Бесконечно серый осенний день захлестывает отчаяньем. Слепое небо, ветер срывает с леса последние лиственные одежды и уносит их куда-то вдаль, через покосившийся мост, за реку и дальше, дальше, дальше…
Ты стоишь рядом, совсем близко. Тот же ветер треплет темный плащ на плечах и оплетает лицо паутиной черных волос; в прищуре холодных серых глаз только сожаление, больше ничего. О чем ты жалеешь, менестрель? Куда ты уходишь? Почему этим осенним утром ты взял свою лютню и мешок, накинул на плечи старый плащ; и вот мы стоим на пронизывающем ветру, не в силах разойтись просто так, молча, но и не находя слов. Что мы можем сказать друг другу? У нас слишком мало прошлого и совсем нет будущего, так о чем говорить? Две ночи и один день на двоих – так мало и так много. Ты уже не можешь сказать: «Прощай, хозяйка, мир твоему крову», и еще не можешь шепнуть, обняв меня: «Я вернусь, очень скоро. Вот увидишь». Я уже не могу забыть тебя на следующее утро и еще не могу оставлять в окне свечу и ждать тебя у незапертой двери. Я даже не имею права надеяться на твое возвращение, ты и не обещаешь вернуться. Ты и не вернешься. Никогда. Сейчас, вот-вот… и все кончится.
Ни слова, ни жеста. Опущенные глаза цвета стали; кривятся тонкие губы, как будто хочешь что-то сказать. Нечего. Просто развернулся и ушел вслед за ветром, через покосившийся мост, за ртутно блестящую реку с редкими вкраплениями золотых листьев. Не оборачиваясь, все быстрее и быстрее.