Настроение сейчас - пусто. и остро по краям

Дождь словно надсмоторщик. Суровый тюремщик. Каждая капля - кнут, смачно опускающийся на мою кожу. Звон разбиваемой воды при ударе - крик, призванный подтолкнуть меня, принудить. Намокшая одежда - кандалы, сковавшие тело. Мокрый камень обжигает холодом. Вокруг меня, стоящего на коленях и подставившего спину, плечи и голову ударам дождя-хлыста, каменные изваяния, истёршиеся от времени. Китайский дракон, протягивающий передную правую лапу, сжимающую шар; фигура, прячущая кисти в рукавах глухой робы с низким капюшоном, я не вижу лица, хотя и прекрасно его знаю; старуха, одетая в тряпьё, опирающаяся на клюку; коренастый мужчина с длинной гривой волос, одетый в только в рваные штаны... Сотни статуй, сотни образов, сотни мыслей. И я в центре, битый дождём.
Медленно встав на босые ступни. я поворачиваюсь единственной статуи, которая никогда тут не менялась - огромный каменный трон, покрытый иероглифами и рисунками. Но на нём никого нет. Задрав голову, я открыл рот, позволив дождю отхлестать мой язык, щёки и глотку, прежде, чем они начнут говорить. На миг вокруг исчезло всё - осталось только ощущение капель, бьющих по голому животу, груди, рукам, путающихся в волосах и срывающихся вниз. И ничего больше. Даже память отступила... Повернувшись к трону, я позволил горлу закричать.
- Что ты со мной делаешь? Зачем
- Ты хотел этого. Мечтал об этом. Жаждал. - голос был низкий и бесцветный. Всякий мог стать его хозяином.
- Я не просил об этом!
- Ты ненавидел. Ненависть уводит прочь.
- Я жил в одиночестве всегда. Оно клеймило меня! И они сейчас видят это клеймо и уходят. И я ухожу!
- Выбирай свой путь,козерог.
- Я не могу без них...
- А они?
- Не знаю. Раньше думал, что нет. Теперь же...
- Ты пел ей песню о каменном мешке. Зачем?
- Чтобы она взяла меня за руку и увела прочь.
- Посмотри на свою руку, козерог.
Я опускаю глаза и вижу иссохшую, даже под дождём, уродливую руку. Пальцы скрючены, неподвижны. Локоть полусогнут.
- Кто захочет взять тебя за эту руку? Они испугаются твоей руки и отдёрнут свою. А другая... Она привыкла поднимать ладонь вверх, прикрывая лицо. Ты всегда ждёшь нападения. Ты устал защищаться, но другого не умеешь.
- Научи!
- Только эти придурки в рясах думают, что я кого-то наставляю на путь истинный. Нет. Это твой удел. Удел каждого из вас.
- Почему? - я опускаю глаза, а вслед за ними - голову. От дождя глазам стало мокро, защипало. Или это не дождь?
- Этой рукой ты всегда стремишься нанести предупреждающий удар. Это спасало тебя раньше, теперь же ни к чему. Ирония Судьбы, не так ли? Когда ты возводил стены, чем выше они были, тем хуже становилось. Тебе надо было их разрушить с самого начала. Теперь же ты их боишься, но ничего другого ты не умеешь строить.
- Я верил, она сможет...
- А я верил, моему сыну удасться обойти Голгофу.
- Почему они уходят?
- Они боятся тебя. Того влка, который живёт в тебе, козерог. Который воет на луну, плача по волчихе, и который на всех скалит зубы. Он ворчит на них, а по ночам воет, призывая свою стаю, которой у него никогда не было. Этот вой мешает им спать. Не даром тогда леди Жизнь тебе сказала, ты помнишь, что она тебе сказала?
От холодна у меня начали стучать зубы.
- Д-да. Она сказала: "Ты же как волк-одиночка, черт возьми, чужих не пускаешь, а своих почти нет."



- Этот волк отганял от тебя людей, когда тебе требовалась защита. Именно их он теперь прогоняет. А кому хочется лезть в пасть к волку?
- Нет! Я так не могу! Почему ты так закольцевал мою судьбу? Почему?
- У тебя был шанс, мальчик. С Инессой.
- Обманывать себя? Внушить себе, что я её люблю?
- Что ж. Ты выбрал дорогу. Но ты лукавишь, говоря, что тебя не любили.
- Она любила не меня, а того призрака, что создала в своём сознании и которому дала моё имя.
- Но её плоть досталась отнюдь не призраку.
- Да, волк ухватил добычу. Но больше он не станет э того делать.
- Я знаю. Ты теперь знаешь, как действовать.
- Ты знаешь мой страх.
- Взойти на вершину и оказаться там в одиночестве?
- Да.
- Только не ясно, чего ты боишься более - этого или вообще не взойти на вершину.
- Не знаю, но меня пугает то, что она меня не слышит.
- А ты?
- А мне она ничего не говорит. Иногда шепчет, но слишком тихо. А я не могу кричать в колодец, откуда доносится лишь моё эхо - это страшно. И знаешь что? Я знаю, она узнает о нашем разговоре. Она узнает и то, что я хочу, чтобы она знала. Но она промолчит. "Знаешь?" - спрошу я. "Да" - ответ. "И?" - только пожатие плечами. И снова это ощущение внутри... Как будто что-то ворочается, хочет вылезти наружу, я физически чувствую его эмоции - это обида и злоба. Но он должен сидеть внутри. Я кивну головой и перестану спрашивать. Проглочу всё молча и сделаю вид, что всё отлично. Время вновь побежит вперёд... А мне надо... Чтобы слышали... Отвечали... Соглашались или оспаривали... Я слишком долго говрил лишь с этими скалами. Мне нужна плоть и кровь! Мне нужжно слышать чужие голоса,чтобы помнить, что я живу...



Над троном висела тишина. Я знал, что последние мои слова никто не слышит - мой собеседник ушёл. Я медленно поднял голову и завыл, вторя дождю и только что начвшемуся граду. Я выл, истово надеясь, что услышу хотя бы далёкий, но... ответ.