Не секрет, что женщины стремятся рассматривать «секс» и «любовь», как единое целое; а большинство мужчин с успехом и упрямством делает всю жизнь наоборот. Большинство мужчин… и я. До недавнего времени.
Наверное, самое время представиться. Допустим, меня зовут Анжела и мне чуть больше тридцати. Конечно, и то и другое – ложь. Но если Вы хотите выслушать мой рассказ до конца, советую с этим смириться.

Ещё в школе учителя, ученики и их родители называли меня не иначе, как «ЧП», причем, не снисходительно разводя руками, а возмущённо крича на все лады. Завуч то и дело хватался за сердце, физрук – за гениталии, а директриса по вечерам звонила моей матери, как извращенец на горячую линию любви, и отчаянно умоляла принять меры. И мама принимала. В основном, снотворное. Папа тоже принимал, но на грудь, настойчиво и регулярно, как и положено ответственному работнику аппарата ЦК, больше обеспокоенному нестабильным положением в мире, чем «забавными», (по его мнению), шалостями дочурки.
И дочурка старалась. Изо всех сил. Чего только стоили, например, фотографии мастурбирующей в пустом классе «химички», молниеносно снятой на папин «Поляроид»; или записанные на диктофон маты преподавателя русского языка! А «рейд нравственности» целым классом по кабинкам общественного туалета, где так некстати оказался наш учитель по труду в объятиях какого-то вояки….
В общем, Вы поняли: секс интересовал меня с детства, причём, во всех своих проявлениях.
Единственное, в чём я комплексовала в то время, был мой собственный сексуальный опыт. Конечно, всё подсмотренное, услышанное и прочитанное будило воображение, и я порой доводила себя до потери сознания бесконечными экспериментами с душем. Но трусливые щипки одноклассников, глазевших на мою рано сформировавшуюся грудь под нелепой школьной формой; похотливые намёки дворовой шпаны; задумчивые взгляды собственного отца, провожавшие меня в ванную, всё это скорее злило и раздражало, чем вело к раскрепощению. И в очередной раз, прижимаясь голым телом к холодной кафельной стене, изгибаясь в конвульсиях оргазма, я давала себе слово, что ни один мужчина в мире никогда не сможет сказать, что «имел меня», а наоборот, рано или поздно, всем придётся признать, что это я «имела их». Оставалось только вырасти и сдержать слово. И я выросла.

Обычно, именно к шестнадцатилетию девчонки приурочивают долгожданное и эпохальное событие, потерю девственности. По крайней мере, так поступили две мои подружки, (если они вообще когда-нибудь у меня были). Я тоже решила не отставать в сближении с противоположным полом, избрав своей жертвой, (а не избавителем, как некоторые), долговязого Юрку, гордость футбольной команды района и вожака дворовой банды.
Вот уже года три он с видом рыцаря носил мой портфель, куда смеха ради я иногда клала восьмикилограммовые гантели отца; получал пощёчины всякий раз, когда я ловила его взгляды на других «малышках»; и цитировал сентиментальные стихи Осадова, неумело тычась губами в мои каштановые кудри в подворотне соседнего дома. Короче, он казался лучшей кандидатурой, а потому 23 августа 198_ года был обречён.
В это день родители разумно свалили на дачу, предоставив нам до рассвета развлекаться в пустой трёхкомнатной квартире. Всё шло по плану, разработанному заранее, когда вдруг Юрка, опьянев от второй бутылки вина, стал стягивать с меня облегающее мамино платье. «Спешишь, дурак!», - подумала я, разозлившись, и вылила ему в лицо содержимое своего бокала. Когда он с рёвом побежал умываться в ванную, я скорчила рожу зеркалу и направилась следом за ним.
Он фыркал, стоя ко мне спиной, пока я тихо раздевалась донага. Обернулся, обалдело выпучив и без того рыбьи глаза. «Помой меня нежно!», - я встала в ванную и указала на мочалку и мыло. Он буквально пожирал меня взглядом, сконфуженно согнувшись, чтобы скрыть возбуждённый в штанах орган, и завороженно водя губкой по изгибам моих бёдер. «Нежно, родной, нежно!», - я откровенно издевалась, и его дрожащие руки пару раз теряли мыло, а лицо принимало то багровый, то землистый оттенок.
В те блаженные минуты мне и стало окончательно ясно, что самое главное в жизни – это власть; и только избранным стервам удаётся держать под контролем мужские гормоны, подобно укротителям цирка диких зверей на арене. Впрочем, я отвлеклась.
Когда тёплая струя душа смыла с кожи остатки мыльной пены, я широко расставила ноги и попросила: «Поцелуй меня там, пожалуйста!»…. Да, куда делся отчаянный сорвиголова, направо и налево хваставший своими бицепсами? Передо мной смущённо дрожал сопливый ребёнок, запутавшийся в дилемме: «По-мужски это будет или нет?!». А я, помню, чувствовала себя тогда безнадёжно опытной и старой. Всему виною, наверняка, были папины порнокассеты, как и сам видеомагнитофон, (возможно, единственный в городе), являвшиеся в ту пору частью совсем несоветского образа жизни.
Я буквально силой заставила Юрку сделать то, что с первого просмотра не давало мне спать по ночам. И, честно говоря, не пожалела. Конечно, он через каждые две минуты останавливался, медлил, водил языком и руками совсем не там, где я хотела, но, всё-таки, это было супер. Я крутила свои соски, подобно героине «любимого» фильма, раскачивала бёдрами и, наверное, орала, что было мочи. По крайней мере, когда я в изнеможении съехала на дно пустой ванны, он, видя мою довольную физиономию, осипшим голосом предложил: «Хочешь ещё?». Я, разумеется, согласилась, попросив его отнести меня на руках в спальню родителей, что он быстро, пожалуй, даже слишком быстро, исполнил.
Исполнил он и то, что мне так понравилось, уже увереннее и наглее. Трижды, кажется…. Когда же я сжалилась, спустив с него брюки вместе с бельём, он мгновенно «умер», «иссяк», в общем, сами понимаете…. Я долго рассматривала на ладони капли его спермы, даже пробовала на вкус, так и не поняв, почему мама никогда не хотела делать этого с отцом. «Во всяком случае, прокисший кефир куда хуже….», - подумала я, удобно устроившись на широкой Юркиной груди и блаженно засыпая.

Так не могло продолжаться вечно, я прекрасно это понимала, всякий раз чудом оставаясь девственницей после наших с Юркой «занятий». Он просил, умолял, клянчил, и даже, наивный, требовал, но всё сводилось к простейшим манипуляциям с моей стороны, после которых он на время затихал. Нет, я не боялась его. Просто твёрдо знала: первым полноценным мужиком «внутри» должен быть не он. И замуж, поверьте, мне не хотелось….

Это позже, спустя два года, когда Юра без вести пропадёт в Афгане, я буду биться головой о стену, перережу в истерике вены, сойду с ума, а конфиденциально приглашённый врач поставит мудреный и бесполезный диагноз…. Я выживу и стану совсем другой…. Да, это будет позже, потом. А тогда….

Как-то под вечер отец попытался меня изнасиловать. Прямо на кухонном полу. Старый кретин, видать, совсем потерял голову, устав пялиться и ежедневно спрашивать, до сих пор ли я – девочка. Да, зря я не слушала мать, просившую в его присутствии ходить по дому «более скромно»…. Я исполосовала отца ножом. Больше, чем требовалось. Но меньше, чем хотелось.
Скандал тихо замяли, по-семейному. В больнице и милиции отец что-то наплёл о хулиганах, пристававших к нему с ножом поздно вечером. После выписки он даже ходил на какие-то опознания…. А я по молчаливому с ним уговору ничего не сказала матери, вернувшейся со стажировки из Испании. Просто каждую ночь теперь спала, закрывшись на щеколду, храня под подушкой тяжёлый биточный молоток.

Ощущение власти. Я почти потеряла его однажды, когда Юрка, доведя меня языком до оргазма, вдруг навалился всем телом, пытаясь войти вовнутрь. Помню, я закричала, со всей силы укусила его плечо, и хватка ослабла. «Ты – конченая дура!», - зло прошипел он, отодвигаясь, и по-бабьи заплакал.
В конце концов, мы перестали видеться. К тому времени я поступила в мединститут, а он пошёл на завод. Нет, Юрка не искал со мной встреч, не звонил, не караулил, обещая, что это больше не повторится. И тем сильнее я бесилась и ревновала, видя порой его в компании смазливых бабёнок постарше. Одну из них, с которой, поговаривали, у него было «серьёзно», я как-то вечером вычислила, толкнула сзади в глубокую лужу и с ходу стала бить узкими носками туфель, не давая опомниться, а после, всласть налюбовавшись творением ног своих, молча скрылась в подворотне.
Я уже готова была сдаться Юрке, как осаждённая крепость на милость победителя, но осаждали меня другие, не он. Высокие, толстые, чуткие, скользкие…. Я без разбору бегала на свидания со всеми, (ни с кем, кстати, при этом даже не целуясь), а Юрка, как потом выяснялось, всех методично бил. Бил сам, не нуждаясь в помощи приятелей, так ни разу со мной и не объяснившись. В общем, мы стоили друг друга….
А потом он ушёл в армию…. И пропал, как сотни других, без вести где-то в районе Кондагара… или Кандагара…. В общем, где-то там, - в Дыре;.

Каким он был, мой первый «полноценный» секс? Нормальным, не более того. Избранник?…. Комсомольский деятель, вовремя съехавший на ниву кооператорства; жалкое убожество с фальшивой улыбкой и развитой мускулатурой…. Я не хочу о нём вспоминать, как не хочу задумываться и над точным числом своих партнёров…. Много, слишком много, даже для нескольких жизней…. Их всех я выбирала сама; сама над ними издевалась, и, в конце концов, выбрасывала из жизни, как старые половые тряпки. Я сдержала данное себе в юности обещание: именно я их имела, именно я…. О, как же некоторые из них меня ненавидят! Ненавидят до сих пор, до жёлчи, до маразма…. Что ж, секс стал для меня, как для большинства мужчин, - физиологическим процессом, типа еды, питья, сна, с той лишь разницей, что в этой области я не потребляла дважды одно и то же. Пару раз я хотела, чтобы меня любили тем способом, что когда-то Юра, но, Господи, как же это было не так! Не так….
Да, я забыла сказать, что после моего «нервного срыва», (как осторожно выразились в деканате, давая академку), мать забрала меня к родственникам в Ленинград, где я понемногу отошла. К тому времени, отец, раздавленный перестройкой и алкоголем, стал напоминать загнанного в угол больного зверя, и даже терпеливая мать не смогла жить с ним рядом, Тем более я, сами понимаете.
Мы поселились в маленькой квартирке на Васильевском, и я продолжила учиться, с помощью былых отцовских связей переведясь из своего института в Санкт-Петербургский, (тогда, конечно, ленинградский). Прошли годы…. Мама – отличный зубной врач, и я, успешно получив свободный диплом и немного проработав в больнице, мечтала открыть с нею собственный частный кабинет. Уже готовились документы, уже было заказано необходимое оборудование, когда пришло сообщение о смерти отца. Решать было нечего, мы поехали.
Бумажная волокита; скромная церемония; пара бывших, как теперь принято говорить, партийных функционеров, едва держащихся на ногах от старости, и мы с мамой – у гроба на кладбище…. Обшарпанная затхлая квартира, откуда всё мало-мальски ценное было за бутылку отцом уже вынесено. Грязь и вонь….
Я вышла на улицу и села у подъезда.
«Нынче такая модная песня есть…. «Люби меня по-французски» называется», - услышала я из открытого окна на первом этаже хриплый, до боли знакомый голос. Я вскочила, как ужаленная, и через минуту буквально ломилась в дверь. Её отворила какая-то старушка, в чертах которой я с трудом угадала маму Юры. Сам Юра навстречу не вышел. Он просто не мог.
С тех пор, как с помощью Союза солдатских матерей его удалось отыскать и вырвать из душманского плена, (т.е. больше десяти лет назад!); после всего происшедшего, (я до сих пор панически боюсь расспрашивать, а Юра даже с матерью не делился афганскими воспоминаниями), он слёг, и как оказалось, навсегда…. Что было теперь в его жизни? Только это окно первого этажа, в которое он глядел часами, подтянувшись на старой железной кровати, ощущая спиной подложенные мамой подушки, древний черно-белый «Рекорд» в углу и сто раз перечитанные книги….
Наш первый разговор настолько же был труден вначале, как и страшен в конце. Мы пытались говорить обо всём, о школе, о моём отце, о Питере и тамошней работе, только не о болезни и Афганистане. Глядя на Юркины огромные сильные руки, мне хотелось лишь одного: целовать их и просить о прощении. За что? Неважно, за всё!….
Он, наверное, понял, что творилось в моей душе, и вдруг тихо со злостью сказал: «Не обольщайся, ЧП, я теперь – гладиатор!». И видя, что я не понимаю, так же зло пояснил, отвернувшись: «Тот, кто способен только гладить…. Импотент….».
И тогда меня прорвало. Я заревела, как никогда в жизни. Я встала на колени; я, наверное, несла такую чушь, Господи…. А он, растроганно оборвав меня на полукрике, дотянулся рукой до моих волос, и, проведя по ним подрагивающими пальцами, с грустной улыбкой сказал: «Ладно, ЧП, я буду любить тебя по-французски!»….


© Copyright: Александр Афанасьев, 2004

Серия сообщений "Рассказы":
Часть 1 - В аду с Евой
Часть 2 - Там, где Время остановилось
...
Часть 4 - Синяя тень или Прозрение
Часть 5 - Убить призрака
Часть 6 - Люби меня по-французски

- Сними трубку! – настойчиво и монотонно требовал мозг.
- И не подумаю! – мурлыкало сонное тело.
- Сними трубку, дурёха! Вдруг это Вадик звонит?!
- Вадик?! – я мгновенно вскочила с кровати и помчалась к телефону, - Алло!
- Маришка! Я уже выезжаю. Надеюсь, ты готова?
- Да, папа, конечно, готова! – я уныло пыталась сообразить, к чему ещё должна быть готова, кроме как забраться обратно под тёплое одеяло, свернуться калачиком и спать, спать, спать, спать….
- Тогда всё, дочка, жди!
- Жду! – я задремала бы прямо посреди комнаты, раскачиваясь с закрытыми глазами под зуммер отбоя, если бы не холод и голодное мяуканье Фриды.
Не смытая со вчерашнего дня косметика и тяжесть внизу живота делали пробуждение ещё менее радостным. Набросив на себя халат, я продефилировала в ванную, стараясь не замечать царивший вокруг беспорядок.
- Чудовище! – выпалила первая мысль моему отражению.
- Кошмарище! – поддакнула мило вторая.
- Красавица! – нагло заявила третья, и после долгого спора со здравым смыслом почти победила.
- Да, красавица! – я гордо тряхнула нечёсанной головой и тут же разревелась.
В конце концов, что Вы хотите от одинокой тридцати двухлетней женщины в пасмурное осеннее утро?
На работе меня сократили, любимый мужчина уже полгода, как в прямом смысле слова, пропал, а единственная подруга вчера в пятый раз вышла замуж…. Стерва….
Если причин для расстройства кажется мало, можно ещё вспомнить о пустом холодильнике, безнадёжном пятне на новой блузке, грядущих месячных и скором визите отца…. Точно, он же с минуты на минуту приедет, а я….
Решив, что кожа должна отдыхать, я плюнула на макияж, мужественно застелила кровать и, вздыхая, натянула спортивный костюм. Ничего, на даче и так сойдёт. Благородно уступив последнюю сосиску Фриде и заварив остатки кофе, я вспомнила, что давно собиралась отвезти разный хлам на дачу, и, кряхтя, полезла на антресоли. Старая обувь, ржавые коньки, сумки и коробки, всё друг за другом возлагалось в прихожей, Вот и ящик с пластинками маминой юности туда же, и чемодан…. Стоп, - чемодан Вадика. Рыжий, с грубой заплатой посередине. Как я о нём могла позабыть?!
Однажды вечером, Вадик принёс и поставил его сюда со словами: «Маринка! Я приятелю обещал занести инструменты, а его, дурака, дома не оказалось. Пусть у тебя полежат, я потом заберу…».
Потом! Не было никакого «потом». На следующее утро, когда я ещё спала, Вадик ушёл, оставив на столе лаконичную записку, типа: «Позвоню через пару дней. Люблю. В.». И всё, с тех пор я его не видела и не слышала.
Конечно, он и раньше пропадал на неделю-другую, случалось, даже на месяц. Но возвращался же ведь, с подарками и деньгами, как ни в чём не бывало, отшучиваясь и отмахиваясь от любопытных расспросов. Вообще, Вадик был из тех редких мужчин, которые умеют виртуозно молчать. О своей работе, семье, или прошлом. Как я только не изворачивалась в попытках узнать обо всём этом больше, хоть чуточку больше. Увы…. Всё, что он сам о себе рассказал, уместилось бы на клочке бумаги: «Тридцать шесть лет. Родом из Одессы. Родителей не помнит. Три года, как разведён. Детей, вроде бы, не имеет. В Киеве живёт уже давно, в однокомнатной квартире без телефона на Лесном, (кстати, где я ни разу «почему-то» не была!). Не бедствует и не шикует. Работает торговым представителем не понятно чего и вечно мотается по командировкам. Любит кошек, Розембаума и старые советские комедии. Ненавидит собак, футбол и детективы». Из области добровольно данной информации – не так уж и много, правда? Остальное – мои собственные выводы и догадки. Например, наблюдая однажды, как он складывает в шкаф поглаженные вещи, точь в точь, как мой отец, (в прошлом, кадровый военный), я осторожно поинтересовалась, служил ли он в армии. «Нет, слава Богу! Я в политехническом корочку лейтенанта получил, и всё. А что, Маринка?!». «Ничего. Тебе бы форма пошла», - ответила я, не понимая, зачем ему понадобилось лгать.
Я вообще слишком многого не понимала, в нём, в себе, в наших отношениях…. Отчего два Одиночества так и не слились за два года в одно? Почему я почти доверяла ему в командировках, и ревновала к оставленной на обочине жизни бывшей жене? С какой стати ему нужно было проводить со мной две-три ночи в неделю, не расставаясь при этом порой целыми днями? Почему, отчего, зачем….

И вот, Вадика уже со мной нет. Только две его рубашки, пара брюк, носки, кожаная куртка и слабая надежда в утешение; да ещё этот старый рыжий чемодан-уродец, как эхо прошедшей войны…. Хорошо, что в дверь позвонили. Я как раз собиралась опять зареветь.
- Привет, страдалица! – проницательному отцу хватило секунды, чтобы понять моё состояние, - Всё о Вадике убиваешься?
Я кивнула и, отвернувшись, по-детски шмыгнула носом.
- А это что за «сокровище»? – отец с интересом обошёл оставленный Вадиком чемодан, который я зачем-то сняла с антресолей, - Не твоё же, вроде?
- Вадика…. Там – инструменты, кажется.
- Инструменты? – отец присел на корточки и по-хозяйски щёлкнул замками, - Если дрель, например, то, как раз, - по делу. Я свою вчера «запорол»…. Фу ты, чёрт!
- Что? – я шагнула ближе и вместе с отцом удивлённо уставилась на содержимое чемодана, - Пи-пи-пистолет! – заикаясь, промямлила я и тут же осела на пол, чуть не раздавив любопытную Фриду.
- Да, хорошие инструменты, - осипшим голосом отозвался отец и задумчиво добавил, - Профессиональные.
Минут пять я просто ошарашенно глазела на предметы, заботливо упакованные кем-то во фланелевые тряпки, и так же заботливо и осторожно, двумя пальцами, в этих же тряпках вынимаемые отцом: три обоймы, глушитель, свёрток с долларами, пакет с документами, (об этом – чуть позже), какие-то ампулы или капсулы, одноразовые шприцы. Боже!…Наконец, сфокусировав взгляд на мне, отец хрипло прокашлялся.
- За такими вещами возвращаются, дочка! Если живы, конечно…..
Я закрыла лицо руками и со стоном кивнула.
- Пап, у меня в холодильнике – водка. Кажется, самое время!

От водки на голодный желудок легче не стало, но, по крайней мере, курила я сегодня при отце, не таясь. Злополучный чемодан я осторожно закрыла и поставила на прежнее место. Потом вернулась на кухню и вопросительно посмотрела на отца.
- Да, - выдохнул он, взъерошив седые волосы, - Вадик твой – тот ещё гусь…. У него ключи от квартиры есть?
- Да, но….
- Ты права, хотел бы – все равно б сделал. Надеюсь, он сюда не вернётся.
- Полгода прошло, - я пожала плечами, - А если вернётся?
Отец надолго замолчал, явно обдумывая варианты.
- Если я заберу это «счастье» с собой, он из тебя всю душу вытрясет. Пусть уж лучше лежит оно здесь, дожидается. В любом случае, к оружию не прикасайся, мало ли что…. Если Вадик заявится, веди себя спокойно. Не паникуй. О чемодане не вспоминай. Я думаю, сам заберёт, тихо и естественно….
- Естественно, - эхом повторила я, чувствуя, как по спине поползли мурашки, и сразу похолодело внутри, - Пап, он – бандит или «из органов»?
- А какая разница, - невесело хмыкнул отец.
- А может, - в милицию? – начала я, и сама же осеклась, - Нет, не надо в милицию. Вдруг, Вадик – не причём…. Вдруг, его подставили, а я ….
- Маришка, не болтай чепухи! – отец сморщился, как от зубной боли, - Это ОН тебя подставил. И вообще, Вадик ли - он?….
Мы замолчали, думая об одном и том же.
- Ладно, дочка, поехали-ка на дачу, как собирались, а то мать будет волноваться. Ей, понятно, - ни слова. Авось, что дельное на свежем воздухе в головы и придёт…. А барахло твоё мы брать не станем, - отец заговорщически подмигнул, - Чтобы загадок не загадывать.
Я кивнула и с его помощью быстро завалила кладовки на прежний лад. Через четверть часа мы уже мчались на нашу дачу в Счастливое.

Вернувшись к вечеру домой, я первым делом заглянула на антресоли. В ожидании чуда…. Увы, мне это всё не приснилось. И не пригрезилось.
Вновь волоча чемодан на кухню, я с удивлением отметила что руки, как утром, уже не дрожат, перед глазами не плывёт, даже сердце почти не бьётся. «Впрочем, что в этом странного, я ведь – любовница киллера! Ха-ха!», - со злобой я надела резиновые перчатки для мойки посуды, щёлкнула замками, и без колебаний достала пакет с документами. С чего начнём?
Литовский паспорт на имя Валдиса Вичалиуса, 1967 года рождения; российский - Ивана Колесникова, 1970 года, между прочим, отца двоих детей, прописанного в г. Твери; два украинских паспорта нового образца, выданных Михаилу Нечаеву, 1969 года, жителю Сум, и Игорю Беспалых, 1966 г., харьковчанину…. Отлично, дальше…. Водительские права, военный билет и журналистское удостоверение газеты «Резюме» того же гражданина Нечаева, служебное удостоверение специалиста пресс-центра СБУ, Куницына Евгения Викторовича…. Отовсюду на меня смотрели холодные прищуренные глаза Вадика. Единственное, что было общего.
Никаких сберегательных книжек, банковских карточек, загадочных ключей от камер хранения и блокнотов с шифровками, (ох, начиталась я дешёвых детективов), в пакете не было. Впрочем, этого ли мало?
Фамилии, даты, цифры, адреса, всё это я переписала в свой дневник и закурила, откинувшись на спинку стула. Взгляд бездумно скользил по содержимому чемодана, сонной Фриде у пустого блюдца, не политым фиалкам на полке, и неизменно возвращался к свёртку с деньгами. Если все банкноты в нём, как первая, - сотенные, сумма получалась грандиозная. По крайней мере, для временно безработного программиста вроде меня. И самое жуткое, что именно деньги больше всего меня пугали и притягивали, а не пистолет с глушителем или какие-то там капсулы.
Чёртов чемодан! За полгода я почти смирилась с мыслью о том, что Вадик просто ушёл, как «просто» уходят мужчины; почти убедила себя в том, что он – не первый, и не последний; что всё, мол, - к лучшему…. А теперь…. Не поддавшись соблазну пересчитывать чужие «баксы», я сложила документы обратно в целлофановый пакет, накрыла тряпкой, и защёлкнула чемодан. Хватит!
Я НЕ ХОЧУ НИЧЕГО БОЛЬШЕ ЗНАТЬ! Не хочу! Пусть возвращается, забирает своё «добро», стреляет направо и налево. В кого хочет! Пусть делает всё, что угодно! Только оставит меня в покое! Навсегда!

НАВСЕГДА! Я была обречена жить в этом аду навсегда. Издёрганная, измученная, каждую бессонную ночь умирающая от малейшего шума, я металась в поисках выхода. Сутки за сутками. Неделю за неделей. Всюду меня преследовал ЕГО взгляд, ЕГО голос…. Впрочем, нет, - ИХ голоса, Колесникова, Нечаева, Беспалых…. Голоса призраков.
Реально ни Вадика, ни их не существовало. Я давным-давно в этом убедилась, благодаря единственной, пожалуй, ценной вещи в квартире, своему серебристому ноутбуку. На нём я отфильтровала всю доступную информацию, с помощью Андрюши, бывшего сокурсника, бесцеремонно, (и, слава Богу, безнаказанно), залезла по сети к «недоступной»…. Тщетно.
На новой работе, целыми днями уставившись в монитор, я «покадрово» вспоминала жизнь с Вадиком, восстанавливала в памяти ускользнувшие мелочи, недосказанные фразы, обронённые взгляды. Анализировала и заполняла бреши. А после, нехотя тащилась домой, в холодную тюрьму Ожидания.

Я наверно свихнулась, если еже вечерне, в первую очередь, лезла на антресоли. Вот и сегодня, открыла входную дверь, не снимая пальто, рассеянно погладила Фриду, и в сапогах встала на табурет. На сей раз с твёрдым намерением со всем покончить. Взять «это», выйти из квартиры, пройти по набережной и на мосту Патона выбросить к чёртовой матери! Избавиться! Убить Призрака. А там, - будь, что будет.
О, Господи!…. Быть не может! Дождалась! Жёлтого чемодана с грубой заплатой посередине НЕ БЫЛО!…. Значит, Вадик жив! Значит…. У меня закружилась голова, предательски дрогнули ноги. Ещё бы чуть-чуть, и …. Сама не своя, я бросилась тут же в коридоре звонить отцу. Никак не удавалось набрать злосчастных семь цифр. Наконец-то.
- Папа! Папочка! – почему-то шёпотом залепетала я в трубку, как только услышала спокойное отцовское «алло», - Вадик ВСЁ забрал! Нет, меня не было дома…. Да, я тоже рада! Пока!
Я сидела, ссутулившись, в темноте кухни и плакала, не веря, что всё закончилось. ОН избавил меня от этого кошмара. ОН был здесь, но не остался, будто зная, что я знаю…. Или был кто-то по его поручению…. Теперь всё. Я в этом уверена….
Счастливым взглядом, то и дело, смахивая слёзы, я смотрела сквозь тюль за окно. Долго смотрела. Долго…. Пока не почувствовала, что нахожусь в квартире не одна…. За дверью комнаты послышались шаги. Скрипнули вечно не смазанные петли.
- С ума сойти можно, я проспал целый день, - на пороге появился Вадик, усталый, не бритый, с взлохмаченной ото сна шевелюрой. Прошёл босиком к столу, в мятых рубашке и брюках, бесцеремонно сделал пару жадных глотков прямо из чайника, не утруждаясь промежуточной тарой, и будничным тоном произнёс, - Здравствуй, Маринка! У нас есть что-то пожрать?…

Что там активизируется в стрессовых ситуациях? Работа мозга? Интуиция?… Как бы не так! У меня активизировался желудок…. А позже, действительно, - интуиция. Женская. В одну секунду я поняла, что действовать надо внезапно, решительно и молниеносно, пока противник не ожидает атаки.
- Пожрать? Ну, конечно! А потом – «потрахаться»?! Как всегда…. Да, любимый? – Вадик удивлённо глядел на меня, будто видел впервые, и это лишь распаляло, - Щас, я постелю скатерть-самобранку, одену ботфорды-скороходы и приму позу «Услада супруга»!…. Размечтался!
- Смольникова! Ты спятила? – нахмурившись, Вадик подался вперёд. Я тут же вскочила и метнулась к входной двери, - Да что с тобой, истеричка?
- Вадик, быстро выметайся! – я рванула щеколду замка и заголосила в открытый подъезд, - Возвращайся туда, где тебя кормили семь месяцев, и оставь меня в покое! Немедленно!
Как я и надеялась, Ерофеевна тут же оказалась на посту. В вечном байковом халате с пустым мусорным ведром на пороге. Умница! Если раньше её безграничное любопытство доводило меня до бешенства, то сегодня я готова была за бдительность расцеловать восьмидесятилетнюю «сексотшу» в обе неестественно розовые щёки. Даже золотую медаль дать, «За сплетни».
- Марина! Ты понимаешь, что если я уйду, то навсегда? – Вадик ещё пребывал в уверенности, что мы говорим без свидетелей, и спокойно взывал к моему разуму из кухни.
- Добрый вечер, Инна Ерофеевна! – я лучезарно улыбнулась старушке, делавшей вид, что стояние с ведром на лестничном пролёте в двенадцать часов ночи, – занятие для неё абсолютно естественное и заурядное, - Как поживаете?….

Вадик ушёл. Раздражённо затолкал своё немногочисленное барахло в кулёк, бросил на пол ключи, и даже попытался хлопнуть дверью. Как бы не так…. Я придержала её, обмениваясь с Ерофеевной молчаливыми взглядами, пока в подъезде не стихли шаги. А после, сидя на кухне, я долго истерически хохотала, вновь и вновь пересказывая Фриде недавно вычитанный каламбур: «Безвыходных положений не бывает, подружка! Даже если тебя съели, есть два естественных варианта…. Понимаешь?». Фрида согласно урчала на коленях, а я хохотала до слёз и рыдала до смеха. Впервые за семь месяцев ощущая себя свободной. Не собираясь заводить себе нового Призрака…. И стараясь не думать о той, (или о тех), кто окажется на моём месте. Рано или поздно…. Призраки любят одиноких. С ними – проще….


© Copyright: Александр Афанасьев, 2004

Серия сообщений "Рассказы":
Часть 1 - В аду с Евой
Часть 2 - Там, где Время остановилось
Часть 3 - Бич Божий
Часть 4 - Синяя тень или Прозрение
Часть 5 - Убить призрака
Часть 6 - Люби меня по-французски

Откуда бы Вы узнали,
Что жизнь не имеет граней;
Что гордость, живя в опале,
Тускнеет в часы признаний;
Что наглость – не редко робость;
А стыд – не всегда с румянцем;
Что можно паденье в пропасть
Начать карнавальным танцем?!
Что горе – залог успеха,
Когда исступлённым криком
Оно обретает эхо,
А в шёпоте тонет мигом?!
Откуда бы Вы узнали
Весь ужас былых агоний,
Коль вены бы не сдержали
Конвульсий моей ладони?!
Что жажда и опыт кратны
Числу разочарований;
И коль на Луне есть пятна,
Их может не быть на ткани?!
Что сердце – тревожный зуммер,
А волосы – спектр печали?!
Ах, если бы я не умер,
Откуда бы Вы узнали?!
------------------------------------
© Copyright: Afanasiev_Alexander
.

Серия сообщений "Стихи. Мысли.":
Часть 1 - Новогодние поздравления друзьям
Часть 2 - Лица...
...
Часть 12 - Alter Ego
Часть 13 - Если не Ты
Часть 14 - Страницам дневника
Часть 15 - Не продаётся Вдохновенье
Часть 16 - Наваждение
...
Часть 22 - Мой путь
Часть 23 - Напутствие
Часть 24 - Самое большое интервью со мной :)

Если не Ты, значит, - это финал,
Грустный предел, финиш, точка кипения.
Если не Ты, - то на сей раз - привал,
После которого - только забвение.
Нет больше сил никого узнавать,
Вновь привыкать к чьим-то ласкам и фобиям;
Вновь открываться и вновь открывать
Горькую правду, что счастье - утопия....

В страхе поверить, что Ты вдруг - не Ты,
Сердце моё часто бьётся встревоженно;
Ведь позади - больше, чем полпути,
И столько горя уже подытожено.
Если не Ты.... Стоп! Пусть Время само
В будущем нашем сотрёт многоточия,
И я увижу в зеркальном трюмо,
Вместе иль порознь мы будем воочию...

______________________________________________________________________________
Это стихотворение является частью текста одноимённой песни "Если не Ты..."
(© Copyright: Александр Афанасьев. Все права ДЕЙСТВИТЕЛЬНО защищены)
.

Серия сообщений "Стихи. Мысли.":
Часть 1 - Новогодние поздравления друзьям
Часть 2 - Лица...
...
Часть 11 - Муза вдохновения
Часть 12 - Alter Ego
Часть 13 - Если не Ты
Часть 14 - Страницам дневника
Часть 15 - Не продаётся Вдохновенье
...
Часть 22 - Мой путь
Часть 23 - Напутствие
Часть 24 - Самое большое интервью со мной :)

Расплачусь безысходными стихами,
Раскину пестрый веер фотографий,
Чуть выцветших и пахнущих духами,
На паперти былых аутодафе.

Поддамся теплым водам ностальгии
И поплыву, доверившись теченью,
Туда, где двое, (нет, не мы, – другие),
Могли любить до самоотреченья.

Нырну в водоворот воспоминаний,
Постигну все, что раньше было трудно,
И постою, ища покой в страданьи,
На палубе затопленного судна.

Настигну ускользающие тени;
Окликну и, не получив ответа,
Умолкну, чтобы преклонить колени
В финальной строчке грустного сонета.

--------------------
© Copyright: Afanasiev_Alexander
.

Серия сообщений "Стихи. Мысли.":
Часть 1 - Новогодние поздравления друзьям
Часть 2 - Лица...
...
Часть 10 - Музыка
Часть 11 - Муза вдохновения
Часть 12 - Alter Ego
Часть 13 - Если не Ты
Часть 14 - Страницам дневника
...
Часть 22 - Мой путь
Часть 23 - Напутствие
Часть 24 - Самое большое интервью со мной :)

Да, если Жизнь, как книгу пролистать
Бесстрастно, бегло, будто бы чужую,
То мне придётся всё-таки признать:
В ней слишком мало дней, когда дышу я
Свободно, бодро, свято, глубоко.
Всё больше смога, сплина…. Оттого ли,
Что я взбираюсь редко высоко,
И чаще плаваю в обыденном рассоле?!

Вопрос не нов. Ответ ещё древней:
«Да!». Но добавлю с нежным умиленьем,
Что я парю, когда встречаюсь с Ней,
Пусть даже мимолётно, в сновиденьи.

Мы говорим о песнях, о стихах,
О терниях у пьедестала славы
Пусть иногда на разных языках,
Но, в сущности, в сетях одной октавы.
Мы говорим без пафоса, без лжи,
Возможно, слишком просто о «нетленном».
(Да, что бы сделали «великие ханжи»,
Услышав нас в испуге суеверном?!).
Мы грезим вслух, смеёмся в унисон.
И, кажется, для грусти нет причины.
Ведь музыкант улыбкой награждён,
Поэт польщён, и автор – не мужчина….
Всё верно! Я не сетую! Отнюдь, -
Любовниц много, мало вдохновенья.
И я обязан чтить священным путь,
Ведущий нас по разным направленьям.
Она божественна. А я, увы, - земной,
Раб обстоятельств и слуга привычек.
Ей трудно Вечность провести одной,
А мне - мгновение без сигарет и спичек….

--------------------
© Copyright: Afanasiev_Alexander
.

Серия сообщений "Стихи. Мысли.":
Часть 1 - Новогодние поздравления друзьям
Часть 2 - Лица...
...
Часть 9 - Она
Часть 10 - Музыка
Часть 11 - Муза вдохновения
Часть 12 - Alter Ego
Часть 13 - Если не Ты
...
Часть 22 - Мой путь
Часть 23 - Напутствие
Часть 24 - Самое большое интервью со мной :)

Пером отчаянной Мечты
По праву, данному мне Богом,
Я написать тебе о многом
Хотел бы…. Но едва ли ты
Хотя б на несколько минут
В поруганном, сгоревшем храме,
(Где пыль, и та кричит о драме),
Сумеешь отыскать приют
Моим словам…. Я вижу, - нет
Прощенья и причин обоим
Не называть Любовь изгоем,
И ждать опять её рассвет….

Мы не простим друг другу боль
Даже теперь необъяснимых
Поступков, мнений, ныне мнимых,
Но превративших рай в юдоль….
Мы не погасим, знаю я,
Ни сказок, некогда прекрасных,
Ни жертв, принесенных напрасно,
Бесчисленные векселя….
И только Музыка одна
Звучит с неистовым надрывом
Несвоевременным порывом
У недоступного окна….

--------------------------------------------
© Copyright: Afanasiev_Alexander

.

Серия сообщений "Стихи. Мысли.":
Часть 1 - Новогодние поздравления друзьям
Часть 2 - Лица...
...
Часть 8 - Нам не о чем спорить...
Часть 9 - Она
Часть 10 - Музыка
Часть 11 - Муза вдохновения
Часть 12 - Alter Ego
...
Часть 22 - Мой путь
Часть 23 - Напутствие
Часть 24 - Самое большое интервью со мной :)

Бесспорно, Женщина. И, к счастью, не богиня,
Ребёнок, ждущий в жизни чудеса.
В изгибах губ – соблазн любви и иней.
На веках – ночь. На локонах – роса.

Её глаза сравнимы только с бездной,
Где льются притчи и витают сны.
Пытаться им не верить – бесполезно.
И, слава Богу, что они – одни

Такие…. Кисть в безудержном порыве
Стремится вновь, хоть бегло, воссоздать
Улыбку, взгляд…. И нет Её красивей….
Впрочем, рассудок требует признать:

В Ней скрыта страсть, граничащая с криком.
В Ней – лабиринт желаний и надежд.
И я боюсь блаженствовать под игом
Её ресниц и безупречных вежд.

Я опасаюсь блеска перламутра,
Меня волнует каждый новый жест….
Любая встреча с Нею – это утро,
Моих иллюзий сумрачный арест.

Коль суждены мне бегства и погони
По прихоти небесного судьи,
То пусть он даст упасть в Её ладони,
Сорвавшись в пропасть с млечного пути.
--------------------
© Copyright: Afanasiev_Alexander

.

Серия сообщений "Стихи. Мысли.":
Часть 1 - Новогодние поздравления друзьям
Часть 2 - Лица...
...
Часть 7 - Разговор
Часть 8 - Нам не о чем спорить...
Часть 9 - Она
Часть 10 - Музыка
Часть 11 - Муза вдохновения
...
Часть 22 - Мой путь
Часть 23 - Напутствие
Часть 24 - Самое большое интервью со мной :)

Нам не о чем спорить, и незачем, право.
По сути, мы оба с тобой были правы, -
В желании верить, в стремлении рваться,
С мечтою парить и с боязнью сорваться….

Ты хочешь спросить, чем платить за ошибки?
За верность друзей и дочурки улыбки?
Но вряд ли нуждаешься в чьём-то ответе,
Тем паче, в моём удалённом совете….

Мы что-то с тобою уже оплатили,
И часть прегрешений списали, скостили….
А то, что сквозь темень невзгод и агоний
Луч света зажёгся на детских ладонях, -

Не чудо, но дар. Не успех, но награда.
И шанс. Главный шанс с вечным правилом – «Надо!».
Они – ещё дети, а мы – только люди,
Мы с ними – навечно, с собой – на распутьи….

Нам не о чем спорить. Пожалуй, не время.
Быть Лучшими – это ль не сладкое бремя
Хотя бы для наших единственных крошек?
А всё остальное….Исполнится позже….
………………………Исполнится позже………
…………………………Исполнится позже……….

---------------------
© Copyright: Afanasiev_Alexander

Серия сообщений "Стихи. Мысли.":
Часть 1 - Новогодние поздравления друзьям
Часть 2 - Лица...
...
Часть 6 - Вас полюбить - это...
Часть 7 - Разговор
Часть 8 - Нам не о чем спорить...
Часть 9 - Она
Часть 10 - Музыка
...
Часть 22 - Мой путь
Часть 23 - Напутствие
Часть 24 - Самое большое интервью со мной :)

Что счастье бывает лишь с привкусом боли,
Что в каждом удаве скрывается кролик,
Что всё и всегда упирается в деньги,
И к каждой мечте прикреплён яркий ценник,
Что нет ничего, в чём бы ни было трещин,
И часто важнее не люди, а вещи,
Мы оба, родная, теперь это знаем,
Застыв у черты между адом и раем.

Ты знаешь, я ждал этот вечер субботы,
Устав от себя, как от нудной работы,
И видел порою за дымкою кофе
Твой полупрозрачный смеющийся профиль….
Я ждал эту ночь, торопил нашу встречу,
Забыв, что не все раны временем лечат,
Забыв, что наш путь - только с привкусом боли,
И в песнях моих - слишком много бемолей….

Ты можешь сказать мне: «Уже слишком поздно!»,
И я соглашусь, глядя с грустью на звёзды.
Увы, нет людей в мире незаменимых,
Но сколько ж потерь в нём есть невосполнимых….
Я сам понимаю, что всё слишком зыбко,
И проще считать НАС взаимной ошибкой.
Но хочется верить, что МЫ – исключенье,
Не средство от скуки и не приключенье.

Мне близок твой страх и понятны причуды;
Я тоже живу ожиданием чуда.
И так же, как ты, опасаюсь подвоха,
И так же шепчу: «Не настолько всё плохо!».
Ты знаешь прекрасно, что я – отраженье
Фантазий твоих и твоих же решений.
Так ЧТО же мы вновь в темноте обсуждаем,
Застыв у черты между адом и раем?

Что нет ничего, в чём бы ни было трещин?
Что страшен тот путь, что бесплатно обещан?
Что дважды нельзя побывать в одной сказке?
Что смерть – это миг, когда сброшены маски?!
Согласен…. Но, вряд ли, сейчас аксиомы
Способны помочь нам в решении: «Кто МЫ?!»….
Как странно, как глупо стоять на распутьи,
Когда мы – ответчики, мы же и судьи….

© Copyright: Afanasiev_Alexander

Серия сообщений "Стихи. Мысли.":
Часть 1 - Новогодние поздравления друзьям
Часть 2 - Лица...
...
Часть 5 - Что-то стряслось... (из моей песни "Акварель")
Часть 6 - Вас полюбить - это...
Часть 7 - Разговор
Часть 8 - Нам не о чем спорить...
Часть 9 - Она
...
Часть 22 - Мой путь
Часть 23 - Напутствие
Часть 24 - Самое большое интервью со мной :)