Что-то Тебе всё не везёт со мной, Господи.
Я-то знаю - Ты
так хочешь сделать меня счастливым...
Выждешь, посмотришь - пора? улеглось, поди?
Вроде бы, можно?
А я - индюк горделивый
Нет - говорю, - не все ещё зубы выбило.
Ох уж, мне эта свобода выбора!
Заколебала она меня, затрахала, выскребла -
досыта, допьяна,
добелА,
разве что - не до выстрела.
Ты переживаешь, наверное - как же я? Что же я?
Или сука-разлука мой ум навсегда уничтожила?
А я улыбаюсь -
улыбкой счастливою, странною.
Всё любуюсь - как дальними яркими странами -
небесами своими
не-обетовАнными.
И, вроде бы, не было раньше во мне изъяна,
а теперь - как упёртый козёл упрямый
упираюсь, бодаюсь рогами
со всей своей дурьей силы.
Да я был бы не прочь...
Если бы не был такой счастливый.
Ты уж не плачь обо мне, не тревожься, Господи.
Моё счастье - букв по бумаге россыпи,
да надежды последней огни на западе.
Не грусти обо мне, право слово, надо ли?
Кто же скажет, насколько бы их хватило,
если бы вдруг она меня
полюбила?
Это счастье моё такое - маяться,
да всё слушать в ночи, как судьба-молчальница
улыбается да стебается,
обижается, обзывается -
грусть.
А мне, право слово, нравится.
И Твоими глазами мерцают сумерки,
И её - в бесконечной московской сутолоке,
но - увы - на безвыходном расстоянии
чьи-то так же. Аж сердце ранят мне.
Ну а потом, вечерами ранними
над домами, как ангелы, как святые
с длинной шеей её
всё кивают кранами
в два окна
не-обетовАнные
мне
небеса мои золотые.