Сергей Есенин (1922)


Я обманывать себя не стану,

Залегла забота в сердце мглистом,

Отчего прослыл я шарлатаном?

Отчего прослыл я скандалистом?



Не злодей я и не грабил лесом,

Не расстреливал несчастных по темницам,

Я всего лишь уличный повеса,

Улыбающийся встречным лицам.



Я московский озорной гуляка.

По всему тверскому околотку

В переулках каждая собака

Знает мою лёгкую походку.



Каждая задрипанная лошадь

Головой кивает мне навтречу.

Для зверей приятель я хороший,

Каждый стих мой душу зверя лечит.



Я хожу в цилиндре не для женщин -

В глупой страсти сердце жить не в силе,-

В нём удобней, грусть свою уменьшив,

Золото овса давать кобыле.



Средь людей друзей я не имею,

Я иному покорился царству.

Каждому здесь кобелю на шею

Я готов отдать свой лучший галстук.



И теперь уж я болеть не стану.

Прояснилась омуть в сердце мглистом.

Оттого прослыл я шарлатаном,

Оттого прослыл я скандалистом

***

Артюр Рембо

Гласные

А - черный, белый - Е, И - красный, У - зеленый,
О - синий... Гласные, рождений ваших даты
Еще открою я... А - черный и мохнатый
Корсет жужжащих мух над грудою зловонной.

Е - белизна шатров и в хлопьях снежной ваты
Вершина, дрожь цветка, сверкание короны;
И - пурпур, кровь плевка, смех, гневом озаренный
Иль опьяненный покаяньем в час расплаты.

У - цикл, морской прибой с его зеленым соком,
Мир пастбищ, мир морщин, что на челе высоком
Алхимией запечатлен в тиши ночей.

О - первозданный Горн, пронзительный и странный.
Безмолвье, где миры, и ангелы, и страны,
- Омега, синий луч и свет Ее Очей.

Рыдала розово звезда в твоих ушах,
Цвела пунцово на груди твоей пучина,
Покоилась бело бескрайность на плечах,
И умирал черно у ног твоих Мужчина.

***

Саша Черный
НЕДОРАЗУМЕНИЕ

Она была поэтесса,
Поэтесса бальзаковских лет.
А он был просто повеса,
Курчавый и пылкий брюнет.

Повеса пришел к поэтессе.
В полумраке дышали духи,
На софе, как в торжественной мессе,
Поэтесса гнусила стихи:
"О, сумей огнедышащей лаской
Всколыхнуть мою сонную страсть.
К пене бедер, за алой подвязкой
Ты не бойся устами припасть!
Я свежа, как дыханье левкоя,
О, сплетем же истомности тел!.."
Продолжение было такое,
Что курчавый брюнет покраснел.
Покраснел, но оправился быстро
И подумал: была не была!
Здесь не думские речи министра,
Не слова здесь нужны, а дела...
С несдержанной силой кентавра
Поэтессу повеса привлек,
Но визгливо-вульгарное: "Мавра!!"
Охладило кипучий поток.
"Простите...- вскочил он,- вы сами..."
Но в глазах ее холод и честь:
"Вы смели к порядочной даме,
Как дворник, с объятьями лезть?!"
Вот чинная Мавра. И задом
Уходит испуганный гость.
В передней растерянным взглядом
Он долго искал свою трость...
С лицом белее магнезии
Шел с лестницы пылкий брюнет:
Не понял он новой поэзии
Поэтессы бальзаковских лет.

Дарить себя - не значит продавать

21-летний поэт Владислав Коломейцев
01.06.2006 г.

Дарить себя - не значит продавать,
И рядом спать - не значит переспать,
Не повторять - не значит не понять,
Не говорить - не значит не узнать.

Не значит не увидеть - не смотреть,
И не кричать - не значит не гореть,
И промолчать, и не найти ответ -
Две вещи разные, в них родственного нет!

Стоять - совсем не значит не лететь,
И замолчать - не значит умереть,
И замереть, когда увидишь смерть -
Не значит унижение стерпеть.

Бежать во мрак - не значит уходить
И отпустить - не значит упустить;
Не отомстить - не значит все простить.
И порознь быть - не значит не любить…

******
Сказать "люблю" - не значит полюбить,
Сказать "прощу" - не значит все простить,
Сказать "уйду" - не значит навсегда,
И "не прощу" - не значит никогда...

Идти с другим - не значит быть чужой,
И рядом он - не значит он родной,
И без тебя - не значит не с тобой,
Любить тебя - не значит, что ты мой…

И ты с другой - не значит, ты любим,
И я с другим - не значит ты забыт,
Не вместе мы - не значит не хотим,
Ведь ты с другой, а значит я с другим!

И этот бред не значит ничего,
И ты прочтешь - не значит, ты поймешь…
Я не уйду, а значит никогда,
Ведь я люблю, а значит навсегда...

******
Быть далеко - не значит отдаляться.
Прощая все - не значит забывать.
И разлучаясь, можно не расстаться.
И крыльями махать - но не взлетать.

Вернуться можно, но не возвратиться.
Играть в любовь - и проиграть сполна.
Смеяться, не испытывая счастья.
И жизнь прожить без вспышки, без следа...

Ахматова, Анна Андреевна

* * *

Был он ревнивым, тревожным и нежным,
Как Божие солнце, меня любил,
А чтобы она не запела о прежнем,
Он белую птицу мою убил.

Промолвил, войдя на закате в светлицу:
"Люби меня, смейся, пиши стихи!"
И я закопала веселую птицу
За круглым колодцем у старой ольхи.

Ему обещала, что плакать не буду,
Но каменным сделалось сердце мое,
И кажется мне, что всегда и повсюду
Услышу я сладостный голос ее.

1917г

* * *
Н.В.Н

Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти,-
Пусть в жуткой тишине сливаются уста
И сердце рвется от любви на части.

И дружба здесь бессильна и года
Высокого и огненного счастья,
Когда душа свободна и чужда
Медлительной истоме сладострастья.

Стремящиеся к ней безумны, а ее
Достигшие - поражены тоскою...
Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукою.

* * *

А вы, мои друзья последнего призыва!
Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена.
Над вашей памятью не стыть плакучей ивой,
А крикнуть на весь мир ваши имена!
Да что там имена!
Ведь все равно - вы с нами!..
Все на колени, все!
Багряный хлынул свет!
И ленинградцы вновь идут сквозь дым рядами -
Живые с мертвыми: для славы мертвых нет.

1942г

* * *

Настоящую нежность не спутаешь
Ни с чем, и она тиха.
Ты напрасно бережно кутаешь
Мне плечи и грудь в меха.
И напрасно слова покорные
Говоришь о первой любви.
Как я знаю эти упорные
Несытые взгляды твои!

1913г

* * *

Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.

Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу

Кольцов Алексей Васильевич (1809 - 1842), русский поэт.

Утешение

Как жаль, что счастия звезда
На небе вашем закатилась!
Но разве горесть навсегда
С судьбою вашей породнилась?
Пройдёт зима - настанет май.
Беда - глупа, взведёт на счастье.
Всяк провиденью доверяй:
Оно нас ценит без пристрастья.
Пусть кто доволен здесь неправо
Или неправо кто гоним...
Земные радости - с отравой,
Отрава - с счастием земным.
Всё постоянно - лишь за морем,
И потому, что нас там нет;
А между тем кто минут горем?
Никто... таков уж белый свет!..

[30 октября 1830]


Я был у ней(романс)

Я был у ней; она сказала:
«Люблю тебя, мой милый друг!»
Но эту тайну от подруг
Хранить мне строго завещала.

Я был у ней; на прелесть злата
Клялась меня не променять;
Ко мне лишь страстию пылать,
Меня любить, любить, как брата.

Я был у ней; я с уст прелестной
Счастливое забвенье пил
И всё земное позабыл
У девичьей груди прелестной.

Я был у ней; я вечно буду
С её душой душою жить;
Пускай она мне изменит -
Но я изменником не буду.

7 января 1829 [1]
Положено на музыку С. В. Рахманиновым.

Станислав Куняев

* * *

Добро должно быть с кулаками.
Добро суровым быть должно,
чтобы летела шерсть клоками
со всех, кто лезет на добро.
Добро не жалость и не слабость.
Добром дробят замки оков.
Добро не слякоть и не святость,
не отпущение грехов.
Быть добрым не всегда удобно,
принять не просто вывод тот,
что дробно-дробно, добро-добро
умел работать пулемёт,
что смысл истории в конечном
в добротном действии одном —
спокойно вышибать коленом
добру не сдавшихся добром!

1958г.

***

Добро должно быть с кулаками,
Добро суровым быть должно.
Ст. Куняев, 1958 г.

Постой. Неужто? Правда ли должно?
Возмездье, справедливость — это верно.
Пожалуйста. Но только не добро,
которое бесцельно и безмерно.

Недопустима путаница слов,
подмена силлогизмов и понятий,
когда итогом служит смерть и кровь,
число скорбей, количество проклятий.

Напрасны ухищрения ума,
напрасно страсть раскидывает путы —
добро первоначально, как земля,
и пишется «Добро» с заглавной буквы.

Неграмотные формулы свои
я помню. И тем горше сожаленье,
что не одни лишь термины ввели
меня тогда в такое заблужденье.

Ст. Куняев, 1959 г.

ВЕРОНИКА ТУШНОВА

Не отрекаются любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придешь совсем внезапно.
А ты придешь, когда темно,
когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно
не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты,
не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты
трех человек у автомата.
И будет, как назло, ползти
трамвай, метро, не знаю что там.
И вьюга заметет пути
на дальних подступах к воротам...
А в доме будет грусть и тишь,
хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки.
За это можно все отдать,
и до того я в это верю,
что трудно мне тебя не ждать,
весь день не отходя от двери.
/b]



[b]М.Ю.Лермонтов

К***

Не думай,чтоб я был достоин сожаленья,
Хотя теперь слова мои печальны,-нет,
Нет!все мои жестокие мученья-
Одно предчувствие гораздо больших бед.

Я молод;но кипят на сердце звуки,
И Байрона достигнуть я б хотел;
У нас одна душа,одни и те же муки,-
О,если б одинаков был удел!..

Как он,ищу забвенья и свободы,
Как он,в ребячестве пылал уж я душой.
Любил закат в горах,пенящиеся воды
И бурь земных и бурь небесных вой.

Как он,ищу спокойствия напрасно,
Гоним повсюду мыслию одной.
Гляжу назад-прошедшее ужасно;
Гляжу вперёд-там нет души родной!


РОБЕРТ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ

В Сорок Третьем

Везет на фронт мальчика
Товарищ военный врач:
'Мама моя, мамочка,
Не гладь меня и не плачь!
На мне военная форма,
Не гладь меня при других!
На мне военная форма,
На мне твои сапоги.
Не плачь!
Мне уже двенадцать,
Я взрослый почти:
Двоятся, двоятся, двоятся
Рельсовые пути:
В кармане моем документы,
Печать войсковая строга.
В кармане моем документы,
По которым я - сын полка.
Прославленного, гвардейского,
Проверенного в огне:
Я еду на фронт, я надеюсь,
Что браунинг выдадут мне.
Что я в атаке не струшу,
Что время мое пришло:
Завидев меня, старухи
Охают тяжело:
'Сыночек, солдатик маленький:
Вот ведь настали дни:'
Мама моя, мамочка!
Скорей им все объясни!
Скажи, чего это ради
Они надо мной ревут?
Зачем они меня гладят?
Зачем сыночком зовут?
И что-то шепчут невнятно,
И теплый суют калач:
Россия моя, не надо!
Не гладь меня! И не плачь!
Не гладь меня!
Я просто будущий сын полка,
И никакого геройства
Я, не свершил пока!
И даже тебе не ясно,
Что у меня впереди:'
Двоятся, двоятся, двоятся
Рельсовые пути.
Поезд идет размеренно,
Раскачиваясь нелепо,
Длинный и очень медленный,
Как очередь за хлебом.

АННА АХМАТОВА

Гость

Все как раньше. В окна стловой

Бьется мелкий, метельный снег.

И сама я не стала новой,

А ко мне приходил человек.

Я спросила: "Чего ты хочешь?"

Он сказал: "Быть с тобой в аду".

Я смеялась: "Ах, напророчишь

Нам обоим, пожалуй, беду".

Но, поднявши руку сухую,

Он слегка потрогал цветы:

"Расскажи, как тебя целуют,

Расскажи, как целуешь ты".

И глаза, глядящие тускло,

Не сводил с моего кольца.

Ни один не двинулся мускул

Просветленно-злого лица.

О, я знаю: его отрада -

Напряженно и страстно знать,

Что ему ничего не надо,

Что мне не в чем ему отказать.

***

АННА АХМАТОВА ЦИКЛ СТИХОВ

ТАЙНЫ РЕМЕСЛА


1. Творчество

Бывает так: какая-то истома;
В ушах не умолкает бой часов;
Вдали раскат стихающего грома.
Неузнанных и пленных голосов
Мне чудятся и жалобы и стоны,
Сужается какой-то тайный круг,
Но в этой бездне шепотов и звонов
Встает один, все победивший звук.
Так вкруг него непоправимо тихо,
Что слышно, как в лесу растет трава,
Как по земле идет с котомкой лихо...
Но вот уже послышались слова
И легких рифм сигнальные звоночки, -
Тогда я начинаю понимать,
И просто продиктованные строчки
Ложатся в белоснежную тетрадь.
5 ноября 1936
Ленинград, Фонтанный Дом

2
Мне ни к чему одические рати
И прелесть элегических затей.
По мне, в стихах все быть должно некстати,
Не так, как у людей.

Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.

Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене…
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.
21 января 1940

3. Муза

Как и жить мне с этой обузой,
А еще называют Музой,
Говорят: "Ты с ней на лугу…"
Говорят: "Божественный лепет…"
Жестче, чем лихорадка, оттреплет,
И опять весь год ни гу-гу.
<8> октября 1960


4. Поэт

Подумаешь, тоже работа, -
Беспечное это житье:
Подслушать у музыки что-то
И выдать шутя за свое.

И чье-то веселое скерцо
В какие-то строки вложив,
Поклясться, что бедное сердце
Так стонет средь блещущих нив.

А после подслушать у леса,
У сосен, молчальниц на вид,
Пока дымовая завеса
Тумана повсюду стоит.

Налево беру и направо,
И даже, без чувства вины,
Немного у жизни лукавой,
И все - у ночной тишины.
11 июля 1959
Комарово

5. Читатель

Не должен быть очень несчастным
И, главное, скрытным. О нет! -
Чтобы быть современнику ясным,
Весь настежь распахнут поэт.

И рампа торчит под ногами,
Все мертвенно, пусто, светло,
Лайм-лайта холодное пламя
Его заклеймило чело.

А каждый читатель как тайна,
Как в землю закопанный клад,
Пусть самый последний, случайный,
Всю жизнь промолчавший подряд.

Там все, что природа запрячет,
Когда ей угодно, от нас.
Там кто-то беспомощно плачет
В какой-то назначенный час.

И сколько там сумрака ночи,
И тени, и сколько прохлад,
Там те незнакомые очи
До света со мной говорят,

За что-то меня упрекают
И в чем-то согласны со мной…
Так исповедь льется немая,
Беседы блаженнейший зной.

Наш век на земле быстротечен
И тесен назначенный круг,
А он неизменен и вечен -
Поэта неведомый друг.
23 июля 1959
Комарово


6. Последнее стихотворение

Одно, словно кем-то встревоженный гром,
С дыханием жизни врывается в дом,
Смеется, у горла трепещет,
И кружится, и рукоплещет.

Другое, в полночной родясь в тишине,
Не знаю откуда крадется ко мне,
Из зеркала смотрит пустого
И что-то бормочет сурово.

А есть и такие: средь белого дня,
Как будто почти что не видя меня,
Струятся по белой бумаге,
Как чистый источник в овраге.

А вот еще: тайное бродит вокруг -
Не звук и не цвет, не цвет и не звук. -
Гранится, меняется, вьется,
А в руки живым не дается.

Но это!.. По капельке выпило кровь,
Как в юности злая девчонка - любовь,
И, мне не сказавши ни слова,
Безмолвием сделалось снова.

И я не знавала жесточе беды.
Ушло, и его протянулись следы
К какому-то крайнему краю,
А я без него… умираю.
1 декабря 1959
Ленинград
Красная Конница


7. Эпиграмма

Могла ли Биче словно Дант творить,
Или Лаура жар любви восславить?
Я научила женщин говорить…
Но, боже, как их замолчать заставить!
Лето 1957
Комарово


8. Про стихи
Владимиру Нарбуту

Это - выжимки бессонниц,
Это - свеч кривых нагар,
Это - сотен белых звонниц
Первый утренний удар…
Это - теплый подоконник
Под черниговской луной,
Это - пчелы, это - донник,
Это - пыль, и мрак, и зной.
Апрель 1940
Москва

9
Многое еще, наверно, хочет
Быть воспетым голосом моим:
То, что, бессловесное, грохочет,
Иль во тьме подземный камень точит,
Или пробивается сквозь дым.
У меня не выяснены счеты
С пламенем, и ветром, и водой…
Оттого-то мне мои дремоты
Вдруг такие распахнут ворота
И ведут за утренней звездой.
Март 1942
Ташкент

Бек Татьяна Александровна
( 1949- 2005, ), русская поэтесса.

***
А мне не пишется, не пишется,
Как ни стараться, как ни пыжиться,
Как пот со лба ни утирать...
Орехов нет в моём орешнике,
Весь день молчат мои скворешники,
Белым-бела моя тетрадь.

И я боюсь, и мне не верится,
Что больше слово не засветится,
Не разгорится на губах.
...Вот я очищу стол от мусора,
И наконец-то грянет музыкой
Мой долгий страх - молчанья страх,

И станет скользко, как в распутицу,
И немота моя расступится,
И - всё напропалую трать!..
Зачем орехов нет в орешнике,
Зачем молчат мои скворешники,
Зачем белым-бела тетрадь?

[1974]


***
Счастливое лето
На маленькой кухне
четыре грядущих поэта
Вокруг сковородки
и тёмно-зелёной бутыли
Стихи о печали
кричали, тянули, бубнили...
А было за окнами
светло-зелёное лето!

Четыре поэта -
четыре полёта гордыни,
Которая верит:
«Я лучшее соло сыграю!
На старославянском.
На полублатном. На латыни».
(О, я без иронии!
Я же - четвёртая с краю.)

...Далёкая эта примета:
тайком сигарета.
Мои баскетбольные плечи -
в ахматовской шали.
Я звонко читаю
стихи о «вселенской печали»...
Но в форточку с улицы
льётся - счастливое лето!

[1980]


***
Главных дел - неисполненный список.
И сутулится жизнь, как швея.
Хоровод напомаженных кисок,
Не приманивай, я не твоя!

Мне ходить в одиночку по краю,
Разрезая фонариком ночь.
А когда я в работу ныряю
С головою - спасателей прочь.

Да, согласна: тяжёлые глуби
Не для ласково скроенных глаз.
Но, стихию толкущая в ступе,
Я порою счастливее вас.

[1987]


***
Ты неверно живёшь. Ты не видишь ни грушевых веток,
Ни грошовых сандалий старухи, сидящей в кино...
Одинокий охальник, ничей ни потомок, ни предок,
Опечатка, зиянье, забытое цепью звено.

Как безжалостно небо! Душа оступилась - и крышка:
Потеряла дорогу, своих не находит начал.
А ведь был и очкарик, и школьник, и чей-то сынишка;
И высокие звёзды подзорной трубой приручал;

И лимонниц любил, и капустниц; и карта Европы
Волновала как тайна; и бабушка пела про степь...
Я живое лицо различаю под ретушью злобы:
Это просто усталость - ещё восстановится цепь!

[1987]


***
Это что на плите за варево,
Это что на столе за курево?
Я смутилась от взгляда карего
И забыть уже не могу его.

Там, за окнами - вьюга страшная,
Тут пытают перо с бумагою...
Мне сказали, что я - отважная.
Что мне делать с моей отвагою?

- Коль отважная, так отваживай. -
...Но какая тревога - нежная!
О, любовь моя, - свет оранжевый,
Жар малиновый, буря снежная...

[1993]

Бальмонт Константин(1867-1942)

Завет бытия

Я спросил у свободного ветра,
Что мне сделать, чтоб быть молодым.
Мне ответил играющий ветер:
«Будь воздушным, как ветер, как дым!»

Я спросил у могучего моря,
В чём великий завет бытия.
Мне ответило звучное море:
«Будь всегда полнозвучным, как я!»

Я спросил у высокого солнца,
Как мне вспыхнуть светлее зари.
Ничего не ответило солнце,
Но душа услыхала: «Гори!»

[1902]



Алигер Маргарита(1915-1992)

Человеку в пути

Я хочу быть твоею милой.
Я хочу быть твоею силой,
свежим ветром, насущным хлебом,
над тобою летящим небом.

Если ты собьёшься с дороги,
брошусь тропкой тебе под ноги
без оглядки иди по ней.
Если ты устанешь от жажды,
я ручьём обернусь однажды, —
подойди, наклонись, испей.

Если ты отдохнуть захочешь
посредине кромешной ночи,
всё равно — в горах ли, в лесах ли, —
встану дымом над кровлей сакли,
вспыхну тёплым цветком огня,
чтобы ты увидал меня.

Всем, что любо тебе на свете,
обернуться готова я.
Подойди к окну на рассвете
и во всём угадай меня.

Это я, вступив в поединок
с целым войском сухих травинок,
встала лютиком у плетня,
чтобы ты пожалел меня.

Это я обернулась птицей,
переливчатою синицей,
и пою у истока дня,
чтобы ты услыхал меня.

Это я в оборотном свисте
соловья. Распустились листья,
в лепестках — роса. Это — я.
Это — я. Облака над садом...
Хорошо тебе? Значит, рядом,
над тобою — любовь моя!

Я узнала тебя из многих,
нераздельны наши дороги,
понимаешь, мой человек?
Где б ты ни был, меня ты встретишь
всё равно ты меня заметишь
и полюбишь меня навек.

1939

Евгений Баратынский(1800-1844)

Муза

Не ослеплён я Музою моею:
Красавицей её не назовут,
И юноши, узрев её, за нею
Влюблённою толпой не побегут.
Приманивать изысканным убором,
Игрою глаз, блестящим разговором
Ни склонностей у ней, ни дара нет;
Но поражён бывает мельком свет
Её лица необщим выраженьем,
Её речей спокойной простотой;
И он, скорей чем едким осужденьем,
Её почтит небрежной похвалой.
1829

***
Александр Блок(1880-1921)

Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.

Так пел её голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.

И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.

И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам, - плакал ребёнок
О том, что никто не придёт назад.

Август 1905

Константин Бальмонт

ИГРАЮЩЕЙ В ИГРЫ ЛЮБОВНЫЕ

Есть поцелуи — как сны свободные,
Блаженно-яркие, до исступления.
Есть поцелуи — как снег холодные.
Есть поцелуи — как оскорбление.

О, поцелуи — насильно данные,
О, поцелуи — во имя мщения!
Какие жгучие, какие странные,
С их вспышкой счастия и отвращения!

Беги же с трепетом от исступленности,
Нет меры снам моим, и нет названия.
Я силен — волею моей влюбленности,
Я силен дерзостью — негодования!


Александр Кожейкин

Led Zeppelin

Четвёрка музыкантов. Лёгкий дым.
Гитарный гриф качается слегка.
«Врёшь, Лондон», – шепчут губы, – «полетим
свинцовым цепеллином в облака!»

Тягучий блюз, как медицинский «бром»,
и вдруг аккорд взрывает полный зал.
«Врёшь, Лондон, стадионы соберём!
Мы эту мысль читаем по глазам!

Врёшь, Лондон! Ты не веришь в чудеса,
а мы их непременно сотворим,
сто миллионов лестниц в небеса
забросим и тогда поговорим!»

Сентябрь 1978 г.
Редакция февраля 2009 г.


Елизавета Резникова

Санкт-Петербург (акростих-2)

Сквозь тюль дождя и сети белой ночи,
Ажур оград и аромат Невы,
Начертанный в душе как символ мощи,
Как буря чувств и мудрый взгляд совы,
Ты вновь мелькнул, овеянный мечтами...
I
Петровский медный дух тебя хранит,
Его скакун угрюмыми веками
Тиранит буйно алтаря гранит,
Европу потрясеньями пугая.
Разливами грозит вода живая –
Боятся сфинксы нового потопа...
У храмов и дворцов народа толпы
Разглядывают импортных богов,
Готовых сокрушить любых врагов.

Евгений Евтушенко

Солёные брызги блестят на заборе.
Калитка уже на запоре. И море,
дымясь, и вздымаясь, и дамбы долбя,
солёное солнце всосало в себя.

Любимая, спи... Мою душу не мучай,
Уже засыпают и горы, и степь,
И пёс наш хромучий, лохмато-дремучий,
Ложится и лижет солёную цепь.

И море - всем топотом, и ветви - всем ропотом,
И всем своим опытом - пёс на цепи,
а я тебе - шёпотом, потом - полушёпотом,
Потом - уже молча: "Любимая, спи..."

Любимая, спи... Позабудь, что мы в ссоре.
Представь: просыпаемся. Свежесть во всем.
Мы в сене. Мы сони. И дышит мацони
откуда-то снизу, из погреба,- в сон.

О, как мне заставить все это представить
тебя, недоверу? Любимая, спи...
Во сне улыбайся (все слезы отставить!),
цветы собирай и гадай, где поставить,
и множество платьев красивых купи.

Бормочется? Видно, устала ворочаться?
Ты в сон завернись и окутайся им.
Во сне можно делать все то, что захочется,
все то, что бормочется, если не спим.

Не спать безрассудно и даже подсудно, -
ведь все, что подспудно, кричит в глубине.
Глазам твоим трудно. В них так многолюдно.
Под веками легче им будет во сне.

Любимая, спи... Что причина бессонницы?
Ревущее море? Деревьев мольба?
Дурные предчувствия? Чья-то бессовестность?
А может, не чья-то, а просто моя?

Любимая, спи... Ничего не попишешь,
но знай, что невинен я в этой вине.
Прости меня - слышишь? - люби меня - слышишь? -
хотя бы во сне, хотя бы во сне!

Любимая, спи... Мы - на шаре земном,
свирепо летящем, грозящем взорваться, -
и надо обняться, чтоб вниз не сорваться,
а если сорваться - сорваться вдвоём.

Любимая, спи... Ты обид не копи.
Пусть соники тихо в глаза заселяются,
Так тяжко на шаре земном засыпается,
и все-таки - слышишь, любимая? - спи...

И море - всем топотом, и ветви - всем ропотом,
И всем своим опытом - пёс на цепи,
а я тебе - шёпотом, потом - полушёпотом,
Потом - уже молча: "Любимая, спи..."


ПОЛЬ ВЕРЛЕН
САМООПРАВДАНИЕ

Я странной личностью слыву среди людей:
Для некоторых я - отъявленный злодей,
Другие говорят, что я - кретин убогий,
А кое-кто меня возводит в полубоги
Или в апостолы. За что такое мне!
О Господи, за что? Приличен я вполне,
Хотя мне выдержки подчас недоставало.

Познал я радости, но и страдал немало.
Несчастья, всякий раз вы для меня горьки,
Хотел я мирно жить, порывам вопреки,
Разумно жить хотел, не преступать приличий,
Как учат мудрые и как велит обычай
Отцов и пращуров. Короче, я скорбел,

Страдая от своих от недостойных дел,
Я кровью исходил, униженный, похожий
На жалкого раба. Всегда по воле Божьей
Раскаивался я, и душу совесть жгла.
За все недавние и давние дела,
За прихоти свои я расплатился разом.

Отныне я живу с оглядкою на разум,
Который я обрел с приходом зрелых лет
Как плод всех радостей, всех горестей, всех бед.

Вот почему слыву безумцем в мире этом,
Хоть я совсем иной, иной по всем приметам.
Нелеп я? Может быть. За это кто винит?
Да, мне не нужен грим, не нужен реквизит,
Мой жест, исполненный веселья и печали,
Всегда был искренним, хотя вы замечали,
Что он медлителен и холоден подчас.

Таков, приятели, мой образ без прикрас,
Таков природный нрав. Вы думаете, глыба?
Ничуть. Вполне простой, не весь, конечно, ибо
Бывает путным. Вам кажется, он прям?
О нет. Я человек и не сродни зверям,
Бесхитростным, прямым медведям дикой пущи.
Я сердцем не хитрю, лукав язык мой лгущий.
Я лгал, конечно, лгал... но часто лгать не мог.

Есть у меня грехи, не спорю, видит Бог!
Пороки тоже есть, о горькая досада!
Друзья, но на войне как на войне, и надо
Мне многое простить, и надо горячо
Любить. Я жду любви. Хочу сказать еще:

Меня благословил Господь наш Вседержитель,
Я снова заслужил блаженную обитель,
В слезах раскаянья я искупил свой грех,
Я много лучше стал. Я, право, лучше тех,
Кто слабости мои столь строго судит ныне.

О Господи, спаси безумца от гордыни!

Андрей Дементьев

Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,
Если то, что случилось нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите непрочную нить.

Никогда не жалейте о том, что случилось,
Иль о том, что случиться не может уже.
Лишь бы озеро вашей души не мутилось,
Да надежды, как птицы, парили в душе.

Не жалейте своей доброты и участья,
Если даже за все вам - усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство...
Не жалейте, что вам не досталось их бед.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте,
Поздно начали вы или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте,
Но ведь песни берет он из вашей души.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте,
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушали вы.


Евгений Евтушенко

Ничто не сходит с рук
ни самый малый крюк
с дарованной, дарованной дороги,
ни дружба с подлецом,
ни фарс перед лицом
восторженной, восторженной дурёхи.

Ничто не сходит с рук:
ни ложный жест, ни звук -
ведь фальшь, опасна фальшь, опасна эхом,
ни жадность до деньги,
ни хитрые шаги,
чреватые, чреватые успехом.

Ничто не сходит с рук:
ни позабытый друг,
с которым неудобно,
ни кроха-муравей,
подошвою твоей
раздавленный, раздавленный беззлобно.

Таков проклятый круг:
ничто не сходит с рук,
а если даже, если даже сходит,
ничто не задарма,
и человек с ума
сам незаметно, незаметно сходит...
1972

Евгений Евтушенко

Не в первый раз и не в последний раз
страдаешь ты... Уймись, займись трудами,
и ты поверь -- не лучше прочих рабств
быть в рабстве и у собственных страданий.

Не в первый раз и не в последний раз
ты так несправедливо был обижен.
Но что ты в саможалости погряз?
Ведь только унижающий -- унижен.

Безнрасвственно страданье напоказ --
на это наложи запрет строжайший.
Не в первый раз и не в последний раз
страдаешь ты...
Так что же ты страдаешь?
1976