капитан_Немо_ все записи автора

 

 

 

ЖЁСТКИЙ ИГРОК
(TOUGH GUY)

ЖИЗНЬ НА ГРАНИ

 

КТО-НИБУДЬ СДЕЛАЙТЕ ЧТО-НИБУДЬ

Летом 85-го я проходил отличные сборы с Detroit Red Wings. Я был первым снайпером сборов. Это был уже третий мой трейнинг-кемп в NHL, и сейчас я стал понимать, что выхожу на профессиональный уровень. Криспи научил меня многому, поэтому сейчас я пахал в поте лица. В первые два раза я думал: “Какого черта, ну не смогу пробиться в Wings - вернусь в юниорку.” Нынче так уже не выйдет.
В то время тренером Detroit был Гарри Нил. Не думаю, что у него и у Джимми Ди подкоркой сидела мысль, что я нарушитель порядка, но меня беспокоила возможность командировки в Американскую хоккейную лигу, так как у Wings были трое левых крайних, кроме меня: Джон Огродник, забивший за полтинник в 1984-85; Уоррен Йанг, свободным агентом подписавший огромный контракт после удачного сезона за Pittsburgh; и Петр Клима, сбежавший из Чехословакии в то лето. Осенью меня отправили в Adirondack, ущемив тем самым моё эго. Я был подавлен.
Adirondack Red Wings выступали в Глен Фоллс (Нью-Йорк, порядка 80 км севернее Олбани) в восточной части штата. Я жил с нашим вратарем Крисом Пьюси (одноклубником еще по Brantford) и защитником Дэйвом Королем на верхнем этаже дома. Я переоборудовал кухню в свою спальню, а они постоянно жаловались, что там воняет словно от кошачьего туалета. Несмотря на то, что я был расстроен своим отсутствием в Шоу, мне нравилось в низшей лиге. Бары открыты до 4 утра и на тебя никто не давит. У нас был отличный тренер Билл Дайнин, поигравший за Detroit в 50-е.
Нашими соперниками по Северному дивизиону были Moncton, Fredericton, Halifax, Sherbrooke, Portland, Maine, что давало нам огромное количество времени на опустошение бара во время поездок – мы ехали в приморские провинции и дважды играли в Монктоне, дважды в Галифаксе, дважды в Фредериктоне, и только потом отправлялись домой. У нас была традиция: выиграли матч – пошли и отметили это дело. На следующий день шли на тренировку минут на 45-30, а вечерком принимали еще по паре банок. Когда я попал в лигу, во всех клубах практиковались общекомандные застолья. Это было почти обязательным моментом, общекомандным мероприятием. В свободные от игр дни, мы ходили куда-нибудь выпить пива. Это было очень полезно для поддержания боевого духа. Это сближало коллектив. Сейчас у каждого своя дорога после матча.

В сезоне 1985-86 я мотался между Adirondack и Detroit. Мой первый вызов в основу состоялся в первую неделю ноября. Wings никак не могли набрать обороты – после двенадцати матчей в их активе была всего одна победа. Полагаю, они решили, что я не смогу ухудшить их положение.
Очень часто вместе со мной вызов получал и Марк ЛаФорест (Дерево). В первую же неделю пребывания в клубе, несколько ребят схватили его прямо в душе на Джо Луис Арене. Они завязали ему глаза, полностью раздели, и привязали к багажной тележке, словно орла с распростертыми крыльями. Так голым и провезли метров восемь. Остальные новички не могли ничем ему помочь – им оставалось только сидеть и наблюдать за происходящим. Парни побрили его с головы до пят, а потом выкрасили его ноги черной краской. Когда они брили ему ноги, казалось что тут настоящая парикмахерская. Дерево невозмутимо напевал " Джека-попрыгунчика", словно его ничто не беспокоило.
Затем они выкатили в центр площадки. Все уборщицы, подметавшие в проходах и между сиденьями, награждали его забавными комментариями: “Бедняжка, тебе наверно холодно”. Дерево продолжал петь, а ветераны надрывались: “Мы знаем, что ты тебе это нравится, урод!” Идея заключалась в том, чтобы запугать новичков, а он напевал в свое удовольствие Роллинг-Стоунс. Я был очень горд им.
Наконец, ветераны сказали: “Ладно, забирайте его”. Я выбежал на лед: “Дерево! Так держать!” Я развязал ему руки и ноги, отвел обратно в раздевалку, где мы дружно посмеялись над случившимся. Поскольку Дерево был вратарем, то кошмарил его вратарь-ветеран Эдди Мио. Я подумал, что неплохо было бы побрить Эдди. Я сказал: "Слушай сюда. Я схвачу и повалю его. Он не сможет вырваться."
Дерево ответил: "Ох, не знаю, Боб. Они убьют нас."
Я спросил: "Будем связывать ему ноги?"
Дерево растерялся: "Думаю не стоит."
Я настоял: "Я серьезно."
"Нет, Боб, у нас ни малейшего шанса провернуть эту затею."
Пять минут спустя, в середине раздевалки, я напрыгнул на Эдди и повалил его, крикнув: "Дерево! Я держу его!" Дерево был в ужасе: "Ради Бога, Боб, отпусти его!"
Через несколько дней Дэнни Геир и Дуайт Фостер подошли к Мио с предложением: "Мы собираемся побрить Боба Проберта." Эдди парировал: "Отлично, только я пас." Но они его уговорили: "Да брось, ты же его знаешь, он из твоего родного города. Да и он хотел побрить тебя. Подойди к нему и повали его. Мы не будем усердствовать." Итак, Эдди согласился: "Я сделаю это."
Эдди подошел ко мне и сказал: "Бобби, иди сюда, я хочу поговорить с тобой." Я подошел и начал было беседу, как вдруг Эдди набросился на меня, а сзади пятеро парней схватили меня. Я стал бороться с ними, но Эдди прошептал: "Бобби, не дерись! И не бей меня пожалуйста! Парни просто хотят попугать тебя." Тогда я сбавил обороты, и они повалили меня на стол и связали.
Дуайт Фостер взял бритву и побрил меня, а парни раскрасили меня, точно также как Дерево, с той лишь разницей, что я не покидал раздевалку. Когда они закончили, то все свалили. Чуть позже тренер и администратор меня выпустили.
На следующий день мы все посмеялись над этим. Что было, то было – прошлого не переделать: я официально стал частью команды.

В том сезоне я сыграл 32 игры в АХЛ, забросил 12 шайб и отдал 15 передач; за Detroit я провел 44 матча, забросил 8 шайб и 13 раз был ассистентом.
А еще у меня было 152 штрафных минуты в Adirondack и 186 в Detroit. Я осознавал, если хочу остаться в Шоу, то мне придется биться со всеми тафгаями, чем собственно я и занялся. Мой третий бой в НХЛ состоялся 14 декабря в первом периоде матча против Flyers. Я сцепился с Дэйвом Рихтером. Он был огромным левшой – 195 см, 97 кг. Он был готов к бою. Я сделал все как полагается. Очевидно, что лучше вызвать соперника на бой, нежели просто наброситься на него. Что касается меня, то я хотел честного боя. Ты хватаешь меня за руку, я хватаю тебя, а там посмотрим, кто победит. Примерно так. Некоторые применяют грязные приемчики. Например, хватают за волосы или давят на глаза. Но в основном, все бойцы-тяжеловесы в НХЛ вели себя порядочно. Некоторые пытаются сковать тебе руки, стараясь не пропустить ударов, бросят несколько ударов в твою сторону, чтобы казаться участвовавшим в бою. Большинство бойцов будут уворачиваться и наносить удары в ответ. По-большому счету, я думаю, что болельщики хотят видеть двух парней, пытающихся вырубить друг друга, а не только слегка покружившихся вокруг.
Потом у меня был бой с Риком Токкетом, у которого было 23 боя в том сезоне. Джон Барретт, один из наших защитников-гренадеров, силовым приемом выбросил на скамейку Рича Саттера, а его брату-близнецу Рону это крайне не понравилось. Тут же началась рукопашная, и мы ввязались в неё с Токкетом недалеко от скамьи штрафников. С моей стороны все было честно, а Токкет пару раз ударил меня головой. Мне удалось вернуть себе преимущество, и справедливо выиграл тот бой. Мой брат Норм присутствовал на том матче вместе со своими друзьями. Увидев, как Токкет использует грязные приемы, он примчался вниз к скамейке штрафников. Спустившись туда, он подумал: "Ну и нахрена я сюда прискакал?"

Команда Adirondack состояла из игроков низших лиг (парни вроде Горди Робертсона и Теда Спирса), тех кто вот-вот завершит профессиональную карьеру (Эдди Джонстон, Барри Мелроуз, Бретт Кэллихен), а также новичков (таких как я, Шон Бурр, Джои Кочур и Адам Оатс). Мы финишировали первыми, обогнав на очко Maine Mariners, и в первом раунде плей-офф кубка Колдера сошлись с Fredericton Express. В первом матче их тафгай Ричард Землак, набравший 280 штрафных минут в регулярке, намеревался переломить ход событий. Я его быстро вырубил, и, поскольку бой был очень быстрым, я не ожидал продолжения. Во втором матче он врезался в меня, а потом решил, что не хочет со мной прогуляться. Но было слишком поздно – я не мог позволить ему смыться, и мы подрались. В будущем это столкновение не лучшим образом отразится на моем здоровье. На этот раз я не дал ему ни единого шанса, выиграв бой в одну калитку. После этого он признался, что осознавал, как плохо выглядел, и что болельщики звали его за это бесхарактерным цыпленком. Вот такое давление испытывают на себе бойцы.
После двух матчей в Glens Falls счет в серии был равным, затем мы переехали на третий матч в Freddy Beach. Во втором выездном матче Fredericton выбивал из нас всех чертей. В середине второго периода мы летели 5-1, и тренер снял с игры Дерево. Пьюси встал в ворота, и некоторое время неплохо играл, но в третьем периоде Fred¬ericton опять понеслись на наши ворота. Забив гол, они проезжали мимо нашей лавки, радостно размахивая кулаками, словно в руках у них был насос. Я просто ненавидел такую дерзость. Меньше чем через минуту, они опять забили. Счет стал 7-1, и они опять проезжали мимо нашей лавки, размахивая кулаками и дразня нас. Они выигрывали – но почему, как так? Дерево стоял позади скамейки, сходя с ума: "Сделайте же что-нибудь! Этого не может быть! Сукины дети. Кто-нибудь сделайте что-нибудь!"
Я взглянул на их вратаря Фрэнка Каприса. Он был совершенно расслаблен, так как мы мы его ничем не тревожили. Но кто-то должен был что-нибудь сделать. Я выскочил со скамейки запасных и погнался за их защитником Нилом Белландом (немного поигравшего за Vancouver Canucks), владевшем шайбой. Я проехал за ним до их ворот, а когда он поехал за ворота, то я выскочил на пятак прямо перед Каприсом. Он врезался в перекладину. Его перчатки полетели в одну сторону, клюшка в другую, маска слетела, ворота упали, а сам он упал на спину, корчась и валяясь по льду. Белланд развернулся и подъехал ко мне. Я схватил его за голову, придушив рукой. Я стоял спиной к бортику, ожидая их подкрепления. Но никого не было, поэтому я отпустил Нила и поехал на смену. Никто из их команды ко мне не прикоснулся.
Каприса увезли на носилках, а меня дисквалифицировали до конца серии решением президента АХЛ Джека Баттерфилда. Андре Савар, тренер Fredericton, жаловался на грубую игру, жлобскую тактику и все такое. Но для меня главным вопросом было то, кем они являлись. Ни один их игрок не вступился за Каприса.
Итак счет в серии стал 2-2. Мы вернулись в Glens Falls и вынесли их 9-3. Каприс действовал довольно неуверенно. Думаю, что он и шайбу толком не видел, потому что я солидно его прессанул. А потом мы выиграли 5-4 на их поле во втором овертайме.

Я не принимал участия в полуфинальных матчах против Moncton. Меня препроводили домой в Виндсор. Я развлекался, когда копы меня сцапали и упрятали за решетку на ночь, мотивировав это тем, что у меня были красные глаза, от меня несло спиртным и я был невменяем. Что ж, мне пришлось с ними согласиться. Moncton не был жесткой командой, поэтому Дайнина мое приключение не тревожило. Я ему был нужен в финале против Hershey Bears. У них было много тафгаев.
Мы обыграли Moncton в пяти встречах, в то время как полуфинал между Hershey и St. Catharines длился все семь. Это дало нам шесть выходных между сериями. У наших тренеров было правило на плей-офф – никто не должен слоняться по барам. Во время перерыва Дерево и я пошли в бар в Glens Falls, и угадайте, кого мы там встретили? Тренера.
На следующий день Дерево пошел извиняться перед тренером: "Послушайте, мне очень жаль. Бобби и я вышли прогуляться и пропустить по паре кружечек после обеда. Прогулка была великолепной."
Тренер ответил: "Ладно, ничего страшного, я вчера застукал семнадцать наших парней."
Hershey Bears попытались нас запугать. Они являлись фарм-клубом Philadelphia. Они дрались больше нас, у них было больше здоровяков, и они были очень мастеровитые. На первом матче в Hershey на арене собралось порядка восьми тысяч зрителей. Во второй смене я боролся в углу с огромным защитником Майком Стотхерсом, и он бросил мне вызов. Я принял приглашение. Их капитан Дон Нахбаур был против такого развития событий, так что в следующей моей смене он вызвал меня прямо перед лавкой Hershey.

На следующий день в статье Glens Falls Post-Star журналист Гордон Вудворт отметил, что "выхлестнув" Нахбаура я позволил нашей команде раскрыться во втором матче. Они перестали бить нас, бросили провокации после свистка. А так как наш уровень мастерства был выше, то мы и выиграли кубок Колдера.
Тем вечером состоялся огромный праздник. Зрители передавали нам бутылки с шампанским прямо на лед. Потом мы все оказались в баре под названием Trading Post. Дерево пошел справить нужду, повстречав там кого-то. Он постучал в дверь. Через несколько секунд огромный детина вышел оттуда, бросив взгляд на Дерево. Спустя час, когда Дерево собирался уходить, увидел этого здоровяка возле выхода. Поэтому Дерево подошел ко мне и сказал: "Проби, видишь того парня? Того качка размером с холодильник?"
"Конечно", - ответил я.
"Он хочет меня убить."
"Что, серьезно?" – переспросил я.
Я подошел к тому парню: "У тебя проблемы с Деревом?"
Он ответил: "Ага, проблемы. У тебя с этим проблемы?"
Я вынул свои зубы, спрятал их в карман и пошел поговорить с ним: "Отлично, пошли, Халк Хоган."
Наша компания вышла на улицу. Я не хотел, чтобы нас разнимали, поэтому позволил ему ударить меня по лицу раз пять-шесть. Потом я его схватил, не давая шелохнуться и сказал: "Все видели, что не я это начал?" Я закончил его успокаивать уже на земле. Мой приятель и одноклубник Шон Бурр сказал, что это было страшно. Я поднял свой пиджак и вернулся обратно выпить еще пивка. Позднее мне пришлось ехать в больницу, чтобы наложить пару швов. Забота об одноклубниках была моей работой не только на льду, но и вне его.
Первый раз я приложился к коксу на вечеринке по поводу завоевания Кубка Колдера. Я всегда боялся его. Я слышал о его воздействии на мозги, так что старался держаться от него подальше. Когда я уже собирался уходить, один из игроков позвал меня: "Пошли в уборную, хочу тебя кое-чем угостить."

Я отказался: "Не, я хочу."
Он не унимался: "Пошли, тебе понравится. Он отрезвит тебя, и ты почувствуешь себя прекрасно!"
"Нет, нет. Я в порядке."
Позже вечером мы поехали к другому парню, и он мне тоже предложил: "Боб, пошли со мной." Мы поднялись на верх. К тому времени я солидно нагрузился, так что мне уже было не так страшно. В его спальне на комоде нас уже ждали несколько дорожек. Он дал мне свернутую купюру и я взял несколько дорожек. Это была любовь с первого взгляда. О да! Я слегка поморщился, словно от выпивки, в голове все смешалось. И вдруг я почувствовал невероятный прилив сил. Я почувствовал себя Суперменом. Невероятное ощущение: "Ух ты! Это потрясающе!" Я вернулся через часик и попросил добавки: "У тебя есть еще эта штука?"
Но нет, все закончилось.

Я жил в отеле Куинсбери в Glens Falls (я отказался от квартиры с Пьюси и Королом). Вернувшись после вечеринки к себе, я подошел к девушке администратору, немногим старше меня: "Привет, не подскажете где можно по близости достать кок..н?" Это звучало так, словно я спросил где можно купить зубную щетку. Она одарила меня тяжелым взглядом и покачала головой: "Ох, нет, я не знаю никого." Испытав это в первый раз, мне хотелось еще.
На следующий день я поехал в Детройт с одним из наших ветеранов. Вместе с нами до шоссе ехал еще один молодой игрок. Нам нужно было на запад, а ему на север. Мы добрались до перекрестка и съехали на обочину. Ветеран вытащил пакет и разделил его пополам с молодым. Нам предстояло провести весь день в пути, так что он хотел нюхнуть дорожку до того, как мы пересечем границу штата. Он взглянул на меня: "Эй, Боб, не желаешь присоединиться?" Я все утро вспоминал, как хорошо мне стало прошлым вечером, так что я согласился. Если вы нюхаете кокс трезвым, то во рту появляется странный вкус. Я начал сплевывать, но старший сказал мне: "Нет, не плюйся! Лучше проглоти, пусть оно окажется в желудке." Я так и сделал, но мне очень хотелось выплюнуть все это.

Мы выиграли последний матч кубка Колдера 21 мая 1986. К 28 мая руководство Red Wings узнало о том, что меня под конвоем сопровождали домой, и отправили меня в реабилитационную клинику. За что мне пришлось заплатить из собственного кармана. Я не думал, что у меня проблемы с выпивкой, но знал, что если не поеду туда, то будут большие проблемы. Но дата поездки перенеслась, после того как выяснилось, что у меня мононуклеоз и воспаление горла.
Я отправился на лето домой. Так как я жил у мамы, то принимать наркотики у меня не было возможности. Мои виндсорские друзья не нюхали кокаин не под каким предлогом, но вечеринки устраивали с удовольствием. 2 июля я с моим приятелем хоккеистом Джеем Ди Урбаником, игравшим за Spitfires и задрафтованным в Boston, выпивали в баре Тьюн-Апс. Было уже 1:25 и бар закрывался, поэтому официантка попросила нас закругляться. Мы продолжили пить, и охранники вызвали копов. Я был арестован за нападение на полицейского, а Джея Ди обвинили в сопротивлении полиции. К 22 июля я чувствовал себя намного лучше, и анализ на моно оказался отрицательным. Клуб отправил меня в Центр Сити в Миннесоте в учреждение под названием Hazelden, место, где побывало немало профессиональных команд и спортсменов. В аэропорту я встретил девушку, направлявшуюся туда же. Ей было слегка за двадцать, симпатичная блондинка. Нас усадили в фургон, и по дороге мы с ней познакомились. Забавно, что когда вы впервые попадаете сюда, то всех сразу разделяют по направлениям, но в течение первых пяти дней все находятся в общей группе, так что я успел побыть с этой девушкой.
там можно было хорошо прогуляться по лесу. В один из дней мы пошли к огромному черному ясеню, разбитому грозой, решили поваляться на нем и начали раздеваться. Одна вещь за другой, и мы сделали это прямо на стволе. А во второй раз все получилось тупо. Мы решили сделать это прямо около пешеходной дорожки. Это было безумие, потому что из-за неожиданно приближающихся людей, нам пришлось прятаться в кусты. Нас не засекли, но она рассказала своей подружке, которая сказала, что заложит нас, если та сама не расскажет. Поэтому ей пришлось согласиться. Двое сотрудников центра пришли в мой корпус с заявлением: "У нас есть основания полагать, что у вас был секс с одной из наших клиентов-женщин." На основании этого, они перевели меня в другое место в Миннесоте. Не думаю, что это было честно. Они не дали мне шанса самому сознаться. Все произошло неожиданно.
Помню, когда меня повезли в фургоне, эта блондинка провожала меня взглядом, ей пришлось остаться там. Я чувствовал себя последней сукой. Она была очень горячей. У неё на руке было кольцо с огромным бриллиантом, она рассказывала, что вышла замуж за парня, чьи родители были очень влиятельными в спортивных кругах. В следующем году я прочитал в газете об их разводе. Тогда был огромный скандал в Штатах. У них была страшная бойня в суде, и она "честно поведала" о его злоупотреблении кокаином и получила кучу денег.

Я провел еще месяц в госпитале Abbott-Northwestern в Миннеаполисе. Они не церемонились со мной, как это было в течение недели в Hazelden, что казалось мне бесчеловечным. В прессе появилось нужное объяснение моего переезда из Hazelden – там был недостаточно хороший спортзал. Подъем в 6-30, с 9 до 9-30 лекция, групповая терапия с 10 до 11-30, а потом обед. Снова групповая терапия с 13 до 14, а потом приемные часы для родственников. Все это широко освещалось в прессе. Команда говорила о том, как я изменил свое отношение ко всему меня окружающему, что я все понял в один прекрасный момент – чушь собачья. Я прошел через все это, потому что ни в коем случае не мог саботировать тренировочные сборы в сентябре.
В Hazelden все было не так уж и плохо, потому что у меня закрутился роман с симпатичной девушкой из персонала. Она была знойной блондинкой. Когда я уезжал, она полетела со мной. Я привез её на недельку к маме. Маме она понравилась. У нас с ней ничего не было до возвращения домой. Мы с ней встречались некоторое время, но долго это не продлилось.
Wings продолжали устраивать мои интервью для прессы, в которых я говорил, что окончательно завязал со всем этим, и мне повезло, что Detroit интересуется мной. Давая эти интервью, я держал в уме, что они могут сыграть свою роль на предстоящих слушаниях в суде. Я беспокоился о возвращении мне водительского удостоверения, которого я лишился на год. Это означало, что я не мог ездить на новенькой Monte Carlo SS, купленной мною за $22,000 на подъемные за подписание контракта.