Настроение сейчас - зеваю



Безумный Шляпник любил белый цвет, поэтому в его доме стены и потолок были покрыты белой краской. Она его успокаивала. А ещё он много пил. Нет, он не был алкоголиком, хотя компанией рюмашки никогда не брезговал. Шляпник любил пить воду. Или сок. Ему нравилось ощущения жидкости, движущейся по пишеводу, он мог жадно выпить на одном дыхании литр воды и, отдышавшись, неспешно приняться за второй, который не будет последним.
Чеширский Пёс вообще не пил алкоголя. Он не переносил его вкуса. Шляпник, не хотел пить один, но и не желал насильно заставлять пить с ним Пса. Пёс же решил не огорчать хозяина, и они нашли компромис: Чеширский Пёс просто нюхал вино в своём бокале, запах вина ему нравился, а Шляпник же свою порцию медленно потягивал, катая во рту.
Потом Шляпнику надоело пить вино и онналил себе в кружку воды, бросив в неё несколько кусочков лимона. Чеширский Пёс попросил себе сок. После чегозавязалась лёгкая непринуждённая беседа о мире, который сдвинулся, об Алом Короле, Роланде из Гилиада, Эдди Дине из Нью-Йорка и нижней каммале.
Был раскурен кальян, и вслед за облаками дыма в воздух летели рассуждения торговцах водой из Хаба, Бункере №13 и радиактивной жвачке, которая надоела

(Скажите, Бог, Скажите, Бог-Бомба!)

Господу.
Наконец Чеширский Пёс начал плести тему, ставшую сердцем, духом и плотью их беседы. Он спросил Шляпника, любит ли тот быть один. Шляпник задумчиво пожевал мундштук, выпустил облако дыма, в котором увидел сначала кость, потом ключ, а затем розу.

(Кость исчезла.
Ключ исчез
Роза исчезла.)

- Я привык рисовать декорации для себя сам.
А про себя добавил: "И мало кому показывать".
- Звучит грустно.
- Почему?
- Трудно сказать... Мне кажется, ты довольно таки.. огорожен от близких контактов, - Чеширский Пёс немного нервничал и старательно подбирал слова.
Шляпник не подал виду, что слова эти царапнули его душу. Его глаза, губы, лицо и борода не выдали ничего, и Безумный Шляпник лишь пожал плечами. Потом он вспомнил о своей клятве и о том, что обратного пути уже нет. Тогда, снова затянувшись, он изложил в двух словах истоию о коте в сапогах, которую не слышала даже Ореховая Соня. Когда он закончил (а это произошло весьма скоро, ведь Шляпник опустил некоторые детали, весьма значимые, но и без них можно прожить, решил рассказчик), Пёс промокнул гноящиеся глаза плоточком.
- Ну а тебя это как? Огорчает? Расстаривает? Ну не знаю, как сказать...
- Шляпник погрузился в молчание. Сколько раз он задавал себе этот вопрос и сколько раз отвечал на него. И сейчас Безумный Шляпник был рад, что, кажется нашёл подходящий ответ, и ему не будет стыдно перед лицом своего отца.
- Это моя жизнь. Не я её такой придумал. Не я так решил, но так получилось, а что получилось, то уже случилось, и не нам решать. Поэтому глупо огорчаться или плакать над тем, что нельзя изменить. Обидно, конечно, что никогда не смогу играть на гитаре, но, с другой стороны, я получил столько жизненного опыта, что мне потребуцются годы, прежде чем я полностью его осознаю. Это моя жизнь, и я рад тому, что прожив её, стал тем, кем стал.
- Да, ты сильный. Уважаю.
Шляпник снова пожал плечами. Он не считал себя сильным. Он был не сдержан в еде и не утруждал своё тело большими нагрузками. Он упустил массу возможностей, потому что не смог сесть и сделать всю работу вовремя. Нет, он не сильный, просто он делал то, что должен. Ничего больше. СОВИСА - это справедливо.

(SOWISA - Strap On Whenever It Seems Approriate - энергично поработай, когда сочтёшь уместным)

Он сказал об этом Псу, на что тот возразил и залпом допил сок. Мы помолчали, как и должно быть, когда между мужчинами всё сказано, и остаётся только одно - молчать, доверяя друг другу эту тишину. Потом поговорили о чём-то ином, дабы таким бессмысленным эпилогом окончить разговор.
- Долгих дней и приятных ночей, сэй Безумный Шляпник!
- Я говорю спасибо тебе, сэй Чеширский Пёс! Ты говоришь правильно!
А в следующее мгновение улыбка Чеширского Пса растаяла, а вслед за ней - и он сам.