Как странно! Видел я
Холмы и в небе – воробья,
И око дня
С небес взирало на меня,
Иной земли покой храня.
Неужто видит спящий человек
Мир необъятный сквозь преграду век?

Похожи люди там
На тех, что днем встречались нам.
Лазурь чиста,
Земля свежа – совсем как та,
Чья проникает красота
В сознанье днем. Ужели я могу
Все небо и весь мир хранить в мозгу?
Ужель в мозгу моем
Живет все виденное днем?
Ведь я не знал,
Где сон, где явь, когда был мал,
И все реальностью считал.
Мой сон вмещал весь мир. О чудеса –
Другая твердь, другие небеса!

Пока то, что привык
Звать «опытом» людской язык,
Не отсекло
От яви сон – дотоль крыло
Нарядной птицы, благо, зло,
Что ночью мне привиделись во сне,
Печаль иль радость доставляли мне,

Как виденное днем,
Как то, что правдой мы зовем.
Порой во снах
Меня терзали боль и страх,
Что в темных кроются вещах.
Их бытие реально, хоть оно
Моею мыслью было рождено.

Но что есть мысль? Она,
Хоть кажется подобьем сна,
На нас, людей,
Влияет глубже и сильней
Всех осязаемых вещей.
Но ум не зрит реальности того,
Что, скрытое, живет внутри него.

О мысли! Только вы
Правдивы, вещи же мертвы.
Отделена
От духа вещь, но в ум она
Проникнет, в мысль облечена.
Да, наши мысли истинней вещей:
Он исток всех благ и всех скорбей!
http://www.vekperevoda.com/1950/vinarova.htmи


Весь мир как будто погружен в молитву
и благодать, что наполняет воздух,
с небес, словно из амфоры, струится
и проникает в трепетные вены.

Весь мир застыл в порыве созерцанья,
взирая как сквозь ангельские крылья,
и то, что в сердце у меня проснулось,
поглощено бездонной вышиною.

Сей вечер -- крылья, и елей, и пламя.
Я сокрушен молитвы океаном.
Я возношу ладони, как лампады.
В молчании слышны удары сердца.

И сумрак предо мною озарился,
и свет небесный плоть мою пронзает.