот), - неплохо, неплохо…
Он зашагал по залу трактира, рассматривая нехитрое убранство, ощупывая тонкими, но цепкими, пальцами стены, перегородки, мебель. Шарил, как слепой, прислушиваясь к чему-то одному ему ведомому, изредка бормотал неразличимо. Воздух сгущался, затрудняя дыхание.
Зловещая тишина вдруг прервалась всхлипом. За одним из столиков у окна не выдержала напряжения ветхая старушка в накрахмаленном чепце. Она судорожно крестилась со слезами на глазах, шептала, по-видимому, молитву, ибо «Господи, спаси и сохрани» прорывалось явственно.
- Ну, бабка! – восхитился Гоша задорно, - перед тобой самый великий некромант всех веков и народов, а ты богам молишься! Не боись, окочуришься – тебя Авессалом подымет живо и века ещё протопаешь. Забудь про райские кущи, скукотища же адская.
И заржал, довольный каламбуром.
Великий Авессалом тем временем закончил обследовать помещение, присел за свободный стол в центре. Полный холода взгляд вновь вперился в хозяина. Непроницаемое лицо-маска, будто вырезанное из бледно-коричневого оникса: гладкое, с округлыми чертами и лишь слегка обозначенным скулами, могло обманчиво принадлежать человеку любого сословия. А нос картошкой и вовсе ввести в заблуждение, определив в крестьяне. Однако, тщедушное телосложение, вся эта неестественная худоба, так контрастирующая с круглой головой, и землистый цвет кожи как бы говорили – нет, человек явно мало бывает на солнце и вообще свежем воздухе, какой с него труженик села? Да и дорогой коричневый костюм с серебряными пуговицами, сидящий впритык; массивное украшение на груди – непонятный знак на толстой цепочке… Ученый-книжник! Но что с таким рядом может делать столь жуткое создание – разбойник, полуголый варвар?
Тонкие пальцы вскинулись в странном жесте: будто кинул щепоть песка в трактирщика. Тот нервно сглотнул.
- Думайте потише и поменьше, - поморщился гость, обводя присутствующих свинцовым взглядом, и милостиво добавил, - пожалуйста! От вашего гомона всё внутри сводит…Гоша, воды!
Великан тяжелой поступью приблизился к стойке, протянул ладонь, больше похожую на лопату, чем на руку человеческую. Трактирщик, ощущая звенящую пустоту в голове, мгновенно наполнил сияющий чистотой стакан и водрузил на широкую ладонь.
- Вот спасибо, - блаженно зажмурился некромант, сделав глоток, - а то некоторые тут думают, что я только кровь пью… и у них будет ещё возможность узнать меня получше. Поживу здесь.
Сказал, как припечатал. Где-то в глубине зала с легким вздохом молодая девица упала в обморок. Трактирщик спохватился, закрыл рот и выдавил подобие улыбки:
- Добро пожаловать в наш городок…

В разгар дня на цветущий и тонущий в улыбках город наползала мрачная тень…