Каждый день одно и то же. Я просыпаюсь, встаю и подхожу к окну. Каждый день, ровно в десять утра, подхожу и смотрю на улицу. Одно и то же. Каждое утро я надеюсь, что что-либо там может поменяться и увижу совершенно другую картину. Все изменится…и моя жизнь тоже. Но, несмотря на все мои молитвы и просьбы, когда каждое утро, я с надеждой похожу, совершенно ничего не меняется. Все выглядит одинаково уже два года подряд.
Сама не знаю на что надеюсь, меня специально посадили сюда, чтобы вышибить хоть долю раскаяния, наивные люди. Единственное чего они добились это то, что глядя в окно на ЭТО САМОЕ МЕСТО, я каждое утро снова и снова переживаю случившееся. И каждый раз во мне растет все большая уверенность в своей правоте, я знаю, что мне было необходимо поступить именно так.
Еще мне иногда становится страшно, потому как недавно подойдя к окну, я увидела его, весь в крови, но от этого не менее прекрасный. Машет мне рукой. Просто стоит на том самом месте и улыбается. Мне жутко при мысли, что он может пробраться ко мне. Поэтому я очень хочу, чтобы меня переместили в другую палату, там он меня не найдет. Не сможет надоедать своим пытливым взглядом, нам еще не время быть вместе.
Когда меня поймали, папочка немедленно схватил свою любовницу, передал мне, чтобы держалась, и немедленно свалил куда-то заграницу, отвалив немереные деньги врачам за молчание. Его репутации известие о таком ребенке может очень сильно навредить. Через две недели в газетах появилось сообщение о моей пропаже без вести, насколько я слышала от санитарок, папуля очень усердно рыдал перед камерами и проклинал «такую жестокую судьбу». Для него намного важнее положение в обществе, чем я. Тем более, что, как выразилась мамочка, на две минуты позвонившая из Франции, где уже 5 лет живет со своей девушкой, «маленький звереныш не достоин того, что бы быть нашим ребенком». Вот и все. С легкостью отказались. Теперь я считаюсь практически мертвой сиротой. А мне наплевать, все равно я все сделала верно.
В первое время мне здесь было очень тяжело, постепенно привыкла. Только вид за окном мешает нормально проживать здесь дни. Через два года, меня должны направить в колонию, а мне уже все равно.
Страшнее этого места не бывает, а я уже совершенно спокойно слушаю по ночам душераздирающие крики. Сама ни разу не кричала, нет необходимости. Когда вижу его, сил не остается и я могу только смотреть на спекшуюся кровь на его лице, на затуманенные глаза и все.
Вся моя жизнь сосредоточена только на свиданиях с ним каждое утро в десять. Если меня переведут, то я забуду все…скорей бы. Но они ни за что этого не сделают.
Он не захотел быть со мной тогда, а теперь он мне не нужен. Поздно, слишком поздно он одумался. Не думаю, что когда–нибудь окажусь на улице, среди большого количества народа или вернусь к своей прошлой жизни. Потому как наивные люди считают себя умнее всех на свете. Они не понимают, что со мной все в порядке, что мною все было точно продумано. Он не должен был жить. Если не со мной, то ни с кем. Глупые, не могут осознать, что я не оставила ему выбора, теперь он будет ждать меня, сколько бы времени это не заняло. Он полностью мой. Я добилась своего и теперь могу сама решать, когда мы будем вместе…и будем ли вообще. Когда добиваешься чего-то, оно тебе уже не нужно.
Нам пока рано быть рядом, в любой момент я могу к нему придти. Как только захочу.
Но сейчас у меня другая жизнь. Окно. Пусть в нем ничего так и не изменится, но я с радостью буду наблюдать его одиночество. Ему грустно вот так умереть. И он все ждет и ждет.
А я буду смотреть на него, на место, где он умирал, и думать о том, что это так прекрасно - жить. Он сам виноват. Он мог все изменить, полюбив меня до того, как быть убитым…мною же. Мама не права, я не звереныш, я просто очень любила…
