^{Кассетный «развал». Начало 90-х. Ночь Лос-Анджелеса, крыши Парижа, банкноты и револьвер, зонтики Шербура и красота Катрин Денев, а также Сигурни Уивер, героически сражавшаяся с Чужим, — все это коробочки кассет таили в себе, словно ларцы с историями и тайнами.
Фотоархив «Огонек»}

Видеомагнитофон в восьмидесятые был слишком дорог для любого, кто не был номенклатурой или тайным миллионером. Привезя с Запада, его меняли на автомобиль. Мой друг, вернувшийся из Афганистана, где три года работал учителем в школе на окраине Кабула, купил себе в «Березке» на какие-то спецчеки и сверхрубли видеомагнитофон. Десяток кассет у него был. В своей ясеневской квартире он ставил табуреточку перед диваном, культурно накрывал ее салфеткой, выставлял тарелочки с колбаской и сырком и ледяную, в изморози, прямо из холодильника, водку. Первая — до зрелища: «Ну, давай, Лёха!» За окном зима и черный вечер, а тут яркий свет, тепло. И вот кассета уходит в прорезь аппарата, и слышен гул моторчика, и на экране телевизора Sharp, тоже купленного за чеки, вдруг появлялось волшебное небо Калифорнии, и множество свободных людей у сцены, и близкий океан, и розовый закат. Немыслимо все это было видеть, сидя посреди глухой зимы, в новостройке, заваленной снегами. Как зачарованные, мы смотрели концерт Deep Purple.

Драматическая история и судьба народа, у которого есть цель и который демонстрирует невероятную стойкость и упорство в ее достижении.

Иван Кульнев

Фото Виталий Грасс "Морок"

"Бывали хуже времена,

День первый

Февраль 2015 г. После почти двухлетней паузы возвращаюсь в Россию. Поезд "Калининград-Адлер" везет меня в Воронеж, на родину…

Проводница - милая женщина, любопытно расспрашивает: откуда, куда, надолго ли. Разговор обо всем и ни о чем, но некоторые детали его врезаются в память, затем анализируются.

- У нас такая хорошая СТРАНА, такая хорошая!! А город у нас вообще замечательный. Ты же студент, говоришь? У нас в Калининграде тоже такие студентики хорошие мальчики и девочки. Все так хорошо, так замечательно, так замечательно! - скороговоркой, веруя в сказанное, словно заклинание, повторяет она как бы зазубренный текст.

Иронии и издёвки при этом нет. Все взаправду.

Дальше еще забавнее. На остановке детское лицо взрослой женщины с печальным видом меняется, и она рассказывает о том, что действительно волнует:

- Снова идут за баблом, - вздыхая, с опаской на лице.

- Кто идет?

- Да ревизоры! Вон, смотри. Контролируют, все ли в порядке. В прошлый раз пятихатку содрали. Прикинь, только за то, что ценник эржэдэшный слетел. И они на меня, что печенье, мол, не мое, что я им торгую. Ох, как достало все это!

- И часто такое бывает?

- Да каждый раз к чему-то придираются! Вон пассажирка какая-то забыла пакет с продуктами. Мы его держали поначалу. Думали, может, придет. А они там портиться стали. Мы их собакам и скормили. Через две недели она пришла за своим пакетом, да такой скандал закатила, жалобу на нас накатала. И что думаешь? Оштрафовали! Всегда какую-то пылинку найдут в вагоне, к чему-то придираются и из зарплаты вычитают. Ну, а что поделаешь? - разводя руками, негодует проводница.

Во время прогулки по перрону в Курске снова заводим разговор. На этот раз говорим об … угле.

- Я когда на Урал ездила, там такой уголь певучий, знаешь?! - все с более возрастающим энтузиазмом говорит проводница.

- Как певучий? О чем Вы?

- Да, да, певучий. Когда он горит, кристаллы распадаются и такие красивые звуки издают. Уголек свистит и поет. По ночам, когда я на дежурстве была, всегда слушала, как уголь поет. Так красиво, так красиво!!! - глаза ее озаряются и приобретают какой-то особый смысл.

Поезд мчится на юг. Стук колес, который люблю с детства, усиливается, особенно когда переходим на стрелки, и железнодорожная монофония в этот момент сменяется полифонией, звуки усложняются, услаждая слух. За окном мелькают изредка попадающиеся фонари, как правило, на переездах. Интенсивность их света такова, что они на миг освещают салон вагона и потом снова за окном наступает тьма, тьма бескрайних российских просторов.

Заказываю чай. Подают стакан в железной оправе, на котором изображена Спасская башня московского Кремля, та самая, что с часами, которые каждый год 31 декабря поздно вечером так торжественно уводят нас из одного имперского года в другой. Непредставимых масштабов башня с огромной коммунистической звездой воткнута в земной шар, превышая его по размерам. Своей остроконечной звездой она впивается в звезды, задевая другие галактики. Из-под башни как бы из-под ее шарашкиных подвалов вылетают в большом богатстве ракеты и спутники. Какая, однако, сильная метафора!