Однажды я пришёл к старому имудру, которого за ум все звали Тонна и спросил у него, почему всё меняется. Одно и то же дерево покрывается новыми листьями, одни и те же слова звучат по-разному, одни и те же люди возвращаются к разному детству.
Тонна долго думал и сказал, что всё меняется оттого, что меняется что-то ещё. А то, в свою очередь, меняется оттого, что ещё более дотогошные вещи тоже меняются. Потом он, отодрав своими острыми клыками пивную крышку, стал говорить страшные и даже непонятные вещи, про разные непонятности и страшности. И я от него ушёл.
Я думал и думал, про то, что лежит в дотоге самой дотогошной вещи и не мог себе представить, что бы это могло быть. Тогда я пошёл к Ужасссу и спросил у него. Но она очень хотела спать и поэтому только сказал: «Тишшше, иди отсссюда». И я пошёл оттуда как можно тише. И тогда я увидел Хикремышку и всё понял.
Самая главность дотоги – это Хикремышка. Он постоянно занимается единственно бесполезным делом: меряет тишину шагами. Он пытается быть очень сосредоточенным и всегда делать одни и те же шаги, но его огромные серые уши качаются на ветру и постоянно сбивают точность и одинаковость шага, а серый хвостик за что-нибудь цепляется. И тишина тоже постоянно меняется, а потому мерить её нужно по-разному. Всё это очень сложно и непонятно. Поэтому Хикремышка постоянно путается и сбивается. Ещё бы он не путался. Ведь сам он меньше капельки воды и тоньше волоса. Наверное, сам Тонна тоже запутался бы.
Я поковырял коготком желтенькую деревянную дотогу, по которой ходил Хикремышка и ушёл впадать в ветреную спрячку.
Когда потом я всё рассказал Тонну, который за день успевает отодрать много пивных крышек от пива, он посмеялся надо мной и стал что-то бормотать про логички енечёткости и другие непонятные слова.
Но я знаю, что это он только прикидывался завидующим цинком, а на самом деле, он смеялся от радости познания глубинной дотоги.