Настроение сейчас - философическое

Порою странная петрушка

Творится в детской голове:

Странник

Обращаясь к воспоминаниям своего детства, не могу не удивляться странной и удивительной мудрости детских убеждений, мыслей.

Объяснить их воспитанием я не могу. Во-первых, потому что родители мои, выходцы из небольшого районного центра в Сибири, имели, как и большинство сельских жителей, понятия о воспитании достаточно простые. Ребёнок должен быть одет, обут и накормлен. Ну и наказан, когда напроказил. Во-вторых, потому что порой их усилия шли как раз на то, чтобы переубедить меня в моих взглядах на жизнь. Часто безуспешно. Спасибо им большое, что приучили меня к книгам!

Я очень много помню из своего раннего детства. Бывает, что некоторые вообще не помнят себя лет в пять. Я же вспоминаю и более ранние моменты.

Помню, мы с мамой в магазине одежды. Советские магазины не баловали выбором. Висели в основном вещи одних и тех же фасонов. Мама ходила, выбирала, искала. Как и каждый ребёнок уныло дожидаюшийся конца подбора покупки и только и желающий, чтобы уйти отсюда к более интересной уличной жизни, я маялся в стороне. Мысль, посетившая меня, наверное, дика и нелепа. Но я нахожу в ней свои плюсы.

Глядя на бесконечные ряды одежды, и роющуюся в них мать, я задал себе вопрос - зачем искать что-то особенное? Ведь эти вещи пошиты? Пошиты. Если все будут искать особенные вещи, то обычные носить будут некому. Но ведь они тоже созданы, чтобы их носить. Кто-то шил, старался, думал о том, чтобы это принесло пользу людям. Так почему люди обходят это стороной и пытаются выбрать другое? Так давайте мы с мамой купим и будем носить это пошитое в огромном количестве серое и унылое платье. Оно же тоже должно быть реализовано!

Помню такой момент. Уже начало ускорения, и скоро появится словечко перестройка. Автобусы ускорение переносят плохо, и все реже выходят на линию. Воскресенье, вечер. На конечной остановке скопилось много народу с дач. С рюкзаками, сумками. Уставшие люди рвутся попасть домой, чтобы успеть помыться пока воду не отключили. Приходящие автобусы берут на приступ. Народ облепляет его уже во время разворота. Как никто не попал под колеса - меня удивляет до сих пор. И вот эта толпа с сумками бросается на приступ. Тут очень важно высчитать где будут двери автобуса, когда он остановится. Также важно учитывать через сколько остановок тебе выходить. Ведь попадёшь в глубину, потом придётся выбираться по чужим ногам, сумкам.

Но, я старался не принимать участия в муравьиных бегах. Подходил к автобусу когда общая масса уже прочно утвердилась и неохотно уступала просьбам неудачником ужаться и впустить остальных желающих. Ехать часто приходилось прижатым к гармодверям автобуса и выпадать на тротуар на каждой остановке. Или не ехать.

Сейчас я спрашиваю себя - откуда это нежелание принимать участие в погоне за местом, за правом, за благом?  Нелюбовь к очередям, к гонкам, к соревнованиям, осталась у меня до сих пор.

В том, что я прав - я убеждён и сейчас. Но откуда взялась эта жизненная позиция у маленького мальчика - я не знаю.

Помню, как на мой вопрос (было мне лет 5-6) что делать, если хулиган пристаёт на улице, кто-то посоветовал мне дать ему в морду. И посетившая тогда мысль впечаталась мне на всю жизнь.

Ударить человека?! По голове?! Это невозможно и неправильно!

Конечно, затем я превозмог себя, пришлось научиться драться. Но в драках - очень немногих надо сказать - я так и не помню, чтобы меня посетила злоба или ненависть к противнику. Я бил - но без радости, без удовлетворения, без наслаждения.

Странности эти можно вспоминать и собирать, лелеять. Но меня интересует их причина, исток. Отчего я такой? Почему?

И в окончании поста приведу полностью стих моего друга. Начало которого послужило эпиграфом к моему экускурсу в прошлое.

СНОВА И СНОВА

Порою странная петрушка

Творится в детской голове:

Четырехлетняя девчушка

Играла с куклой на траве,

А рядом мать сидела с книжкой.

Вдруг, прекратив свою игру,

Спросила маму дочь - малышка:

- А я ведь больше не умру? -

Знаком вопрос мне этот тоже,

Меня он в детстве донимал.

Доволен был своей я рожей,

И что к соседям не попал,

Доволен был я папой с мамой

Так, будто сам их выбирал,

Но был средь страхов главный самый

Надолго ль я сюда попал!?

Я похорон не видел слезы,

Я только начал лепетать,

Но мозг сверлила мысль - заноза:

«Опять придется умирать».

В гостях мы были у кого-то.

Мне было где-то лет пять-шесть,

А у детей в гостях забота -

Чтоб поиграться и поесть.

Я, расшалившись, залетаю

В библиотеку. Книг не счесть!

И вдруг глазами прилипаю -

На черной книге белый крест.

Как будто молния сверкнула,

Я весь внутри затрепетал.

Вся шалость разом упорхнула,

Я вспомнил, я ее читал!!!

Но где, когда, не мог припомнить,

Я повторял лишь: «Вот оно!»

Я что - то должен был исполнить,

Но что, не вспомнил все равно.

Другие дети прибежали

И мы умчались в огород.

И снова весело играли,

Хотя, наверно, все мы знали,

Что всех опять кончина ждет.

(С) Странник

http://www.stihi.ru/2005/02/28-666