Долг богачей — служить красоте. Иначе они заслуживают смерти.

За милости судьбы надо платить. Те, к кому жизнь благосклонна, просто обязаны стоять на страже пре­красного. Язык — наше достояние, и его нормы, выработанные всей нацией, — святыня. Пусть со временем они меняются, преобразуются, отми­рают и возрождаются, и пусть эта изменчивость плодотворна, но, прежде чем получить право участвовать в этой игре и ломке, необходимо присягнуть им на верность. На элиту, людей, избавленных от тяжкого труда, удела бедняков, возложена двойная миссия: чтить и хранить красоту языка.

Цивилизация означает усмирение насилия, по­беду — далеко не окончательную — над агрессив­ностью примата. Ибо мы были, остаемся и будем приматами, пусть даже научившимися ценить ка­мелии на мху. К этому сводится все воспитание. Что значит воспитывать? Это значит неустанно предлагать камелии на мху как средство, отвлека­ющее от импульсов животной натуры, которые никогда не прекращаются и постоянно угрожают нарушить хрупкое равновесие, без которого все рухнет.

Кутузов в «Войне и мире» говорит князю Андрею: «Да, немало упрекали меня, и за войну и за мир... а все пришло вовремя. Tout vient apoint acelui qui sait attendre»

то, чего мы лишаемся, недотянув самую малость, упущено наве­ки. Слова, которые мы недосказали, вещи, которые мы не­доделали, все однажды блеснувшие кайросы, которы­ми мы не сумели воспользоваться и которые безвозврат­но исчезли... Все, что было так близко и сорвалось.

все в мире подчиняется закону компенсации. Если медленнее­ летишь, сильней толкайся. 

«ужасный человек» — это такой, который настолько подавил в себе все хорошее, что превратился­ в живой труп. Да, такие люди ненавидят всех, но больше всего — самих себя. Человека, который опротивел себе,­ сразу видно. Из-за этого он и становится заживо омертвевшим — чтобы спастись от тошноты, которую он сам у себя вызывает, ему приходится убить в себе все чувст­ва, приятные вместе с неприятными.

А в воине ценна не та сила, которую он расточает, устрашая врага грозными воплями и жестами, а та, которую он способен сосредоточить в себе, не выпуская ее наружу. Молодой маори превращался в дерево, в огромный несокрушимый дуб с мощными корнями и широко раскинутой кроной, это чувствовали все. Однако было совершенно ясно, что этот огромный дуб может взмыть и полететь с быстротой ветра, несмотря на свои могучие корни, вернее, благодаря им.

Поймите меня правильно: под Искусством с большой буквы я подразумеваю не толь­ко шедевры великих мастеров. Даже за Вермеера держаться не стану. Все это, конечно, замечательные произведения, но они мертвые. (не разделяю позицию автора,но понимаю его мысль - прим.Кофе)Нет, я имею в виду прекрасное в мире, то, что может открыть нам движение жизни.