Как вы, должно быть, заметили, я мало пишу о любви. Я вышла из того возраста, нашла любимого человека, и, боюсь, моя романтика немного не такая, как была раньше. Но этот отрывок из Джен Эйр всегда трогает меня.

Рочестер был женат на женщине, которая сошла с ума. Вот диалог между ним и девушкой, Джен, в которую он влюбился.

- Сэр, - прервала я его, - вы беспощадны к несчастной женщине. Вы к ней
несправедливы. Вы говорите о ней с отвращением, с мстительной ненавистью.
Это жестоко - она же не виновата в своем безумии.
- Джен, моя любимая крошка (так я буду звать тебя, ибо так оно и есть),
ты не знаешь, о чем говоришь, и опять неверно судишь обо мне: не потому я
ненавижу ее, что она безумна, - будь ты безумна, разве бы я ненавидел тебя?
- Думаю, что да, сэр.
- Тогда ты ошибаешься, и ты меня совсем не знаешь, не знаешь, на какую
любовь я способен. Каждая частица твоей плоти так же дорога мне, как моя
собственная: в болезни и в страданиях она все равно мне дорога. Душа твоя
для меня бесценное сокровище, и если бы она заболела, она все равно
оставалась бы моим сокровищем; если бы ты неистовствовала, я держал бы тебя
в своих объятиях, а не надел бы на тебя смирительную рубашку. Твое
прикосновение, даже в припадке безумия, имело бы все ту же прелесть для
меня. Если бы ты набросилась на меня с такой же яростью, как эта женщина
сегодня утром, я обнял бы тебя не только нежно, но и горячо. Я бы не
отстранился от тебя с отвращением, и в твои тихие минуты у тебя не было бы
иного стража, иной сиделки, кроме меня. Я был бы всегда возле тебя и ходил
бы за тобой с неутомимой нежностью, даже если бы ты никогда не улыбнулась
мне, и не уставал бы смотреть в твои глаза, если бы даже они не узнавали
меня.