«Возвращение».
Лариса Кучумова

Снова был свет и покой. Тишина и пустота. Удивление пришло потом. «Как, опять?…Но я не хочу…» А вокруг только свет и покой. «Это нечестно... Так не должно быть...» Мысли уходят, унося с собой чувства, ощущения и эмоции. И снова свет, и покой, тишина и пустота.
Ра прервал ноток волн, исходящих от интеллекта, только что пересекшего черту. Он был удивлен тем, что этот клубочек полей не испытывает блаженства перехода. Чем же он отличается от других? Ра соединился с интеллектом, и его поле заискрилось от мощного излучения. «Вот это да…» - поразился Ра.
Клубочек полей, именуемый интеллектом, был помещен в энергети¬ческую рамку. Ра соединился с центром и передал: «Требуется по¬мощь Совета».
Совет собрался в Пространстве Куба. Спокойствие Верхнего Ми¬ра было нарушено. Мысли беспорядочно заполняли пространство, переплетались, соприкасались. «Все были взволнованы. Наконец, возник основной поток, прерывающий остальные: «Взываю к Высшему Разуму».
Пространство опустело, мысли улеглись, освободив место основному потоку. Совет настроился на обсуждение ситуации.
«Интеллект Ла, переступив черту, отказался принять Реальность. Он требует продолжения Периода».
«Искупил ли он страданиями свои грехи»?
«Пусть Разум проследит Период интеллекта Ла от начала до конца».
Рамка, в которую был заключен интеллект Ла, раскрылась, и Со¬вет принял мощную волну, исходящую оттуда.
Как-то странно я воспринимаю свою жизнь. Отрывочно, беспорядочно. Наверное, не могу замедлить ход мыслей. Поэтому вижу толь¬ко обрывки. Вот мой первый день, который помню. Полдень, светит яркое солнце. Я бегу по траве, по широкому лугу. Такое огромное небо, грудь готова разорваться от восторга и желания охватить все это пространство и удержать в маленьких, беспомощных еще ручонках. Я бегу, бегу, трава ощупывает ноги и старается уронить меня. И я падаю с размаху в самую гущу цветов. И замираю. Передо мной на тоненьком стебельке яркий сиреневый колокольчик, а на колокольчике жучок, черненький, с крохотными глазенками и за¬бавными усиками. Смотрит на меня и смеется. Впрочем, откуда я знаю, что он смеется... Мне просто хочется, чтобы он смеялся. И колокольчик смеется, прямо дрожит от смеха и качается, и вете¬рок смеется и треплет мои волосы. И тогда я тоже смеюсь - звон¬ко, заливисто, как умеют смеяться только дети.
Вдруг это воспоминание обрывается. И вот я уже в поезде. За окном бегущий дрожащий лесок, тонкие березы подпрыгивают и приплясывают, и проносятся мимо в своем быстром танце. А облака в небе такие яркие, словно маленькие солнца. Они сверкают и догоня¬ют поезд. Они нашептывают удивительные сказки о просторе и ти¬шине, о неумолимом ветре и несуществующем времени. Я не слышу их, и от этого мне грустно.
Новая картина: горит огромный дом. Огонь хватается за сухие трескучие бревна и ползет вверх. А за ним только чернота и жар. Сильные жесткие руки безжалостно держат меня за плечи. Я вырываюсь, кричу, плачу, хотя знаю, что это не поможет. Ничто уже не по¬может. От этой жестокой безнадежности мутится сознание. Треск и рев пламени заглушают крик. Там погибает моя больная мама. И я ничем не могу ей помочь. Это бессилие убивает, разрывает на части все внутренности, и я чувствую, что внутри у меня уже нет ни лег¬ких, ни сердца, только стонущие жгучие клочки.
Потом смутно какие-то лица. Я слышу голоса, но не понимаю слов. Я вижу движение, но не чувствую прикосновений. И только одно нестерпимое желание – жить... жить!
Из смутных обрывков воспоминаний выплывает лицо. Оно огромное, заслоняет весь мир. Изумительно яркие синие глаза, шелковистые волосы, как каштановые ручьи. Такие близкие теплые губы. Это моя первая любовь. Самая красивая, самая нежная, самая... Она вдруг становится недосягаемо далекой - одинокая, затерянная в пустоте фигурка, хрупкая и нереальная. Она тает и исчезает на глазах. Я знаю, я помню... Она погибла во время наводнения. Я потерял и ее тоже.
Я слышу свой голос: «Моя жизнь - это боль и горе, потери и поражения. В чем же я провинился перед тобой, Господи?»
Пламя свечей мягко колышется, гоняя тени по стенам. Распятый Христос с болью во взгляде. На двух шатких табуретках гроб с изуродованным телом моего отца. Перешептывание старушек в черных платках. Слезы текут по моим щекам. И нет сил, поднять руку, чтобы вытереть их.
Но нет. Я еще помню тот, первый день. Я помню смеющийся мир, жучка и теплый ветер. Я помню мою нежную маму, ее волшебные ска¬зки по вечерам и огромные торты со свечами в дни рождения. Я помню сильные руки отца, подбрасывающие меня к самым облакам - сердце замирало, когда я летел в пустоту. Я помню теплые мягкие губы, которые ласкали меня темными ночами. Я познал счастье, любовь, свободу. Я жил. И сейчас хочу жить. Отпустите меня. Отпустите...
Члены Совета были возмущены. Волны мыслей захлестывали Пространство Куба. Но Ла был неумолим: «Я хочу обратно в Мир. Я хо¬чу жить».
Основной поток мыслей пробил себе дорогу и оттеснил осталь¬ные: «Период, который ты провел среди низших, был отмерен тебе за нарушение Высших Законов. Ты прошел все испытания. Поэтому мы вернули тебя. Ты не доволен?»
«Да! Я хочу вернуться».
«Но почему»?
«Потому, что здесь я не испытываю ничего. Вечное блаженство? Чушь! Только пройдя через муки, можно познать счастье».
«Но ты пошел через все несчастья, какие только можно испытать среди низших».
«Вы забыли о жучке, который смеялся, сидя на сиреневом колокольчике, забыли о безграничном просторе неба, о нежных руках... Вы никогда не испытаете ничего подобного. А мне уже ни за что не забыть эти чувства. Там, на Земле, я могу вдохнуть ветер, увидеть облака, услышать птиц, прикоснуться к траве. Что вы можете пред¬ложить мне взамен здесь? Ни-че-го!"
"Но мы не можем вернуть тебя, Ты искупил вину, Ты освобожден..."
"Тогда я снова нарушу Закон!"
Совет устало сплел волны мыслей в единую нить и вынес реше¬ние:
"Продлить Период интеллекта Ла на неопределенное время…»
Ла открыл глаза. От острой боли мутило, все плыло перед глазами. На несколько минут он замер, стараясь хоть немного облег¬чить боль. Затем медленно, стиснув зубы, приподнял голову. Недале¬ко от него, в кювете, горела разбитая машина. Ла, мучительно пос¬танывая, перевернулся на спину... Огромное, ярко-синее небо хлы¬нуло на него сверху, с прохладным, уносящим боль ветерком, с ос¬лепительными облаками. Солнце, на которое невозможно смотреть, но которое так приятно почувствовать, ощутить всем телом. То ли от боли, то ли от яркого жилища света текли слезы. Широко раскрытым ртом Ла вдохнул ветер, такой знакомый земной ветер. И мозг пронзило, словно молнией. Это было счастье! Счастье чувство¬вать, ощущать, видеть, слышать. «Живу! Я живу!» Сознание утекало по каплям, но Ла не боялся снова погрузиться в тем¬ноту. Он знал, что будет жить. Несмотря ни на что.

«Похищения».


Хицкова Ирина.

Наблюдатель Внешних миров Стэн Иверсон прибыл на главную космическую базу по срочному вызову Рентгеновского Совета Земли. Стэн давно не отдыхал, и темные круги под глазами красноречиво говорили об этом.
Пройдя дезивакционный отсек, Стэн направился в зал совещаний; наблюдатель положил руку на круг, и биологические токи были приня¬ты опознавательной системой. Стэн проник в приемную.
Киборг - секретарша одарила его блистательной улыбкой.
- Стэн Иверсон, вас ждут.
- Благодарю, сударыня. - Стэн с некоторой долей иронии относился к механическим созданиям. Но когда Стэн попал в зал совещаний, то вся его ирония улетучилась; он увидел ту, которой грезил, потом ненавидел за измену, потом искал и надеялся на новую встречу. И вот она перед ним: гордая, красивая и неприступная как прежде.
- Мануэла!
- Иверсон, вам попалось приведение? - Знакомый ледяной тон, интри¬гующая улыбка... это было когда-то давно и возвратилось более жестокой болью.
Стэн сглотнул слюну.
- Разве у вас водятся приведения?
- С некоторых пор завелись. - Чопорный голос советника Европейско¬го Континента потребовал порядка, - Последний раз они украли семь самолетов-невидимок, два морских крейсера и напоследок прихватили орбитальный спутник-разведчик.
- Ужасный аппетит, - пошутил Стэн, - и куда только они деваются? Мануэла нажала клавишу стола. Из ячейки-хранилища ей на ладонь выпал тускло поблескивающий металлический предмет. Мануэла положила его на стеклянную поверхность стола. Это были часы; циферблат отличался от обычных тем, что цифр было больше, и распо¬лагались они в определенном порядке.
- Часы нашли в четвертом отсеке базы, - пояснила Мануэла.
- Вы хотите сказать, что они свалились под ноги тому, кто их нашел? - спросил Стэн.
- Да. Цифры - закодированное послание; оно уже обработано компьюте¬ром»
Стэн взял в руки часы, сделанные из выдерживающих любые температуры и давления сплавов. На обратной стороне часов фосфоресцирующим покрытием были нанесены инициалы и созвездие Стрельца. Лицо Стэна побледнело. Он узнал бы их из сотни других. При последней решающей битве за Землю при странных обстоятельствах исчез боевой истребитель «Омега»; среди экипажа был лучший друг Стэна Игорь Лавров, и именно его часы держал в руках Стэн.
- При чем заметьте, - вступил в разговор советник стран Азии, - исче¬зают новейшие образцы военной техники.
- Возможно, часы телепортировали, - предположил Стэн. - Но с какой целью - предупредить?
- Пространственные координаты источника у нас есть.
- Послание с того света. - По коже Стэна пробежал мороз. - Задание понятно: найти похитителей.
- Мануэла, кибернетик Виктор Бодров отправятся с вами, - сказал со¬ветник Европейского Континента.
В душе Стэн обрадовался, что Мануэла будет рядом с ним.
- Когда вы нас переправите?
- Через три часа, - жестко ответила Мануэла; видимо, она особой радости не испытывала и согласилась на задание из чувства профессионального долга.
- Мне можно идти?
- Да. - Взгляд Мануэлы смягчился и на одно мгновение Стэн увидел в ее глазах ту нежность, которую видел 15-ть лет назад, но как резко меняется погода, так нежность унес ураган холодности - Встретимся через три часа.
Удалившись, Стэн все-таки подождал, пока Мануэла осталась одна. Она заканчивала ввод новых данных в информационную сеть.
- Мануэла, нам надо поговорить.
- Мне кажется, что мы давно все выяснили, - Мануэла поднялась.
- Ты только выслушай. На задании всякое может случиться, поэтому между нами не должно быть недоговоренности. Я всегда любил тебя, Мануэла, и никогда не разлюблю, и ты всегда любила только меня.
-Откуда ты знаешь? - Глаза Мануэлы гневно сверкнули.
Стэн вплотную приблизился к недоступной красавице, взял за плечи, заглянул в ее влажные от слез, темно-вишневые глаза и поцеловал. Этот поцелуй казался самым сладким.
У входа в зал вежливо кашлянули.
Мануэла мягко отстранила Стэна и улыбнулась - здесь был дежурный робот.
Стэн и Мануэла разошлись, но поцелуй растопил лед в их отношениях; мир для Стэна больше не был наполнен одиночеством.
Помещение, где происходила переброска людей в другие измере¬ния, поглощало смертоносные излучения маленьких вселенных, выпуклые стены матово светились.
Мануэла разговаривала с советником Европейского Континента.
- В случае непредвиденных обстоятельств мы применим вариант "Альфа". Надеюсь, он не понадобится.
- Мы тоже надеемся, - ответил советник. В помещение вошли Стэн и Бодров. - Команда в сборе.
- До скорой встречи. - Мануэла подала руку.
- До скорой.
Трое разведчиков встали на шестигранник небольшой площадки и приготовились к телепортации; прозрачный цилиндр накрыл шестигран¬ник.
- Стэн, я пыталась вычеркнуть тебя из своей жизни, но не смогла, - прошептала признание Мануэла. - Я люблю тебя, лжец.
- И ты не пожалеешь, - пообещал Стэн.
низкий звук поглотили стены помещения; красный плотный свет заполнил внутреннее пространство цилиндра; цилиндр начал стреми¬тельное вращение и вот уже вместо него крутился нейтринный столб.
- Счастливого возвращения, ребята, - как молитву произнес про себя советник.

Когда телепортация завершилась, душная темнота, металлический привкус во рту, мерное гудение и замкнутое пространство были первыми ощущениями разведчиков. Люди включили автономное освещение. Чрево огромной трубы уходило в необозримую глубину, откуда слыша¬лось равномерное гудение.
- Какие будут предложения? - спросил Стэн.
- Узнать, что там, - ответила Мануэла.
А Виктор рассматривал скобы необычной формы, будто слепленные с «пернатого Змея» древних майя. Глаза «Змея» были собраны из нескольких красного, синего и белого камешков, помеченных стрелка¬ми, Виктор повернул каждый камешек в том направлении, куда указыва¬ли стрелки; что-то щелкнуло, и стена раскрылась, словно пасть змеи, внутри которой двигалась лента транспортера, понесшая разведчиков вдоль узких ниш. По мере продвижения ниши исчезали, мерное гудение усилилось, к нему присоединились звуки синтезированной речи, лента транспортера остановилась; прежде чем идти дальше, разведчики при¬готовили оружие. Они переступили черту, где кончалась лента. В первые минуты людей ослепил яркий свет. После того как глаза при¬выкли к нему, разведчики разглядели напичканную всевозможным ору¬жием многоуровневую башню-дом: от «томагавков» до самолетов-неви¬димок, и над всеми смертоносными игрушками человеческого разума главенствовал более страшный монстр; в его металлическо-латунном чреве, будто муравьи сновали существа.
Глаза-мониторы повернулись к троице презренных людишек, оценивая ситуацию.
- Нам не помешает исчезнуть. - Бодров напряженно следил за ощетинившейся лазерными пушками махиной. - Кто бы ни управлял ею - у них серьезные намерения.
- А больше нигде не видно "Пернатых Змеев"? - Стэн навел бластер на мониторы. - Попробую лишить машину зрения, а вы берите на себя пушки.
Обломки мониторов разлетелись в разные стороны; пять пушек разорвал огненный шквал огнеметов Бодрова и Мануэлы, но на глазах пораженных землян, словно у гидры, "выросли" новые мониторы и пушки.
- Они собираются взять нас в плен, - Мануэла полоснула по первому уровню башни.
- Так просто не сожрет. - Стэн поднял глаза кверху. - Боже правый!
Сверху падала металлическая сетка.
Пол под ногами зашатался, отправив разведчиков прямо в капсулу; капсула понеслась вниз сквозь механическую начинку машинного пиро¬га, электронные щупальца, нырнула в вентиляционную шахту и замерла перед разветвлением заброшенных "катакомб". Разведчики вышли из капсулы. В конце шахты их поджидала группа людей.
Стэн один пошел навстречу отделившемуся от группы человеку. Под ложечкой предательски засосало: Игорь Лавров воскрес из мертвых, только в волосах прибавилось седин, и черты лица стали суровее. Игорь тоже узнал Стэна.
Друзья обнялись.
- Ты жив. - Стэн не тратил много слов.
- Как видишь.
- Что происходит?
Игорь посмотрел на спутников Стэна.
- Поговорим в другом месте.
- Вы даже резиденцией обзавелись? - Стэн не терял чувства юмора.
- Раньше она была резиденцией цивилизации "Пернатого Змея", - ска¬зал Игорь.
- Показывай.
" Катакомбы", на которые был водружен оружейный арсенал, име¬ли строго определенную планировку; их расположение образовывало квадрат, а сами стены суживались кверху. Приспособленная под жилье широкая нефритовая площадка преградила путь. Из светильников-змей лился ровный фиолетовый свет. Скудная мебель была изготовлена из кусков пластика и арматуры.
Игорь подвел друзей к дальней стене, где над полом выступала небесного цвета плита. От светильников на центр плиты упали четыре нити-луча, и она отодвинулась в сторону. Испытывая благоговейное почтение, разведчики и Игорь по черным гладким ступеням спустились в помещение с высокими стенами и пирамидальным потолком; на возвы¬шении звездно сиял саркофаг. Крышка саркофага была сдвинута так, что видно было лицо погребенного, закрытое маской из пластин.
- Что это? - Мануэла непроизвольно понизила голос, казалось, сами стены не допускали громких звуков.
- Смотрите, - Игорь не стал ничего объяснять, - и вы получите ответ.
Свет померк, пирамидальный потолок превратился в настоящее звездное небо, далекие миры приблизились настолько близко, что можно было дотронуться рукой до многоцветных звездных россыпей. Пластины завибрировали, и нейроны человеческого мозга приняли информа¬цию...
.... Это было удивительное общение с цивилизацией - прароди¬тельницей великих культур Земли и отсюда Изначальное Знание рас¬пространилось по космическим каналам во все уголки вселенной, а небесные ладьи уносили миссионеров к далеким звездам; это было общение с цивилизацией, постигшей законы пространства и времени; цивилизацией, способной услышать музыку высших сфер цивилизацией, создававшей удивительные города в гармонии с живой природой, но не уберегшейся от самого страшного врага - совершенного оружия. Самосовершенствуясь, оружие уничтожило саму цивилизацию, создало искусственный интеллект и приступило к телепортационным похище¬ниям различных образцов оружия с других планет. Экипажи самолетов, крейсеров послужили рабочей силой для обслуживания техники...
Такое будущее могло осуществиться в других мирах, и оно леде¬нило кровь.
Игорь дал знак, что пора покинуть помещение и разведчики удалились, но неохотно, словно саркофаг желал похоронить прошлое вместе с пришельцами.
Когда плита сдвинулась на прежнее место, разведчики почувствовали озноб, вернувшиеся с задания соратники Игоря дали им горя¬чий напиток и усадили на импровизированный диван.
- Я вовремя вас увел, - объяснил происшедшее Игорь, - информационные пластины предостерегают и тут же стараются избавиться от невольных свидетелей.
- Искусственный интеллект пустит в ход оружие? - уточнил Стэн.
- Притом против Земли, так как наша планета - основная колония ци¬вилизации "пернатого Змея", а оружие ненавидит своих создателей. Мы вызвали вас для помощи, интеллект разработал для Земли еще один смертоносный подарок. У нас подготовлен план его перепрограммирова¬ния на самоуничтожение, рабочие ждут сигнала, но для переброски та¬кого количества людей в пространственном измерении нужна двусто¬ронняя связь с Землей.
- Вы первые, кто сбежал?
- Да, мы первые. Пирамида защищена сильными энергетическими поля¬ми, поэтому роботы сюда не сунутся. Наступила короткая пауза.
- Сколько у нас времени? - спросила Мануэла. Она прекрасно владела собой.
- Через час этот монстр ударит по Земле.
- Тогда у нас нет времени на разговоры, - Стэн создавал впечатление человека, уверенного в том, что он делает и говорит. - Мануэла свяжется с Землей, подготовит аппарат для телепортации, а мы сделаем остальную работу.
Риск был велик - неудача означала смерть.

Группа освобождения через коммуникационную сеть пробралась к детищу искусственного интеллекта, названного Игорем "коконом". Вер¬хний слой кокона был частично вскрыт, что позволяло увидеть но¬вое оружие. Стэн был поражен, насколько совершенна, проста конс¬трукция, несущая смерть: внешняя оболочка из алюминия в виде зерна заключала в себе ядро сверхпрочного металла; три реакторные дуги смыкались вокруг хвостового отсека конструкции.
- Вы выяснили, что внутри?
- Выяснили, - ответил Игорь. - Вирусная смерть, пострашнее ядерной. При инициации взрыва распространяется наподобие цунами, проникает внутрь биологического объекта, разрушает иммунную систему и убивает клетки за считанные секунды. Не трогает только оружие.
- Перепрограммировать интеллект на самоуничтожение, во время кото¬рого взорвется ядерное оружие, - понял Стэн, - а вирусная смерть сгорит в адской топке.
Виктор Бодров достал из взятой с собой сумки электронные жучки. Игорь по рации дал команду - началась эвакуация рабочих.
Виктор вслушивался в сигналы проникающих в искусственный интел¬лект управляемых им жучков. Пока шло все нормально, жучки, вскрыв коды, завоевывали матричные схемы.
Но вот впереди замаячили люди в темной униформе.
- Киборги - солдаты. - Игорь потянулся за лучеметом. - Придется задать им жару.
- Придется. - Стэн занял наиболее выгодную позицию для прикрытия Виктора.
В перекрестье смертоносных лучей сгорали киборги, падали уби¬тые бойцы Игоря, - колесо смерти завертелось в полную силу, а совсем рядом, укрытая коконом, покоилась капсула с вирусами-убийцами. Бодров отбежал от "кокона".
- Я закончил. - Виктор связался со Стэном по внутренней связи. - Программа запущена, и взрыв будет колоссальным.
- Когда сработает механизм самоуничтожения? - Стэн полоснул лазерным лучом по подбиравшемуся к Виктору киборгу.

- Благодарю дружище. Через 30 минут.
- Отходим, Игорь. Передай своим, что через 20 минут эвакуация заканчивается.
Пять минут, чтобы преодолеть лазерные ловушки пять минут, чтобы обеспечить отход стекающихся к пирамиде рабочих; пять минут, что¬бы пройти коммуникационную сеть.
Мануэла бросилась к истекающим кровью Стэну и Виктору, еле вырвавшихся из кольца киборгов; Игорь и двое бойцов поддерживали их.
- В нашем распоряжении десять минут, Мануэла. - Стэн тяжело дышал. - Десять минут для спасения Земли.
- Ты только не умирай. - Мануэла сдержала слезы.
- Постараюсь.
А на космической базе Земли были готовы принять освобожден¬ных рабочих. Мануэле показалось, что стены пирамиды как бы отодвинулись вглубь.
Три минуты...
Мануэла включила генератор макро-полей.
- Земля. Переходите к варианту "Альфа". - Вариант "Альфа" означал дополнительную подачу энергии.
три минуты...
Диссонанс звуков усилился.
4-ая минута...
Красный свет заклубился вокруг змей-светильников.
точка отсчета...
Телепортация завершилась
Колоссальный взрыв сотряс вселенную - сила атома уничтожи¬ла вирусы и совершенное оружие; темное паукообразное облако поглотило свет ближайших звезд.
Однако Древние Знания цивилизации "Пернатого Змея" не по¬гибли.

Мануэла поставила присланные специальной почтовой ракетой алые розы в воду и вздохнула. Стэн обещал заехать, но дух скитальца опять занес его на затворки Вселенной.
- Вы меня впустите, миледи, - прозвучал по информатору тенор Стэна.
Сердце Мануэлы трепетно забилось.
- Ты раскаиваешься?
- Несомненно.
Мануэла представила, как смеются глаза Стэна. Через пару се¬кунд неисправимый бродяга будет здесь. Мануэла включила фен, но створки пневматической двери открылись, и Стэн, подняв избранницу на руки, закружил ее по комнате.
- Сумасшедший! - Мануэла не хотела вырываться из объятий этого сильно¬го человека.
Стэн остановил кружение, и тогда Мануэла заметила на своем пальце алмазное кольцо.
- Свадебный подарок?
Стэн усадил Мануэлу на колени.
- Я искал его специально для тебя.
- У какой звезды?
И вдруг алмаз вспыхнул многоцветным спектром ярчайших звезд. Переданные пластинами Знания пробудились в памяти Мануэлы и Стэна откровением бессмертной цивилизации.
- "Пернатый Змей". - Мануэла прикрыла глаза рукой.
После свадьбы Мануэла и Стэн улетели в звездную экспе¬дицию» И кто знает, на какой планете появятся ростки древнего Знания, не обращенного во зло.

«УРОК».
Богдан Артемьев

Шли они не долго, всего минут пятнадцать, но из-за непрерывных нравоучений Деда путь казался Внуку невообразимо долгим.
- Ученье - свет, а неученье - тьма,
Изреча эту очередную мудрость, Дед внезапно сообразил, что заболтался, и попытался быстро исправиться:
- Не надо ждать от жизни подарков...
- Подожди, Дед, - немедленно отозвался на оплошность Внук, - я не понял: ты уже битый час толкуешь о пользе учения, но ведь свет - это плохо…
Дед замер, сел на землю. Досадливо пригладил, усы.
- Да-а, слово - не воробей... Понимаешь, внучек, это не совсем мое изречение. Но ты прав, для нас оно должно звучать: "Ученье - тьма..."
- Ты, значит, цитировал. - Внук сел рядом и, не удержавшись от соблазна, подражая голосу Деда, повторил то, что тот вдалбливал ему в голову весь вчерашний день: - Это - не ученье, это - неосмысленное зубренье, а оно не должно являться целью.
- Знание - орудие, а не цель! - Возмутился Дед. - И я знаю сам, суть данного изречения, просто ошибся в цитировании.
- Ладно, ладно, - устало согласился Внук. С невольным страхом взглянул вверх, в темный извилистый лаз меж двух стенок, поежился, неожиданно даже для самого себя спросил:
- Деда, а почему ты вернулся? И почему взялся обучать меня? Не отца, не братьев...
- В дырявую емкость воды не нальёшь. Похоже, и о тебе я думал слишком хорошо.
Дед резко встал, и полез прямо вверх, весь дрожа от непонятного негодования. Внук, стараясь не отставать, полез следом, ругая себя за глупость. Дед был для всех вроде Бога: живущий за краем мира, старше самых старых, хитрее самых хитрых, здоровее самых здоровых. Дед взял его к себе ещё два дня назад, но он только-только начал понимать, что вся тайна Деда - в уме. А поначалу его изречения вообще казались глупым набором слов.
- Де-еда... - дрожащим голоском позвал Внук, осознав вдруг, что железобетонная стена давно сменилась кирпичной. Впрочем, гораздо сильнее его испугали запахи, сильные и необычайно свежие. – Де-еда, мы идем к краю мира?
- Мир - тесная клетка лишь для невежд. - Дед спустился до его уровня, призывно качнув головой. - Поднимайся, не бойся. Расширяй свой кругозор.
- Я совсем маленький еще, такой слабый, - непроизвольно привычно залепетал Внук, чувствуя каждой клеточкой своего тела всё больший ужас перед неведомым.
Дед удивился. Отстранившись, он подозрительно посмотрел на не¬го, словно пытаясь вновь увидеть того слабого ребенка, что хитростью отбирал еду у значительно более сильных собратьев.
- Соберись, где мысль сильна, - там полно силы. Сам же хотел превзойти Сонка, а теперь отказываешься от своих целей?
Упоминание о сильном и хвастливом братце покоробило Внука. Но страха это не выдавило, да и слова уже лились сами собой, по привычной колее:
- Нет, нет, не пойду. Я маленький, слабенький, я не смогу...
- Упрямство - вывеска дураков, - коротко бросил Дед и, не оглядываясь, полез дальше.
Дураком себя Внук не считал никогда. И тем более не хотел, что¬бы дураком его считал Дед. А потому, почти зажмурившись и усилием воли отстранившись от пугавших его запахов, он, превозмогая страх, медленно полез вслед за Дедом.
- Терпением и старанием мышь канат перегрызла, - раздался совсем рядом голос Деда.
Смысла Внук опять не понял, но уловил ободряющие нотки и открыл глаза: Дед висел вниз головой прямо перед ним, и это вызвало легкий шок. Самоконтроль невольно ослаб, и в ноздри Внука ударила волна за¬пахов, незнакомых, пугающих и... аппетитных.
Он невольно повел носом по нитке самого аппетитного и замер, вонзив взгляд в темно-серую щель в стене.
- Да-да, нам туда. Иди, не бойся.
И он пошел. И вышел в большой, теплый, необычайно светлый полу¬мрак, полный одуряюще вкусных запахов. Они лились на него сверху, кружили вокруг, а тот, самый аппетитный, тонко тянулся с угла. Да, именно с угла небольшого помещения, как он уже мог различить.
- Чуешь, да? - Дед предвкушающе взъерошился и подтолкнул Внука вперед. - Пошли, это твой первой экзамен.
Но чем ближе он подходил к источнику чудеснейшего запаха, тем явственнее ощущал поднимавшийся из глубин подсознания ужас: от не¬большой доски, на которой лежала еда, пахло и железом, и кровью.
- Это… это и есть Смертельная Ловушка? - Севшим голосом спро¬сил он Деда, уже деловито бегавшего вокруг доски.
- Когда не знают - выдумывают. Для умных - это изысканнейшая кормушка.
Дед, наконец, остановился, сел. Испытывающе взглянул на Внука.
- Ну что, готов? Слушай внимательно и выполняй старательно. Видишь доску? Медленно поднимайся, едва касаясь края. Залазь на доску, не касаясь железки! Это очень важно!
Дед говорил медленно и с силой, почти гипнотизирую Внука. И тот также медленно всё выполнял, зачарованно не отводя глаз от открывше¬гося его взгляду большого желтого куска, источавшего ТОТ САМЫЙ запах.
- Аккуратно становись вдоль железного прутика. И хвост, главное хвост положи вдоль себя! Вот, теперь боком качни прутик. Легонько, совсем чуть-чуть.
- БА-АМ! - Оглушающе сработала мышеловка.
Бедным мышонок застыл над пружиной, весь белый как мел от страха, и даже не воспринимал радостно носящегося вокруг и что-то лопо¬чущего Деда.
- Молодец! Первый из двадцати, молодец! - Дед, набегавшись, взобрался к Внуку, снял с крючка сыр, отломил малюсенький кусочек и сунул его в приоткрытый рот мышонка. - Вкуснятина, правда? Видишь теперь, как, совсем немного подумав, можно без особых хлопот раздо¬быть пропитание?
Вкус крошки сыра вернул мышонка в действительность. Он медленно, так же старательно переступая через железки, слез с мышеловки, сделал пару шагов к норке, обернулся и вдруг признался:
- Я буду лучше как Сонк - в прыжке хватать...
- Ха, это сейчас: сила есть - ума не надо. А, как в болезни, в старости?
Дед доел сыр, довольно облизнул усы. Хладнокровно наступая на железки, слез на пол и резвым шагом направился к норке.
- Успокойся, Внучек, это был самый опасный способ, сам я им дав¬но не пользуюсь - большой больно стал. Но и другие способы я тебе покажу. Правда, через несколько дней - нельзя людям показывать, что становишься умнее их.

Нет, ну что за дом такой? С водой перебои, соседи не ночам дискотеки устраивают, мыши совсем загрызли... Самое ужасное - это мыши. Умные, заразы. Ни яд на них не действует, ни в мышеловки они не ловятся. Наживку съедают, а сами не ловятся. Если и эта, ан¬глийская модель мышеловки не сработает - перееду, ей богу...

«Хранители».
Алексей Михалько

Сверкающий меч из кайрамской стали, со свистом пролетел над головой Рона.
Рон взмахнул своим мощным мачете и с лязгом ударил по летящему вновь на него мечу. Удар ногой вывел его из равновесия, но он сумел устоять, отпарировав выпад меча.
Его противник был необычайно силен. Так должно было быть. Все хранители были сильны, но с каждым новым поколением находился сильнейший, который в смертельном поединке с Хранителем оспаривал свое право занять его место.
Рон тоже был силен и ловок, и у него было право стать новым Хранителем. Но самое главное: Он был уверен в себе.
Хранитель возобновил атаку. Искусные удары меча посыпались на Рона со всех сторон. Если бы не его ловкость, то он был бы неминуемо убит и проклят на веки, как посягнувший на мощь Хранителя.
Рон, увернувшись от взмаха меча, подпрыгнул, и с разворота ударил противника ногой. Удар пришелся по защищенному железной маской лицу, но этого было достаточно, чтобы Хранитель потерял равновесие и рухнул на землю. В этот же миг Рон ринулся вперед и с размаху ударил мачете.
Но Хранитель не уступал ему в ловкости и, откатившись в сторону, резко встал на ноги. Мачете со скрежетом вонзилась в каменистый грунт, так и не настигнув жертву.
Быстро оценив положение, Рон перекатился через голову, уйдя от смертельного удара сверху. Оказавшись в безопасности, Рон пустил в ход всё своё мастерство, и после пары смертельных взмахов мачете, ловко отбитых противником, в мощном пружинистом прыжке, нанес сокрушительный удар ногами в грудь растерявшемуся противнику.
Хранитель отлетел в сторону и упал на спину. В его доспехах зияла отчетливая вмятина.
Вскочив на ноги, Рон взмахнул руками, приветствуя орущую вокруг них толпу, и под крики и вопли собравшихся посмотреть бой, сделал искусное сальто, оказавшись рядом с поднимающимся на ноги Хранителем.
Хранитель был явно измотан и удар в грудь сделал его менее ловким и быстрым. Лишь на миллиметр, отскочив от взмаха блеснувшего на солнце широкого лезвия, он безуспешно пытался нанести удар, неловко взмахивая мечом из голубой стали. Меч со свистом пролетел мимо Рона, лишь изредка, с лязгом, встречая оружие противника.
Пытаясь подкрепить свою мощь, Хранитель несколько раз нанес удар ногой, попав лишь однажды, в голову Рона. Но это ни дало ему ни малейшего преимущества.
Следующий выпад Рона оказался более удачным, и на руке Хранителя выступило багровое пятно.
Толпа безумствовала. Рон продолжал наносить удары, подкрепляя их взмахами своего грозного оружия.
Хранитель в исступлении боролся за свою жизнь, но его участь была предрешена. Рон, ударом мачете, отбил слабую попытку самообороны Хранителя и выбил оружие из слабеющих рук противника.
Окровавленный Хранитель, израненный и изрядно измотанный боем, рухнул на колени, не в силах больше стоять на ногах.
Рассекая со свистом воздух, мачете Рона обрушилось на голову Хранителя. На мгновение, тело Хранителя застыло на месте, заливая кровью одежду и доспехи, но через секунду рухнуло на землю с раскроенным черепом.
Все кончено, Рон - новый Хранитель Толпа бешено ревела, приветствуя счастливчика рискнувшего сразиться с Хранителем, который почти двадцать лет был непобедимым.
Тишина наступила внезапно. Рон приблизился к трупу и рывком сорвал кожаный пояс с убитого. Он победоносно взглянул на толпу и осторожно достал из-под металлической пряжки небольшой сверкающий браслет с прямоугольной коробочкой посередине. Медленно и аккуратно он надел его на руку, защелкнув сзади замок.
Луч света упал на матовую поверхность коробочки и Рон своими глазами увидел, возникшие на ней магические символы, разрушающие власть Хаоса и несущие покой Вечности. Он впервые видел подобное чудо своими глазами.
Из толпы выскочил рыжебородый старик, в небрежно накинутой на плечи тунике и заорал:
- Приветствуем тебя, о, новый Хранитель Браслета Вечности!!! – Толпа, словно эхо, повторила его слова.
Внезапно раздался щелчок и голос, родившийся из Браслета Вечности, произнес:
- Время - четырнадцать часов, тридцать минут по Гринвичу.
Рон не знал, что значат эти слова, да и не хотел знать. Для него эти слова были священны.

В колонках играет - ...
Настроение сейчас - вот-вот...

Брызги холодных стёкол обжигают меня, словно металл… Я несусь сквозь мглу усыпанную осколками, они ранят меня, пытаются проникнуть глубоко внутрь, но я уверенно иду к свету, и ничто не остановит меня. Если есть на свете пятнышко света, а ангелы сказали мне, что оно есть, я буду двигаться вперёд, из последних сил, пока усталость не подкосит меня и судорога не сведёт мышцы, я буду идти сквозь звенящую пелену осколков разбитых душ. Пусть тени преследуют меня, им никогда не поймать, не остановить и не выпить меня изнутри… Она где-то там, я знаю, там, где свет разгоняет полумрак подступившей к самой границе бездны тьмы. Разве я могу стать частицей пустоты, воссоединившись с чернотой тени?.. Нет, ради неё я готов отринуть всё, что пытается меня втянуть внутрь себя, сделать меня маленькой игрушкой, марионеткой пустоты. Это место проклято. Здесь нет ничего, кроме пропасти и бездны, которая правит мелькающими вокруг тенями. И туман, он холодный и колючий… Он впивается тысячами иголочек в моё тело, каждый вдох разрывает мне лёгкие, но мне уже не больно, цель близка. Я знаю это. Она рядом, она ждёт, она верит. Может её последняя маска упадёт к моим ногам, когда я вырвавшись из смертельной мглы, окажусь рядом с ней и тогда нам обоим будет уже неважно, что вокруг нас пляшут в диком хороводе тени, тени, которые лгут, чтобы сделать больно, и навсегда хотят разлучить нас. А там, за её спиной Спасительный свет, он остановит тени и всё будет кончено. Я верю, что так будет…
Шаг, ещё шаг, полумрак рассеивается… Осталось совсем немного, совсем чуть-чуть. Ангелы дайте мне сил, помогите осилить оставшийся путь… И я продолжаю бежать. Потому что она рядом, она здесь, она не бросит меня. Потому что она тоже в пути – навстречу бездне…

«ЗЕРКАЛО».
М.Г.С.
Эпизод 1
Зеркало было старым, мутным, ничего не отражающим, кроме своих собственных царапин на поверхности. Оно висело посреди пустой стены с выцветшими обоями, вставленное в дешёвую овальную рамку из неровно обструганного дерева.
- Это мы, конечно, снимем, - хмурясь, сказал отец.
Ярик подошёл к Зеркалу, приподнялся на цыпочки и заглянул в него. В Нём отразился лишь неясный силуэт и много взявшихся из ниоткуда тёмных, движущихся пятен.
- Иди, помоги вещи разгрузить! - велел отец и Ярик недовольно послушался. Отходя от стены с Зеркалом, он бросил на Него любопытный взгляд. Оно притягивало и завораживало мальчика, потому что он догадывался о Его истинной сути. Ему было уже пятнадцать, но он ещё не разучился чувствовать Иное, как все дети.
В этом мире есть много вещей Оттуда. Для созревшего взрослого разума это бесполезные, "неправильные" вещи. Для детей, особенно маленьких, Они расскажут много об Ином мире.
Зеркало было такой вещью.
Ярик помогал перетаскивать коробки в квартиру. С неё только что съехали прежние жильцы и чужой, незнакомый запах, которым были пропитаны стены, напоминал об этом.
Улучив момент, когда никого не было рядом, он поставил очередную коробку, подошёл и приподнял Зеркало, заглянув под него - на всякий случай. Но ничего загадочного там не обнаружилось, разве что обои под Ним не так выцвели...
На лестничной площадке мать знакомилась с соседкой:
- ... ваша дочь? А мой мальчик немой от рождения... Раз так, может, они подружатся?
Ярик скривился и поспешил удрать в свою комнату.
Ночью он встал, босиком прошлёпал в коридор, где стояла коробка с мусором. На самом верху, чуть присыпанное лохмотьями пыли, лежало Зеркало. Он осторожно стряхнул пыль, взял Зеркало и спрятал под пижаму. Оно было тёплым, как будто живым.
Когда-то он считал, что у него самая правильная, самая лучшая семья на свете. Потом случилось что-то, как будто кто-то случайно перевернул блестящую монетку на тёмную от ржавчины сторону.
Родители опять скандалили на кухне. Невыносимо громко разбивалась посуда и, соседи за стеной грозились позвонить в милицию. Ярик смотрел в ночь за окном, где горели яркие рекламные щиты, вывески магазинов, с рычанием проносились перемигивающиеся машины и яркими глазами голодного зверя-города впивались в темноту фонари.
Он достал Зеркало, спрятанное в коробке с конструктором, и положил перед собой на колени, ощущая сквозь пижаму Его неземное тепло. Оно благодарно вспыхнуло разноцветными огоньками. Ярик вглядывался в Его глубину всё пристальнее, и тогда движущиеся пятна стали обретать форму. Они становились всё чётче, то хаотично метались, то вплавлялись друг в друга одной единой массой, потом всё это полыхнуло ярким огнём, и Ярик увидел её лицо.
Они стали всем друг для друга. Ведь они были так похожи. Два ребёнка в разных вселенных, отвергнутые собственным миром. Две маленькие неокрепшие души, обречённые на одиночество. Но когда они видели друг друга в Зеркале, одиночества больше не существовало, и остальной мир мерк и тускнел.
Мерк, тускнел, но не мог смириться с тем противоестественным и "неправильным", что вошло в жизнь этих двоих детей вместе с Зеркалом. И мир сопротивлялся.
Она жила на берегу Океана и однажды Океан взбесился, и огромная волна накрыла её дом.
Однажды в квартире Ярика вспыхнул пожар.
Стены горели, шипели и плевались искрами. Мальчик неподвижно сидел на полу, глядя в Зеркало. Родители кричали, выла сирена, а в Зеркале отражалась вода.
Вода ревела и разбивала в брызги и щепки всё, к чему прикасалась. Девочка сидела на полу, сжимая Зеркало, в котором бушевало пламя.
Всё кричало, извивалось и визжало, реальность стонала, корчась и ища себе новую форму, а они протянули друг другу руки сквозь мутное стекло, вошли в него и исчезли в том мире, откуда пришло само Зеркало.
А с обоих сторон бушевала стихия. Пламя ворвалось в её мир, словно пытаясь догнать беглецов, стекло запотело от жара и копоти; вода хлынула в мир Ярика и превратила всё только что пылавшее в сырой, шипящий уголь. И тогда Зеркало с громким хлопком сжалось и исчезло.
Это было не последнее Зеркало и не последняя Иная вещь.

ПРОЗА.

«Если ты умираешь…»
Вера Алборова.

Солнце уходило, и последние искры заката исчезали в подступающей тьме. Так замирает сердце и остывает кровь. И лишь капли дождя упадут на осиротевшую землю, как хладного тела коснутся соленые слезы.
Если есть, кому о тебе плакать.
Человек все шел и шел в море трав, как будто не опасаясь просторов бескрайней степи. Все тонуло во мгле; она сгущалась и сгущалась...
Но зачем свет идущему в никуда?
Просто иногда бывает надо идти. Не верить, не надеяться, не любить - просто идти. И пусть течет на землю твоя кровь! - каплей больше, каплей меньше, - земля уже пропитана кровью, насквозь, переполнена до отказа, и новая толика не изменит уже ничего.
Но разве эти капли - не суть необходимые?
Разве они не последние, что когда-либо выскользнут из вен и скроются в траве?!
Иногда надо просто идти. Не оглядываясь назад и не видя света впереди. Зная, что уйти всё равно не дадут.
Колышутся и шелестят под ветром травы. Приятно касается колеи ночная прохлада. И можно прилечь и отдохнуть, наслаждаясь дивной природой.
Но зачем, если она - уже не наша?
Если - ты единственный человек на Земле?
Если эта планета больше не принадлежит людям?
И никогда не будет принадлежать.
Они вынырнули из травы, бесшумно, как бестлестные.
Но они не бестлесны, только бездушны.
Они осветили все вокруг белым светом.
Но это не для них - только для человека.
Они хотели, чтобы ПОСЛЕДНИЙ увидел их во всей мертвой красе. Чтобы упал на четвереньки и завыл от ужаса.
Чтобы успел осознать конец и гибель своей крови, своей цивилизации. Они жаждали убить ПОСЛЕДНЕГО - но пока не нападали.
Он сделал это сам.
Вы, машины, вы взяли измором этот мир. Вы шли, и земля дрожала от ваших легких прыжков. Вы порхали - и воздух стонал от неощутимой вибрации ваших левитационных полей. Вы плыли - и вода билась в агонии от ваших изящных движений. Вы шли, плыли, летели - и смерть шла, плыла, летела вокруг вас. Ваше «дыхание» пережигало в пепел тысячи кубометров бетона, - горели города, рассыпаясь серым прахом.
Ваши порталы открывались посреди военных советов и сильные мира сего бились в конвульсиях, пронзенные вашими остриями. Ваше существование хотело крови - и вы сами вгрызались стальными зубами в тела бесполезных жертв. Вечные, всесильные, всесокрушимые - вы добились, чего хотели.
Только я - не беспомощная жертва.
Только зря, наверное, говорили, что воистину ПОСЛЕДНИЙ получит какую-то небывалую силу.
Иногда мы умирали просто.
Просто мы не можем умирать «иногда».
Он прыгнул прямо на «спину» двухметровой
стальной «блохи», которая убивала, которая не могла быть убита. С которой сейчас были три ее «товарища». Он вцепился пальцами в пластины несокрушимого панциря. О такой разбивается набравшая разбег тяжелая ракета . Такой не нагревается в эпицентре ядерного взрыва. Но в таком можно найти щелку, если вдруг оказаться совсем - совсем близко.
Если ты - последний человек во Вселенной. Если ты умираешь.
Он с нечеловеческой — или слишком человеческой силой рванул в стороны пластины панциря, услышал стон треснувшего металла. И с неистовостью принялся рвать обнажившиеся провода, сложнейшие чипы, изощренные микросхемы.
Просто мы не можем умирать «иногда».
Три «блохи» подскочили к агонизирующему «собрату» И к человеку, который был жив. Взлетели их стальные лапы-клешни.
Мы не можем умирать «иногда».
...не можем умирать «иногда»... умирать «иногда».
Иногда, иногда, иногда...
Наземь упало окровавленное тело.
Уже почти совсем мертвое.
Только губы шепнули слово.
И послышался слабый вздох.
Самый последний воздух, что когда-либо был выдохнут.
Машины уже уходили. Бросив ПОСЛЕДНЕГО. И своего.
Уже все машины в мире знали, что они наконец-то одни. Но...
- Не вы мои дети, - шепнула Земля. И огненное ядро планеты брызнуло во все стороны, всё обращая в частицу себя. У планеты больше не было детей — пусть глупых, пусть несущих беды матери - но детей. В космосе расцвел огненный шар.
- Не вам я светило, - вздохнуло солнце. И высвободило весь огонь, что был им, его телом, сердцем, душой.
И на месте звезды и планет остались лишь жар да сияние.
- Не вы рвались к нам! - воскликнули звезды - и в единый миг исчезла сама Пустота, канувшая в беспредельную пламенную купель.
Все вернется в огонь. Из него все рождается. ... Что же ждет там, за Большим Взрывом?
Иногда нужно просто идти. Ведя тех, кто пойдет следом.

«ФЭНТЕЗИ—ФАНТАСТИКА НА УРОВНЕ СИМВОЛА».
Дмитрий Лященко (Москва)
Честное слово, мне бы очень хотелось вывести нетвердой рукой: ЖАНР МЕРТВ ("GENRE IS DEAD").Это звучит концептуально, чертовски стильно это звучит, Но кто я такой, чтобы... Как это можно утверждать, что «ЖАНР МЕРТВ», если ощущение фантастики живет в каждом из нас?
Мне кажется, что в литературе всегда должна быть фантастика, а в фантастике литература. Лично мне кажется, что будущее все- таки за фэнтези, за многоплановой, профессионально написанной, высоко художественной фэнтези с ее поэтической меланхоличностью и фантастикой на уровне символа. Это предвзято, но что подействует на человека больше - громадный космодром, весь в башнях планетолетов или один единственный золотой дракон в небе над холмами?
Как мне кажется, сейчас наступает такое время, когда корни фантастики - следует искать, непосредственно, в реальном окружающем мире. Сложно объяснить, но хорошая фэнтези - это всегда в первую очередь - мироощущение-взгляд на мир под неким F-углом.
…Это одно из главных заблуждений – поголовно считать фантастику уходом от человеческой темы. Я готов повторить, я уверен, это огромная проблема, огромный недостаток для писателя, если он видит только то, что видит, и ни на пядь больше.
Я люблю серый цвет… но только серый не в отношении литературы, хорошо?
Серый не в отношении литературы и еще, пожалуй, неба.
Я – фантаст.
Я – автор фэнтези.
Для меня фэнтези – это аромат хвои, это люди и травы, но в первую очередь – люди. Это – холм, заснеженный, увенчанный башней. Это – наконец, песок, проваливающийся под подошвой песок, темный от воды.
Это, как ориентир в жизни; один из ориентиров. Ладно, согласен, фэнтези – это метод.


« ФАНТАСТИКА БУДУЩЕГО: СИМБИОЗ ИЛИ...».
Алексей Михалько (Новокубанск).
- Большинство молодых авторов, в своем творчестве, тяготеет к фэнтези, и эта тенденция отнюдь не нова. Засилье фэнтезийных сериалов и многотомных книжных серий длится уже не первый год. И под их влияние попадает множество начинающих авторов.
Какова же причина, по которой научная фантастика медленно и неотвратимо, сдает свои позиции в нашей повседневной жизни?
Интерес к науке падает, научный прогресс уже не является темой номер один для фантастов. Вера в человеческий разум иссякла. Мы уже не верим, да и не хотим верить, что все проблемы можно решить с помощью интеллекта. Новое время требует Новых Героев. Стремление уйти в мир иной, не похожий на мир реальный, со своими законами и всемогущими героями; желание выстроить свою собственную, ни на что не похожую, Вселенную - является чистой воды эскапизмом.
А уйти хочется. Ох, как хочется! Уйти на территорию собственных фантазий, где проблемы решаются мановением волшебной палочки, а заклинание продлевает жизнь. Где герой, оседлав дракона, взмывает в поднебесье, а, спустившись на землю, становится непобедимым воином, размахивающим волшебным мечом. И нет ему равных. Потому что так должно быть. Мир так устроен, его мир. И зло здесь всегда наказуемо, хотя... мир ведь принадлежит герою, но творец - ты. И зло может выглядеть совсем по-другому, смотря под каким углом, видишь его ты. А главное - никакой науки! А зачем? Взмахнул рукой, прочитал заклинание - и, пожалуйста, пользуйся плодами магического прогресса! Здесь все очень легко раз и готово. Зачем создавать себе лишний трудности, создавая мир будущего, где все должно работать по правилам, по физическим законам и принципам. Но ведь это не твои правила и законы. Они есть, и их надо знать. А нужно ли? Всегда проще вызвать духа, которому все нипочем, или выпить волшебное снадобье и пренебречь законами пространства и времени.
Что так влечет читателя к фэнтези? «Поэтическая меланхоличность и фантастика на уровне символа...»? Возможно. Но ведь и научная фантастика-Это не сухое изложение научных терминов и скупое описание техники будущего. Научная фантастика является литературой и ничто человеческое ей не - чуждо.
Поэтичность, умелое представление идей с присущей символичностью, те качества, которые присутствуют и в НФ., настоящей НФ, как литературы, как жанра.
Нельзя сказать, что будущее за тем или иным стилем. Любая фантастика может стать эталоном, главное чтобы она была написана профессионально, высокохудожественно и актуально для эпохи.
Вообще, по-моему, будущее за неким сплавом научной фантастики и фэнтези. Это будет некий симбиоз стилей, вобравший в себя все самое лучшее из обоих стилей.
Реальность и фантастика неразрывно связаны. Будь это фэнтези или НФ, разницы нет. Оба стиля берут из реальности все те тенденции, существующие в реальном мире, и строят из этих кубиков мир свой, похожий, либо совершенно не похожий на нашу окружающую реальность. Но всегда мы замечаем, что автор хотел заложить в свой текст, какие истины или противоречия хотел показать читателю. В этом суть фантастики, как жанра. И здесь трудно возразить.
Этот факт доказывает одно: Неразрывность родства двух, с первого взгляда, таких различных стилей, Как фэнтези и НФ. Они должны и будут сосуществовать, но в каких формах это выразиться, и какие родятся новые стили, нам пока не дано знать.
А может это и к лучшему? Давайте будем просто творить, а что из этого получится, решать читателю, а не критикам и футурологам. Ибо творения наши - это Путь к сердцу читателя. Так было и так будет!..

Здесь и сейчас я хочу сделать задуманное уже давно.
Я редактор журнала. Журнала фантастики для начинающих авторов. Я печатаю его сам, и никаких спонсоров у меня нет. Я энтузиаст, если хотите… Но я не просто энтузиаст. Есть авторы, те немногие, которые со мной уже давно. Они меня вытягивают и помогают морально всегда. У нас Ассоциация. Хочу создать раздел в дневнике, посвящённый журналу и всему что с ним связано. Надеюсь, он вам понравится.

Жизнь продолжается... Жизнь продолжается...
Знаешь, я иногда смотрю на звёзды... на настоящие звёзды... и, глядя на эти искорки мерцающих огней, я спрашиваю себя: Зачем?.. Разве я просил, чтобы родиться?.. Разве была моя воля в том, чтобы быть... чтобы жить... чтобы чувствовать... чтобы любить... чтобы страдать... чтобы умереть?..
Смерть, когда ты была нужна мне, почему ты не приняла меня в свои холодные объятия? Когда я был в твоей власти, почему ты отпустила меня?
Иногда мне кажется, что она забыла про меня, словно я не существую, нет в её органайзере такой записи... стёрлась... удалена...
Я не боролся, мне незачем было жить, я был обречён на страдания. Но смерть не приходила... или... может... она не могла... не имела права...
Спектакль под названием Жизнь, продолжается. Маски... как их много вокруг, боже... в глазах пестрит от разноцветных нарядов и масок. Только вот мне что-то не хочется их примерять... мне уже не нужно прятать своё лицо... смерть и так меня не ищет. На этом пёстром балу, где люди так настойчиво играют роли, пытаясь нацепить на меня свои наряды и маски, я осознал одну очень важную вещь: мне не зачем ожидать своей реплики, своего выхода на сцену... это ведь они играют... я могу выбрать любую роль, могу встать впереди всех, могу переиграть все роли, в любой момент... только, зачем?.. Разве будет моей душе легче, если займу чужое место, разве смогу я лишить их радостей игры... игры со смертью?.. Я отхожу в сторону, я тихо стою в тени кулис... я наблюдаю, стараясь увидеть невидимое, услышать то, что невозможно услышать... Я вижу под маской респектабельности и благодушия, лицо наполненное страхом и ложью... я вижу под маской боли и страдания, лицо излучающее любовь и доброту... я просто вижу... мне совсем не больно жить, теперь уже нет. Я оборачиваюсь вокруг и вижу, что я не один стою здесь в этой безмятежной тени, что вокруг меня люди... настоящие... без масок... они смотрят на разноцветный балаган Жизни, и так же как я улыбаются, увидев что-то, что видят только они и больше никто другой. Мы встречаемся взглядами, понимающе киваем друг другу, улыбаемся и снова смотрим на маскарад, прокручивая в голове одну за другой сцены... может сыгранные, а может и нет... Кому-то надоедает стоять, и они, как сомнамбулы уплывают в суматоху красочных одеяний, может навсегда, а может и нет... смерть ведь привередлива и непостоянна в своих вкусах, и она тоже не спрашивает, как и Жизнь когда-то не спросила меня, - хочу ли я быть?..
Теперь мне уже не больно... совсем... Я привык к боли... и мне уже не всё равно. Ломая глаза об бездушное холодное стекло монитора я снова и снова разрываю лживые маски, меняю роли местами и коверкаю реплики Жизни. Раз за разом... пока снова не обману смерть... Тогда покой и тишина станут моей наградой, а я снова буду смотреть на маскарад, именуемый - Жизнью... и...
...Он смотрел на звёзды... на настоящие звёзды... и, глядя на эти искорки мерцающих огней, спрашивал себя: Зачем?..

В колонках играет - шшшшш.....
Настроение сейчас - Испорчено стечением обстоятельств.

Пустота... Знаете ли вы, чувствуете ли, как она затягивает?.. И всё вокруг становится размытым, неясным... Шаг вперёд, и всё проваливается в безду, в глубокое чёрное НИЧТО, откуда нет выхода. Я иногда что-то говорю... но будто говорю сам с собой... присутствие меня в этом мире оправдывается лишь степенью необходимости, потому что диалог с кем-то превращается в монолог. Я слышу их голоса, и в них нет участия, нет сожаления, нет истины... Оглядываюсь... кажется будто все вокруг в масках, и этот безумный маскарад кружится вокруг меня, словно сумасшедшая круговерть. Тишина... Она успокаивает, даёт умиротворение. Разве я способен оценить того, чего нет, о чём никто не услышит, ведь это что-то знает только тишина... Я впитываю звуки тишины и начинаю понимать суть истины, которая не доносится до остальных, которые в круговерти маскарада успели забыть о ней, стёрли из памяти, удалили из воспоминаний. Напрасно я пытаюсь кричать в это цветастую, яркую, мельтешащую круговерть масок, они не услышат, их окружают свои звуки, своя жизнь, свои ощущения. Меня замечают, лишь когда я снова сливаюсь с единой массой, одеваю маску и погружаюсь в круговерть... "О, - воскликнут, - Ты снова с нами! Давай, взорвись эмоциями, ощути кайф жизни". А нужно ли мне это, хочу ли я быть здесь и сейчас, кто-нибудь спрашивал меня? Нет. Почему бы не принять меня таким, как есть? Почему бы не остановиться вместе со мной, и взглянув в бездонную пустоту не прислушаться к звуком тишины, носителям истинного учения о жизни?
Безответный вопрос... Я всё ещё верю в свет солнца, я всё ещё верю в тепло сердца, я всё ещё верю в истину!!! Но я не могу поверить в то, что меня не существует, потому-что ничего этого вокруг меня нет... Есть только Пустота...

В колонках играет - ... шум кулера...
Настроение сейчас - спецнеадекватное

Давненько я здесь не бывал. Многое переменилось... Дневники друзей узнать невозможно. Господи, если бы кто знал, как я устал, нет не физически, морально устал. Слушайте кто нибудь мне скажет, как сделать дневник таким же, как у всех?..
..........
Хм... Декабрь на дворе. Как ужасно, что год закончился, а то что накипело в душе так и не нашло выхода, словно приклеилось к стенкам сосудов. Нет, положительных моментов не приходится ждать от злодейки судьбы, но хоть иногда что-то хорошее возникает серым облаком перед взором, чтобы тут же раствориться без следа. Мираж. Сегодня наконец то писал DVD. На своём собственном резаке. Купил. Сбылась мечта идиота. Нет, я совсем не вижу конца этой леденящей душу мерзопакостной дряни, которая так и наровит врезать по больному месту. Хм... Оказывется сегодня за день, я трижды оказывался козлом отпущения... Люди не понимают, что их мысли о собственном существовании, вернее правильности оного, напрямую зависят от них и от их поступков. А не от тех кого они вновь и вновь терзают ни за что... Просто чтобы сделать сноснее их собстенную жизнь. Глупо ведь. Я - это Я. Не навязывайте мне ничего того, чего я на самом деле даже мысленно сотворить не мог, не говоря уже о материальном воплощении. Обидно. Человек становиться человеком, только тогда, когда осознаёт, что наши поступки и действия необратимы... Что многое невозможно вернуть, восстановить, сделать прежним... Такова жизнь. Поэтому её надо прожить с осознанием неизбежности, хотя и поправимой в процессе. Тогда добрых поступков становиться больше и даже благодарных прибавиться, хотя зачем?.. Душа не согреется от простой благодарности, когда всё твоё естество требует внимания и заботы к своей собственной персоне и желательно от того, к кому ты эту заботу проявляешь безмерно. Что то реальность совсем запутала мои мысли и привела меня к черте, на которой я поставлю большую жирную точку.
Надо немного эскапизмом пострадать... Помогает абстрагироваться от ненужных мыслей и поступков. Надо бы вам рассказать что то действительно интересное и увлекательное... А вот что именно решу потом, устал... глаза закрываются...
Хммм.......

В колонках играет - тишина...
Настроение сейчас - Задумчивый взгляд в пустоту...

Тишина... Она вгрызается в глубь души, словно коварный паразит. Словно упавшая кирпичная стена, давит на лёгкие. И невозможно вздохнуть от боли. И звон тишины разрывает перепонки, словно монотонный рёв сирены.
Слиться с тишиной. Ощутить её ритм. Стать частью безмолвия.
Тишина... Она преследует повсюду: Дома, на улице, в пути, в весёлой компании. Это - особая тишина. Та, что разъедает душу болью потери, горечью разлуки. Тишина, в которой лишь стук израненного сердца, отдающий болью в висках. Тишина, где лишь чужие голоса... ненужные... надоевшие... Тишина, режущая ухо в трубке телефона.
Тишина...
Тишиной покрыт весь мир, когда не слышно твоего голоса. Голоса, разбивающего тишину на тысячи маленьких осколков, словно влетевший в окно мяч. Голоса, который ждёшь. Который ищешь, который любишь.
Тишина... И уже нет боли. Есть только ожидание. Ожидание, когда стена рухнет, и луч света осветит душу, словно заново рождаешься...
Тишина... Твой голос... И есть время, когда приходится ждать, что тишина уйдёт.
Позвони мне...
... ... ...

В колонках играет - Cinderella - Don't Know What You Got
Настроение сейчас - Настальгически-меланхоличное...

Капли дождя. За окном. В тишине монотонный шелест капель кажется песней. Словно кто-то шепчет тебе снова и снова, что всё будет хорошо. Убаюкивает.
Там, за пеленой дождя, кто-то ждёт. Кто-то думает о тебе. И ты не можешь заснуть, потому что тоже ждёшь. Думаешь о ком-то. И только капли дождя между вами. Они словно живые. Ритм. Будто бьётся сердце. Вот оно затихает, вот снова бьётся в неистовстве. И не возможно уснуть, зная, что кто-то там без тебя. Волнение. Страх. Эмоции. И только дождь.
Капли дождя. За окном.
Не думать. Не вспоминать. Не бояться. Илишь ритм дождя, как песня, которая дарит сон.
Всё будет хорошо.
И сон приходит. С надеждой. Что кто-то там за пеленой дождя тоже не спит и думает о тебе.
(12.08.2004)

В колонках играет - тишина
Настроение сейчас - средней паршивости... вкус тоника на губах...

Выбор. Иногда мы выбираем. Чтобы понять. Чтобы оценить. Разрушительный выбор... Не слушая. Не понимая. Отрицание. Вопреки всему.
Мы любим терпеть. Без причины. Зная, что не правы. Когда приходит нужный момент, мы молчим. Не зная слов. Не понимая причины. Сгорая, как свеча.
Выбор. Иногда мы выбираем. Слепо повинуясь эмоциям. Выжигая душу. Сгорая в огне чувств. Не прислушавшись. Не поняв. Не выждав. Иногда чувства надо собрать в кулак, словно пригорошню песка. Ощутить.
Превратившись в слух. Не давая надежд. Не ожидая верности. И сделать выбор.
Выбор. Иногда мы выбираем...

______________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
ПОЧЕМУ????
Я СПРАШИВАЮ ВАС - ПОЧЕМУ?????
РАЗВЕ РЕБЁНОК ЗАСЛУЖИЛ СМЕРТИ?????
ЭТО НЕ СПРАВЕДЛИВО!!!!!!

... Он и она. Взрыв. Тишина. Осколки, которые не собрать. Иногда надо понять. Оценить. Найти силы. Но взрыв - это боль. Кровь на руках... Боль потерь и разрушенных надежд. Крик. Немой крик боли на устах. Мы верим себе. Когда надо понять, мы отворачиваемся и уходим в пустоту дня. Там нас никто не ждёт. Там холод и одиночество. И боль. Слова в пустоте, где некому услышать. Где некому понять.
Иногда мы возвращаемся. Тишина. Слова тонут в пелене тумана без звуков.
Он и она. Взрыв, тишина... И кусочки разбитого сердца в кровавых осколках, которые не собрать.
/14.07.2004/

В колонках играет - Linkin Park. From The Inside
Настроение сейчас -

Вот и ещё один день...

Настроение медленно и неотвратимо ползёт к нулю... Минуса мы уже проходили. Сайт zanf.h16.ru/index.php перестал грузиться. Что-то с серваком. Дома и в голове сплошной барадак. Никак не могу по полочкам разложить то, что давно пылиться в разбросанном виде. Если я начну опять писать, то это будет мрачно и никому не нужно... Поэтому рукописи я в такие моменты не трогаю. Журнал надо распечатать, но у меня как всегда ни денег ни возможностей. Самое ужасное, что и настроения делать что-то, суетиться, совсем нет. Бывают моменты просветления, но я уже не знаю, когда последний раз мне хотелось свернуть горы и осушить океаны:) Странно, чем тебе больше лет, тем становится тяжелее жить, труднее дышать... Может это и не так, может это моё личное мировосприятие, но всё же...

В колонках играет - Хрень какая-то
Настроение сейчас - Убитый горем:)))

Решил проверить свои верши...
Пусто здесь и одиноко. У меня настроение точно такое же. Просто ужас, как всё надоело. Хоть бы чуточку внимания, но нет кругом только желающие поиздеваться и достать......

Фантастика – это мысль, движение…
Чистый лист, на котором только предстоит появиться огромному миру…
Я не знаю, почему он возникает. Иногда, кажется, будто он живёт где-то в глубине листа, стоит только прикоснуться к нему инструментом создателя… и мир начинает расти.
Я люблю Фантастику. Для меня, это – бескрайний космос, звёздные трассы, громадные звездолёты, несущиеся сквозь время и пространство.
Это – горы, солнце, магические поединки и битвы на лазерных мечах… Нельзя перечислить всего того, что для меня есть Фантастика, количество атрибутов безгранично, как безгранична фантазия создателя… Но прежде всего, это – ветер, которым нельзя надышаться; это крылья, которые не остановить; это – сияние тысяч солнц, которые нельзя потушить, и ещё… щемящее чувство радости, глубоко внутри, от осознания безграничности свободы творчества. И только читатель чувствующий, способен оценить моё стремление донести до него частичку своей любви к этому бессмертному жанру, частичку этой всеобъемлющей свободы, название которой – ФАНТАСТИКА.
Я – писатель…
Я – творец…
И я – фэн. Поскольку одно от другого неотделимо.
Пусть эти строки станут гимном, посвящённом творцам и искателям мечты, гимном свободной фантазии, гимном моему любимому, многогранному и нестареющему жанру Фантастики.