На обратном пути Настя попыталась узнать у Наташи, что происходит, но та только с удивлением взглянула на подругу:
- О чем ты?
Настя не стала настаивать. Но нельзя закрыть ладонями огонь свечи.

Девочки весело ссорились за очередь в душ, шутливо напрашивались в комнату к мальчикам, но, поймав в взгляд Орли, умолкали. Ужин прошел оживленно, познакомившись с мальчиками, девочки вовсю строили глазки, красились, ежеминутно прыскали со смеху. Настя, подняв глаза, встречалась со взглядом Олега и смущенно отворачивалась. Наташа изредка смотрела в сторону Элихая, и тут же отводила взгляд.
Мальчишки затеяли костер. И так здорово было сидеть под неумелый перебор гитары, смотреть на взлетающие искры и мечтать... Или петь о том, что было на душе. Наверно, не только Настина душа проснулась в эту ночь. Потому что песни создали невидимые нити, связывающие их в большой круг.
А на небе были отсветы костра, и неясно было, где звезды, а где земной свет...
Когда-то давно, еще на Украине, Насте в руки попалась книга о восстании Макаввеев. Наверно, ее автор испытывал к своим героям искреннюю симпатию, передавшуюся и Насте. В том возрасте, когда грезят о рыцарях и подвигах, стойкость пятерых братьев, поднявших восстание против врагов своего народа и своей веры была олицетворением мужества. Она больше всех уважала Йеуду, возможно, за то, что он сумел выжить в этой мясорубке. И Ханука, праздник света и мужества, стал Настиным личным днем, ничьим временем, когда она забирала у жизни полчаса. Зажигала в последний день все восемь свечей, она пела все песни, которые могла вспомнить, уткнувшись лицом в заснежнное окно. И не было вокруг мира, все тонуло в мерцающих огнях свечей и в танце снежинок за окном.
Ханука, праздник света... Здесь нет снега, но здесь много огней. Пройдись по улицам любого города – из каждого окна улыбается ханукия, светильник, несущий частичку древнего чуда случайным прохожим.
Саша, друг Олега, предложил игру откровенность-задание. Все со смехом тянули жребий. Игра, легко переходящая границы, на этот раз была вполне пристойной и веселой – потому что у костра сидели взрослые.
Орли спросили, есть ли у нее парень. Она, покраснев, ответила, что ни с кем не встречается. Оля должна была продекламировать наизусть сказание об Эарендиле, написанное Бильбо в Раздоле. Она неплохо справилась с этим, а так как никто другой не заучивал «Властелина колец» наизусть, то и проконтролировать известную толкинистку было некому. Саша сыграл на гитаре «Тучи» Иванушек, а Дани должен был изображать подтанцовку. Женя оказалась нецелованной, Игорь коллекционировал пионерские значки, а заветной мечтой Иры было выйти замуж за американца.
Олег должен был посвятить песню любой присутствующей девушке. Настя невольно сжалась, она и хотела, чтоб ее друг спел что-то для нее, и боялась признаться себе в этом. И она так боялась, что он повернется к любой другой девочке. Но Олег задорно подбросил гитару и поямал ее.
- Поскольку стиль песни в задании не упоминался, а среди нас есть большая любительница Хануки, - он поклонился Насте, - в ее честь звучит песня, написанная моей учительницей:
На Хануку мы пойдем,
Девять свечек там зажжем,
Будем вместе веселиться
И песню вам споем.
Пока горит свеча,
Запомним навсегда,
Про праздник Макаввеев
Напомнит Ханука

Пламя свечи сегодня
Праздник нам подарит,
И отклик светлых чувств
В сердцах людей найдем.
В моем желудке
Этот праздник след оставит,
И мы последнюю свечу
Сейчас зажжем.

Ребята с удовольствием пели забавные слова на известный мотив, а Настя, спрятав лицо в ладони, радовалась, что Олег с честью вышел из неприятной ситуации. Но глубоко в ней шевелился вопрос: а что бы Олег спел, если б они были одни?
Дошла очередь и до Элихая. Его попросили рассказать о себе. Такая вышла история обыкновенного наалешника. Приехал из Москвы, стал религиозным. Раньше звали Алешей, что никого не удивило. Теперь учится в ешиве, летом уйдет в армию. Йоав, его лучший друг, живет с ним в комнате еще с десятого класса. У него есть девушка, тоже выпускница Наале.
- Что вам еще рассказать?
Но у них больше не было вопросов. Наташа встала, и, сославшись на головную боль, ушла в комнату. Настя хотела было пойти за ней, но передумала. У каждого есть право уйти, когда болит голова. Или еще что-то болит. Душа, к примеру...
К трем часам игра и костер стихийно затихли. Кутаясь в одеяла, куртки, позевывая, ребята расползались по комнатам. Настя осторожна включила свет. Наташа в одежде лежела на кровати, и, судя по всему, спала. Женя тихо спросила у соседки:
- А что это с ней?
Маша пожала плечами, старательно очищая сапоги от налипшей грязи:
- Сказала же, что у нее голова болит. Ты лучше не шуми и свет туши быстрее.
Катя прислушалась к завыванию ветра.
- Черт, девчонки! Хочу снега!
Сестра одернула ее:
- Что зря травить душу! Ты лучше скажи, как тебе Дима.
- Симпатичный, - ответила Катя, и обе прыснули.
Женя тоскливо смотрела на них. На нее никто не обращал внимания. Никогда.

Хмурым утром автобусы увезли их обратно в школы. А ведь жизнь стала другой, это Настя чувствовала. Неужели все пойдет по старому?
Нет, назад время не вернешь. Это она поняла, когда Наташа вдруг расплакалась, впервые с тех пор, как они подружились. Вряд ли она видела что-то за поцарапанными бронированными стеклами, но не отводила взгляда от окна.
- Нат, - робко позвала Настя. Она не знала, что сказать.
««Настанет день и час,
Любовь к тебе придет,
Зови иль не зови.
Где встретишь ты ее,
Не знаешь наперед,
Темны пути любви!
Не слышен ее шаг,
Не ведомы черты,
Таинственен язык.
Но вот пришла любовь,
Ее узнаешь ты,
Узнаешь в тот же миг!»
Непонятно, откуда пришли эти слова.
- Ну, я узнала, - слеза скатилась по ее щеке. – Что мне теперь делать, Насть? У него девушка, он настолько старше...