'

Нассал под кресло. Хорошо!

Скучно. Вспомнил бурную молодость. Сидел я как-то на столе, жрал лапой сгущёнку из банки. Пришли Эти и давай орать. Ну я же не дурак, опустил лапу в банку сколько влезла, и на трёх костях - за холодильник. Эти орали ещё дня три. Был очень горд.

Сегодня всё лень. Ссать - лень. Жрать - не могу больше. Сижу тихо, дремлю. Эти нервничают, озираются по сторонам, дрожат и ждут подвоха.


Какие ж у Этих миски неудобные. Пытался сожрать кусок мяуса, так пока лапой не зацепил - ни хрена не получалось. Нет бы взять приличные миски и жрать на полу. Ур-р-роды.

Нассал под кресло. Хорошо!

С утра проводил инспекцию дома. Заблудился в пододеяльнике. Едва выбрался. Уроды двулапые. Понатащут в дом всякой дряни - а я страдай. Вынашиваю план мести.

Придумал. Воплотил. Сожрал какую-то дрянь со стола - варенье, что ли, - влез в шкаф и долго, смачно блевал на свежевыстиранное, но ещё не глаженное бельё. Эта будет визжать, пока не перейдёт в ультразвук.

Угадал. Эта визжала так, что во всём квартале лампочки потрескались. Но жрать дала.

Эта новую моду завела. Жрать мне кладет по полпакетика всего. А то "ой, котик, ты по целому не съедаешь, наверное, есть не хочешь". Дура! Я не не съедаю, я на потом оставляю! Она же мне не раз в пять минут в миску что-нибудь подкладывает. Эти как свалят на целый день - и все! А жрать хочется. Вот и приходится оставлять немного, вроде как в заначке. Ссать не буду, а то под кресло ничего не останется. Пойду лоток разрою - все равно на сегодня толку от него больше никакого.

Нассал под кресло. Хо-ро-шо!

С утра был великолепен. Эта выходит в коридор - и я давай её сумку закапывать. Типа нассал, ага. Она верещала так, что все вороны в Сокольническом парке с веток попадали. Ну я под диван - шмыг. Ржал долго. Я ж не нассал, я так - напугать только. Повелась, повелась.

За ужином Этого кусал за нижнюю лапу. Сильно кусал за голую нижнюю лапу. Реакции ноль. Стал кусать, а потом делать такое Буээ! - ну, типа, блюю я от него. Этот как заорал! Заныкался под ванную. Ржу. Придётся посидеть под ванной, пока Этот не ляжет спать.

Сидел под ванной. Выждал, пока Эти ушли. Нассал под кресло. Нассал под торшер. Нассал под второе кресло. Хорошо!

Бродил по дому в поисках вещей, к которым до сих пор не приложил лапу. Не нашёл ни одной. Озадачен.

У меня в сортире коврик есть. Эти его стелили, чтобы красиво было, ага. На самом деле на него гадить удобно. Или наполнитель разбрасывать. Если раскидать грамотно, то адской машине под названием "пылесос" работы не меньше, чем на полчаса. А если зассать так, как я умею, то коврик будут стирать и потом сушить с неделю. Эти через какое-то время догадались, что коврик им чаще геморрой приносит, чем красоту. И перестали его класть в сортир. Но Эти тупые, как валенки. Они не догадались, что такой же коврик лежит в ванной! Изгадил весь. Полностью. То есть совсем. Эта орала так, что у тараканов в соседнем доме барабанные перепонки полопались. Тут же кинулась звонить Этому по телефону: "Ой, котик такое сделал, такое..." А мне что? Мне хорошо, я под ванной сижу, меня там не то, что рукой - шваброй новой не достать.

Выкрался из-под ванной. Нассал под кресло. Хорошо!

Был неотразим. С утра будил Этих. Они, гады, не вставали. Скакал, как юный антилоп, топал, как стадо бизонов, орал, как раненая пантера. Хоть бы хны. Даже ухом не вели. Пробовал просто вопить - дрыхнут, гады. Кусал за нижние лапы - не реагируют. Но я ж умный, ага. Влез под одеяло и холодным мокрым носом этой в пузо - швак! Забегала как миленькая. Вот чего только орёт - не понятно.

Нассал под кресло. Хорошо, ага.

Вчера пришел Этот. Зашел на кухню. Я ему ору: "Жрать дай", он мне "У тебя еще есть в миске". Я ему снова ору: "Это мало, жрать дай!", он мне снова "У тебя есть еще". Сцука. Я тут же побежал ссать мимо лотка. Но Этот каким-то образом своим мышиным мозгом догадался, что я делать собираюсь. И заглянул в сортир в тот момент, когда я уже половину пола затопил, а вторая была в процессе. Я попытался слинять. В общем-то вполне успешно. За исключением пинка, который Этот засадил мне вдогонку. Летел я недолго, но неприятно. Всю ночь копил злость и все остальное. Ну, подожди. Уйдешь ты на работу.

Эта, сцука, в пятницу забрала ноут и промылась куда-то на три дня. Хрен что напишешь. Подробности потом. Пока короткий отчёт за три дня:
Нассал под кресло. Хорошо!
Нассал под кресло. Хо-ро-шо!
Нассал под кресло. Зашибииись!

В пятницу с утра учил Эту ходить на четырёх лапах, как все порядочные коты. Влез под разложенный диван и стал петь во всё горло. Проорал "Мурку", "Чатанугу" и "Владимирский централ". Эта носилась вокруг дивана на карачках и вопила: "Ой, котик, что ты размяукался?" Сколько ни бился - всё равно криво ходит, жопой виляет и шерстью на голове пол подметает. Дура полная. Ну хоть жрать дала.

А вчера Эта селёдки притаранила. Рыбу-то я ваще не очень, пытались мне Эти всякой там сёмги-форели подсунуть - ну дерьмо дерьмом. Но тут что-то разобрало. Гаркнул на Эту - быренько два мощных шмата мне отвалила. Сожрал влёт. Солёная оказалась, зараза. Запил тем, что первое под морду подвернулось - молоком. Пердел так, что у боксёра с третьего этажа от зависти жопная резинка треснула.

Вчера отличился. Долго и старательно зассывал весь наполнитель в лотке, пока не получилось смачное хлипкое болото. Затаился за дверью туалета, выжидал. Этот в туалет вошёл - а я на край лотка лапами ррраз! Лоток на попа - ррраз! И весь смак Этому на штаны. Полный дерьмопад. Этот визжал фальцетом, побелел и трясся. А мне что? Я под ванной сидел и хихикал.

Придумал, ага. Когда я себя хорошо веду, надо выдавать мне премию - ещё плюс три пакета жрачки в день. А то пять - маловато будет. Осталось теперь тупоголовым Этим объяснить все выгоды такого положения.

Нассал под кресло. Хорошо!

Вчера вечером Эта притащилась в дом - и давай меня тискать: "Ой, котик, как я по тебе соскучилась, как ты поживаешь, хорошо себя ведёшь?" Я мурчал и ласкался, пока Эта в туалет не зашла. Как только она туда - я под диван, ага. Орала, конечно. А потом она себе верхние лапы кремом каким-то мазала. Баночка открытая стояла - я и лизнул. Оказалось вкусно, с алоэ и прочими радостями. Нажрался так, что всю ночь икал. Эта носилась вокруг, рвала шерсть на макушке и вопила: "Ах, мой котик отравился!" Наутро после этого космет-дерьма сел срать - хорошо пошло, мягко. Знаю теперь, чем закусывать фрискис.

Утром требовал у Этого жратвы. Он, значит, мне жрачки кладёт и презрительно так: "Слышь, ты, сирота... канарская!" Обиделся.

Нассал под кресло. Хорошо!

Проводил археологические раскопки в лотке. Контрольные соскобы, вскрытие культурных слоев, экспертиза останков-осколков-ошмётков Полдня убил, ничего интересного не нашёл. Расстроен. Да ещё эти потом всю вторую половину дня орали: "Плин, ссс@!#$, зачем опять весь туалет зассал-засрал-закопал? Да ещё ёршик изгадил, скотина!" Нечувствительные, бездарные уроды.

Этот вчера жратвы притаранил, сразу три пакетика мне дал. Я их одним махом! Не сожрал даже, всосал влёт. Этот пытался жрать кукурузу - полбанки отбил у него в честном бою. Орал потом страшно. Эта, дура, ручки сложила умилённо так, и давай охать: "Ах, котик нам спасибо говорит!" Дубина стоеросовая. Я ж прямым текстом ору: ещё [censored] дайте! Не дали. И коврик стираный они в туалет зря положили, да.

Нассал на коврик. Хорошо!

'

'

+ в комментах

И все-таки, господа хорошие, скажу вам одну банальную вещь - талия у женщины должна быть! Вроде бы мысль сия проста как пижама китайского фермера, однако без этой мысли ну просто никуда. И посещать она меня стала все чаще и чаще, особливо апосля очередного наблюдения за дефилирующими мимо бабами по улице. Т.к. нету, блядь, талий!

Ну нету и все. Либо жопа как у моей первой училки (т.е. баобабская - в несколько обхватов) и вместе с нею таких же монументальных размеров живот, либо швабра как сверху, так и снизу. Получается как в "Хануме" - "Но у вас же нет талии! - Берись за что есть". Отрастят мамон с жопой и заплыви-все-говном-худеть-не-буду либо так уж все ухудеют, что скелет в классе биологии и тот потолще и поаппетитнее будет.

Че стряслось-то, бабоньки? Неужели ходить тряся салом по округе или гремя костями - это нормально? Ну хотя бы чисто для себя-то, а? Случайно проходя в одной конторе мимо телека ихнего, застал там очередное пиздобол-шоу со старой блядью Лолитой на тему "а нахуя худеть для мужиков?".

Вызвали какую-то худую тетку, которая скинула хер знает сколько килограммов и давай ее мордой по полу студии возить типа "Ты - дура! Дурой была, дурой и сдохнешь! Нехуй худеть, будь как мы все - жирной коровой и тогда к тебе потянутся люди!". И эта Лола, жирная блядь, вопрошает стадо кошелок в зале "А из вас есть ли такие дуры, кто готов ради мужика похудеть? А? Дуры! Ау!". И ебут мозг и ебут. "Если мужик вам сказал, что худой вы ему нравились больше, то он сука, гад и паразит! Пошлите его в жопу, что он вас не ценит!". Бля, цирк. Если мужик вам сказал что вы чего-то разжирели за последние столько-то лет, то я бы на вашем месте принял это к сведению. Ё-моё, вы же - женщины!

А единственно кто может дать адекватную оценку красоте женщины - это мужчины. Что бы там эти бляди по телевизору не пели. Можно долго успокаивать себя всякими сказками, "авторитетными" мнениями, журнальными статьями и прочей поебенью, но баба, на которую ни один мужик не смотрит как на сексуальный объект - это не баба. Это человеческий организм неизвестного пола. А то и без оного. Он предназначен для перетаскивания шпал, авосек и пиздежа на лавке у подъезда. Сколько уже раз слышу стандартную ахинею, что, мол, для того чтобы быть красивой надо иметь кучу денег. А так как бабок нет, то вот у нас, таких разнесчастных, шансов нету ну просто никаких и потому мы в такой жопе.

Достойная отмазка для неудачниц. Нет денег на всякие дорогие "кремлевские диеты" и прочее выколачивание бабла? А больше никак, да? Если ты видишь, что тебя разносит от сладкого, например, то слабо отказаться от сахара? Или лучше причитать, что мир жесток и денег нету? А просто жрать поменьше? Или, какой кошмар, начать бегать? Правильно - нахуя? Ведь проще пиздеть про несправедливость судьбы, сучность зажравшихся мужиков и искать виноватого. Дорогая косметика? А курить и пить поменьше? И не говорите мне что килограмм яблок стоит дороже чем пиво с чипсами "на один присест". А про сигареты и вообще молчу. Че там еще вам жить мешает? Шмотки дорогие? Вы меня, конечно, упардоньте, но для того, чтобы заметить Женщину совсем не обязательно ей носить всякие гуччи-дрюччи и прочих карденов. Было бы желание. Сшить, в конце концов, себе летнее платье - уникальное, красивое и идеально подходящее под вашу фигуру, а? Что? Я совсем охуел? Возможно. Только почему даже в периоды жесточайшего жопосотрясения, наша нормальная работящая женщина могла выглядеть сногсшибательно на улице? И без всякой хуеты в журналах и телевизорах. Единственный журнал - Burda Moden с лекалами. А то и вообще без него.

Вышла на улицу в сшитом только что платье - и все рухнули яйцами на асфальт. А искать себе бесконечные оправдания - дело такое, что весьма сложно остановиться. Сначала бабок нет на фитнес (опять же, бегать на улице, зарядка дома - это слишком сложно и не гламурно, да?), завтра будет мало времени, не те тренажеры, луна не в той фазе и марс не в том созвездии. Ведь если звезды не благоволят, то гневить их - ни в коем случае! Лучше сожрать пару пончиков для их спокойствия. Женщина должна выглядеть женщиной. Да, зачастую это требует определенных усилий. Но что вам надо? Чтобы на улице мужики сворачивали, глядя на вас, шеи и смотрели восхищенными глазами или ржали "посмотри на эту жирную дуру! Давай фотку ее в инете вывесим!"? А то ведь останется вам только судьба полоумной старой девы Новодворской - оно вам надо?.. Талия, госпожи, талия.. Она начало всех начал. А уж мы-то, как приобнимем вас за вашу талию, да как обрадуемся на пару...

'

Новичок появился на автомойке во вторник. Было ему уже под сорок, но держался он скромно, даже боязливо. Управляющий почему-то не представил его другим работникам, только буркнул:
- Введите его в курс дела, пусть работает.
И ушел. Новичок постоял, потом стесненно сказал:
- Витек.
Здоровенный Володька выковырял из носа козявку, запустил ей в угол и сказал:
- Палыч, покажи ему.
Старый, лет под семьдесят, Палыч подошел к новенькому, оглядел его.
- Сапоги взял? Дело, - прогнусавил он, когда Витек продемонстрировал пару новеньких сапог. – Ну ты эта… Со мной в паре вставай, там протирать будешь, смотреть пока. С керхером после обеда встанешь. Ну, там сверху начинай смывать, и эта, главное, диски чтоб блестели, на это клиент сразу смотрит. И стекла. Ну… поймешь, чего там. Раньше-то чем работал?
- Да разными делами, - чуть смутился Витек.
- Понятно, - вздохнул Палыч. – Ничем, значит. Поаккуратнее, и все нормально будет. Тут место хорошее, не боись. И ребята нормальные.
Витек потянул носом сырой воздух и ответил:
- Не боюсь. Отбоялся уже.

Работал новичок споро, к обеду втянулся настолько, что уже и Палыча обгонял. В два часа была их очередь обедать, и тут обнаружилось, что Витек никакой еды не взял. Палыч поделился своими бутербродами. Новичок с удовольствием уплел два куска хлеба с докторской колбасой, потом собрался было в магазин – купить еще чего-нибудь поесть, но старик остерег:
- Смотри, каждый день в магазин будешь бегать, на что жить будешь? Завтра из дома захвати чего-то. Жена-то есть?
- Есть, - улыбнулся Витек.
- Ну вот пусть сготовит чего посытнее.
Разговор прервал Володька, крикнув в открытую дверь комнаты отдыха:
- Эй, похоронная команда! Хорош жрать, работать пора!
Работы и впрямь было невпроворот – клиенты подъезжали один за другим. В бокс Палыча и Витька подкатил жирный, блестящий мерседес, которому мойка вроде и не нужна была. Хозяин машины внимательно следил, как Витек смывает грязь, как наносит моющий раствор, как сушит коврики, вытряхивает пепельницу и протирает кузов после мойки. Когда процедура была окончена, он расплатился с управляющим, потом подошел к Витьку и с улыбкой подал ему сто рублей.
- На, служивый. Заработал.
Витек странно посмотрел на него, ухмыльнулся и взял деньги.

Конец смены выдался спокойным, поток клиентов иссяк. Витек вышел на улицу, закурил сигарету и вытащил телефон. Набрал номер, затянулся.
- Ага, привет… Да нормально… Ну, попробовал, понял кое-что. Интересно, интересно, очень рекомендую, кстати… Нет, давай-ка я тебя в какой-нибудь свой магазин продавцом устрою. И приду к тебе стиральную машину покупать… Не ссы, ржать над тобой не буду. И стиральную машину я у тебя куплю. И на чай стольник тоже тебе дам… Познавательно, честно… Вообще - такая же работа, как и все остальные. Какая разница – в офисе сидеть да по телефону бакланить или машины мыть?.. Машины мыть, кстати, честнее. Сразу результат видишь. Я такого удовольствия от сделанной работы давно не чувствовал… Да, напомни потом – я потом расскажу, как можно кое-какие вещи у тебя на мойках оптимизировать. Ладно, все, пока, у меня тут клиент приехал. И нечего ржать!
Витек выбросил сигарету и поспешил к своему рабочему месту.

Со смены расходились поздно, за полночь. Витек, выйдя за ворота, блаженно закурил сигарету и выпустил дым в звездное небо. Сзади окликнули:
- Эй, Витек.
Он оглянулся. Все семь мойщиков стояли у закрытых ворот. Володька произнес мягко:
- Вопрос есть, подойди.
В голове у Витька мелькнуло: «вечер перестает быть томным». Он спокойно подошел, думая, что сейчас должна подъехать его машина с водителем и надо просто затянуть разговор. Но разговора не вышло.
- Что ж ты, сука? – выдохнул ему в ухо Володька и в следующий миг кто-то ударил его под вздох. Он не успел разогнуться, как его окружили, прижали к воротам и начали бить.
- Муденок, хотел стольник зажать, - сквозь красно-белый туман слышал он слова Володьки, а его все били и били, он пытался закрыться, уйти от ударов. Где-то слева послышался знакомый голос Палыча, звучащий совсем по-другому – звонко, сердито:
- Эй, молодежь, а ну, разойдись!
Мойщики отпрянули, Витек облегченно разогнулся навстречу Палычу и тут же получил сильнейший удар по лицу.
- А мы вот так вот, - приговаривал Палыч, усердно вколачивая Витька в стенку. – Зато наука будет, делиться надо с товарищами. Особенно со старшими, а то бутерброды жрет, а денежки себе в карман, сука.
Мойщики оттащили Палыча и продолжили экзекуцию сами, но уже вяло, им явно надоело.

На следующий день в бокс Палыча заехал тонированный бентли. Из машины вышел мужчина в солидном костюме, повернулся к Палычу. Это был Витек. Черные очки не могли скрыть глубоких синяков, висок был заклеен пластырем. Витек невозмутимо сказал Палычу:
- Давай, отец, постарайся, - и ушел в комнату отдыха.
Палыч проводил его взглядом и принялся за работу. Закончил он быстро. Бизнесмен приподнял черные очки, придирчиво осмотрел сияющую машину и сказал:
- Ну что ж, можно и на чай дать.
Палыч несмело улыбнулся. Витек тоже улыбнулся и со всей силы ударил старика в ухо.

После смены мойщики собрались в комнате отдыха. Все молчали. Палыч достал из сумки бутылку водки, разлил по стаканам. Выпили, закусили бутербродами. Не выдержал неугомонный Володька.
- Палыч, да откуда ты узнал?
- Да хули тут знать, сосунки. Он же на нашу мойку семь раз до этого заезжал, с хозяином вместе. Вы все, придурки, на хозяина смотрели, а надо было сечь, что за друган с ним был.
Палыч разлил по второй и последней – одной бутылки водки на всех было мало.
- Если кто вякнет, - жестко сказал Палыч, - урою.
Все молча выпили. Палыч еще раз оглядел мойщиков.
- Главное, не зассали его замочить. Хоть одного жизни поучили. А то сидят, блядь, в своих офисах, суки…- Палыч не договорил.
Уходя, Палыч вытряхнул пепельницу, выключил свет и прихватил пакет с мусором.

(с) cerf

'

Мужчины… Ненавижу. Вы часто говорите, что все бабы одинаковы, но я так про вас не скажу. О нет, мужчины как раз поражают своим разнообразием…

Одни говорят про любовь, очаровывают, но на самом деле их в женщине интересует только ее вагина. По зову голодного члена они будут и цветы дарить, и серенады петь.

Ради этого самого секса они готовы сломать девушке жизнь, разбить любовь, уничтожить в ней все самое лучшее, превратив ее в стерву, которая решает, что раз мужикам нужен только секс, то ей от них нужны только деньги. А некоторые девушки после общения с такими мужиками все еще надеются, что не все мужчины такие.

О да, они правы! Есть подвид мужчин, которые говорят про любовь не с целью просто переспать. О, они смотрят влюбленным взглядом и говорят так нежно, что начинаешь им доверять, кажется, они и сами себе верят и спешат женщине предложить свою руку и прогнившее изнутри сердце.

Но на самом деле они любят ТОЛЬКО себя. Мужчины не способны любить кого-либо, кроме себя, их любовь лжива, ради своей драгоценной попки они продадут свою жену с потрохами, еще и скидку предоставят.

Хотя нет, кроме себя, мужчины любят еще одну вещь – власть. Любой мужик с пеленок стремится к ней, и горе женщине, если у него нет власти, хотя б над вшивой уборщицей на работе. Свою маниакальную жажду власти они будут стараться удовлетворить за счет женщины, не важно как: не давая ей выйти на работу, шантажируя любовью, поселив в ней тотальное чувство вины, не важно, мужчина ни перед чем не остановится, лишь бы ублажить своего самого любимого на свете человека – себя.

А если женщина не выдержит жить в мире, где есть столь отвратительные существа, как мужчины, и повесится, мужик будет в восторге! Он крут, из-за него бабы суицидятся! Это будет его любимая история для разговоров с друзьями (после рассказа о том, как он спал с блондинкой, обладающей 4-м размером груди). Я ненавижу вас, мужчины! Вы отвратительны!

Есть только один вид мужчин, которых стоит любить – это сыновья.

- Я тебя не люблю, – эти слова проткнули сердце, выворачивая острыми краями внутренности, превращая их в фарш.

– Я тебя не люблю, - простые шесть слогов, всего двенадцать букв, которые нас убивают, выстреливая из уст беспощадными звуками.

- Я тебя не люблю, - нет ничего страшней, когда их произносит любимый человек. Тот, ради которого ты живёшь, ради которого делаешь всё, ради которого способен даже умереть.

- Я тебя не люблю, - в глазах темнеет. Сначала отключается периферийное зрение: тёмная пелена окутывает всё вокруг, оставляя небольшое пространство. Потом мельтешащие, переливающиеся серые точки закрывают и оставшийся участок. Темно полностью. Чувствуешь только свои слёзы, жуткую боль в груди, сжимающую лёгкие, словно прессом. Тебя сдавливает и пытаешься занять как можно меньше места в этом мире, укрыться от этих ранящих слов.

- Я тебя не люблю, - твои крылья, которые закрывали тебя и любимого в трудную минуту, начинают осыпаться уже пожелтевшими перьями, словно ноябрьские деревья под порывом осеннего ветра. Пронизывающий холод проходит сквозь тело, вымораживая душу. Из спины уже торчат только два отростка, покрытые лёгким пушком, но и он жухнет от слов, рассыпаясь в серебряную пыль.

- Я тебя не люблю, - буквы визжащей пилой впиваются в остатки крыльев, выдирая их из спины, раздирая плоть до лопаток. Кровь стекает по спине, смывая перья. Маленькие фонтанчики бьют из артерий и, кажется, что выросли новые крылья – кровавые крылья, лёгкие, воздушно-брызжащие.

- Я тебя не люблю, - крыльев больше нет. Кровь перестала идти, высохнув чёрной коркой на спине. То, что раньше называлось крыльями – теперь только едва заметные бугорки, где-то на уровне лопаток. Боли уже нет и слова остались только словами. Набором звуков, которые уже не причиняют страданий, не оставляют даже следов.

Раны затянулись. Время лечит…

Время лечит даже самые страшные раны. Всё проходит, даже долгая зима. Весна всё равно наступит, растапливая лёд в душе. Ты обнимаешь любимого, самого дорогого человека, и белоснежными крыльями обхватываешь его. Крылья всегда отрастают.
- Я тебя люблю…

Бог творя женщину уже шестой день работал сверхурочно. Показавшийся ангел спросил: «Почему ты так много времени проводишь над работой с ней?»
На что Бог ответил: «А ты видел инструкцию» Она должна не бояться влаги, но быть не пластмассовая; она должна состоять из 200 движущихся деталей, и все они должны замениваться; она должна держаться на кофе и остатках еды; её колени должны быть такими, чтоб на них сразу помещалось двое детей, но когда она встанет, они должны выглядеть грациозно; её поцелуй должен вылечить всё, начиная с царапины и заканчивая разбитым сердцем; она должна иметь шесть пар рук»
Ангел очень удивился, что для этого существа столько требований. «Шесть рук! Ну уж нет!» - вскрикнул ангел.
Бог ответил: «О, да не в руках беда. А в трёх парах глаз, которые обязана иметь каждая мать!»
«И это всё в типичной модели?» - спросил Ангел, имея в виду три пары глаз.
Бог кивнул: «Да, одна пара глаз, чтоб мать видела сквозь закрытую дверь, когда будет спрашивать своих детей, чем они занимаются, хотя она и так уже знает. Вторая пара глаз, чтобы видеть что ей надо знать, хотя другие об этом даже не догадываются. А третья пара - для того, чтоб взглянув на разбалованного ребёнка без слов сказала ему, что любит и понимает его.»
Ангел пытался остановить Бога : «Но ведь это столько работы, на сегoдня хватит, закончишь завтра.» «Но я не могу»,- ответил Бог- «Я уже почти заканчиваю свой шедевр, который так близок к моему сердцу»
Ангел подошёл и прикоснулся к женщине. «Бог, но она такая нежная?»
«Да, она нежная» - согласился Творец. – «Но я её сотворил и крепкой. Не представляешь сколько она может вытерпеть и сколько всего сделать»
«А она умеет думать?» - спросил ангел. Бог уверил: «Она не только умеет думать, она может аргументировать и доказать»

Тогда ангел, что-то заметил, протянул руку и дотронулся до щеки женщины.
«Ой, кажется эта модель пропускает воду. Говорил же тебе, что ты пробуешь слишком много всего в неё поместить.» «Не протекает», -опровергнул творец.-«Это слеза!» «А зачем ей слеза?» - удивился Ангел.
Господь разъяснил : «Через слёзы она может проявить свою радость, переживания, боль, разочарование, одиночество и гордость»
Ангел был восхищен. «Господь, да ты гений! Ты всё обдумал, потому что женщина точно необыкновенная?»

Женщины своей силой удивляют мужчин.
Они растят детей, выносят все трудности, тянут трудную лямку, но в тоже время светятся счастьем, любовью и радостью.
Они улыбаются, когда хотят кричать. Поют, когда хотят плакать.
Они плачут, когда очень счастливы и смеются, когда переживают.
Они борятся за то, во что верят. Они смело противятся несправедливости.
Они не принимают ответа «нет», когда верят, что есть решение лучше.
Они отказываются от новой обуви, но покупают её своим детям.
Они провожают испугавшегося друга к доктору.
Они любят без никаких условий.
Они плачут, когда их детям везёт и радуются, когда друзья получают награды.
Их сердце разрывается, когда умирает друг.
Они знают, что прикосновениями и поцелуями могут вылечить разбитое сердце.
Женщины бывают разных размеров, цветов и форм.
Они будут ехать, лететь, бежать, слать письмо по электронной почте, чтобы показать, как вас любят.
Сердце женщины - вот что заставляет вертеться мир!
Женщины не только рожают. Они несут радость и надежду. Они и поймут, и пoжалеют. Женщины могут много что сказать и много чего дать.

Девушка, хотите я подарю вам руку и сердце, у меня много такого добра, я хирург.
Девyшка, давайте поспоpим на 100 долларов, что я сейчас пpиглашy Вас к себе на ночь, а вы откажетесь?
Девушка, угадайте, как Вас зовут.
Девушка, выходите за меня замуж, а то я…передумаю.
Девушка, мы с моим другом, его, кстати, Вася зовут, чуть не поссорились из-за вас. Он говорит, что вы красивая, а я говорю, что вы очень красивая. Кто из нас не прав?
Девушка, не проходите мимо – там мужики еще хуже!

Свою жену Вова нашел на улице. Она стояла около метро Свиблово и грустно пела «Ах ты, степь широкая». На часах было полчетвертого утра и крепко выпивший Вова решил, что эта девушка вполне может скрасить ему ночь. Девушка испортила Вове жизнь.

Наутро тяжелобольной Вова обнаружил, что девица вовсю хозяйничает на кухне. Поначалу он обрадовался, но его в течение минуты одели и выгнали на улицу за картошкой, яйцами и кефиром. Разумеется, Вова купил пива и сигарет. Выпив бутылку пива, он ощутил прилив сил и купил еще презервативов. По возвращении Вова узнал, что у него дома есть скалка.

Вечером оккупантка заявила, что секс будет только после свадьбы. До свадьбы Вове был выделен матрас на кухне. Впервые в жизни ему пришлось ждать полтора часа, пока освободится ванная. Ворочаясь на жестком матрасе, Вова наконец вспомнил, что прошлой ночью и секса-то не было.

Утром пришедший в себя Вова решил показать, кто в доме хозяин. Получилось очень убедительно и грозно. Правда, результат оказался странным. Новоявленная сожительница внимательно выслушала его, сказала «тебе пора на работу, дорогой», чмокнула ошеломленного Вову в щечку и выпроводила за порог.

Когда «дорогой» Вова вернулся с работы, то обнаружил, что в доме появились новые занавески, идиотский коврик в прихожей и серая кошка. В ярости Вова приказал всему этому барахлу убираться из его дома. Кошка прошла мимо, равнодушно мазнула по Вове хвостом и удалилась на кухню есть рыбу. Девица выглянула с кухни, мило улыбнулась и сказала, что пора ужинать. Вова объявил, что либо уйдет девица со своим скарбом, включая кошку, либо уйдет он. Этот вялый интеллигентский ультиматум был тут же дезавуирован. «Ну куда ты пойдешь на ночь глядя, дорогой?» - спросили у него. Вова пошел мыть руки.

На свадьбу родственники жены подарили сервиз на девяносто шесть персон, хотя Вова всем говорил, что дарить надо деньги. Пьяненький тесть отозвал Вову в сторону и сказал, что весной все они поедут на дачу «садить кортошку». Теща, само собой, потребовала называть ее мамой. В первую брачную ночь дорвавшийся Вова долго и яростно трахал жену, мстя ей за все. Мести не получилось – жене все это явно нравилось.

Весной, на посадке «кортошки», до Вовы дошло, что от его прежней жизни не осталось камня на камне. Жена запрещала ему: пить, встречаться с друзьями, смотреть футбол, глазеть в окно, ковырять в носу, чесать в паху, трахать ее в любые дни, кроме субботы. Вова стоял, опершись на лопату и смотрел в бескрайнее поле, пытаясь понять, что он может противопоставить смолотившей его машине. Проблема заключалась в том, что никакого физического или морального насилия к нему не применялось, все делалось мягко и улыбчиво. Он вспомнил Льва Евгеньевича из «Покровских ворот». Того от схожей беды увезли на мотоцикле. Вова задумался – а куда увезли-то? Теща толкнула его сзади ведром с картошкой – работай, зять, работай.

За два года Вова присмирел. В жизни появились свои плюсы – он стал больше работать, а значит, и зарабатывать, дома всегда ждал вкусный ужин, он забыл, что такое стирка и уборка. Он покойно, как старый мерин, тянул свою повозку. Как-то вечером, выпив на даче с тестем по бутылке пива (теперь ему это позволялось), Вова вышел на улицу помочиться. Стряхивая последние капли во влажную траву, он услышал странные звуки. Вроде где-то мяукала кошка. Вова пошел к калитке, откуда раздавались эти звуки. Под забором стояла старая коляска. В ней, завернутый в грязное белье, тихо и надрывно плакал младенец. Какое-то время Вова в остолбенении смотрел на красное сморщенное личико, потом схватил кулек с младенцем и ринулся в дом.

- К калитке подбросили, - коротко сказал он, лихорадочно разматывая ребенка.
- Это тут рядом у нас детдом, вот несли небось, да решили не возиться. Надо его отвезти туда, - сказала теща.
– Давай, Володя, заворачивай его обратно, - добавила жена, потягиваясь.
- Завали ебало, сука! – Вова рявкнул так, что в доме сразу стало холодно и тихо.
Жену бросило в пот, у тещи лязгнули зубы. Вова повернулся к тестю.
- А ты, старый хрыч, бегом заводи свою трахому! И если она не заведется, я жиклеры из нее тебе в жопу вставлю, понял?
Теща пихнула тестя локтем в бок – давай, двигай.
В машине Вова прижимал к себе ревущего ребенка и пытался накормить его купленным по дороге молоком.

- Если я еще хоть раз, - тихо и бешено говорил Вова жене, - приду с работы и увижу, что ребенок у тебя плачет, то ты вылетишь отсюда на хуй. Не сможешь стать ему хорошей матерью – станешь разведенной бабой без средств к существованию. Кормиться будешь «кортошкой», которую твой папочка сажает.
Жена пыталась что-то возразить, но Вова уже возился с сыном и ее не слушал. Сын радостно смеялся и дергал счастливого отца за волосы.

Когда у сына вылез первый зуб, Вова на радостях нажрался как свинья. Придя домой, он со вкусом отодрал жену на кухонном столе. Полгода сына Вова отпраздновал в лесу, на шашлыках с друзьями. Жену он с собой не звал, но та поехала и бережно нянчила ребенка, пока Вова пил водку, орал песни, голышом прыгал с обрыва в реку и спал у костра. Поздно вечером, когда они вернулись домой, она сделала пьяному Вове минет.

Первое слово сына стало все-таки «мама».