На этой неделе могло бы исполниться 19 лет талантливому музыканту Ратмиру Шишкову. Близкие и друзья трагически ушедшего из жизни «фабриканта» соберутся, чтобы почтить его память за поминальным столом. Он мечтал о сольной карьере. Он так хотел стать артистом. Но страшная автокатастрофа оборвала его самый лучший хит под названием жизнь...

Отдавая должное безвременно ушедшему другу и брату, коллеги по «Фабрике звезд» сняли клип на любимую песню Ратмира Шишкова «Мой путь». Ребята поначалу долго не могли решить, звать ли на съемки его маму. Ведь он был единственным сыном в семье, и рана в материнском сердце еще слишком свежа. Но Ляля Шишкова пришла. Пришла – потому что не могла поступить иначе. Ведь ее сын жив, пока жива память о нем, пишет газета «Жизнь».

– Я не знаю, нужна ли эта шумиха, – осторожно начала мама Ляля. – Но я очень положительно восприняла идею снять клип о Ратмире. Я вижу, что ребята стараются, к тому же они это сделали к 24 апреля, когда моему сыну должно было исполниться 19 лет. Может, рано еще, конечно, но молодым виднее. Я не могу ребятам ничего советовать и не вправе им запрещать.

Ее глаза до сих пор полны невыплаканных слез, но, как истинная цыганка, Ляля прячет все эмоции внутри. И только однажды на ее исстрадавшемся лице промелькнула улыбка, когда она вспомнила, как ее мальчик, ее кровиночка мечтал стать артистом.

– О, это было понятно с самого раннего детства, – засмеялась мама Шишкова, окунаясь в воспоминания. – Ратмир с младых ногтей слушал красивые мелодии, с двух месяцев я включала ему Стиви Уандера и видела, как радуется ребенок музыке. В три года он возомнил себя Майклом Джексоном! Все движения копировал, мастерил наряды, выпрашивал у меня кожаные вещи, отрезал пальцы от перчаток, умолял сшить черные штаны, учился танцевать, двигаться, как Джексон. Я знала, что мой сын пойдет только в шоу-бизнес, станет артистом. В 14 лет я хотела отдать его в цыганский театр «Ромэн», но он выбрал свой путь – эстраду, и я согласилась с ним. Сын проявил себя в своем деле так, что я горжусь им.

Лялю и Ратмира всегда соединяла незримая нить. И в момент гибели сына мать почувствовала, что с ее ребенком случилась страшная беда.

– Я всегда чувствовала сына на многие расстояния, знала, что с ним, – рассказывает Ляля. – Помню, как он на «Фабрике» обжег руку, когда жарил картошку, – у меня аж сердце разболелось, хотя я даже не знала и только потом, вечером, увидела это по телевизору.

В тот страшный для меня день я, как обычно, позвонила Ратику перед сном, часов в двенадцать. Он сообщил, что вышел из клуба, что сейчас он с друзьями идет в кафе кушать, а потом поедет на студию. Спокойно легла спать – вдруг проснулась полтретьего ночи от какого-то толчка и больше не смогла уснуть. Названивала ему, названивала, а телефон молчал целых два дня. Позже мне сообщили о трагедии...

Ляля Шишкова до сих пор заходит по привычке в магазины мужской одежды, а покупая себе продукты, задумывается, чем бы угостить сегодня сына.

– Странно только, что сынок мне не снится совсем, ко всем друзьям, братьям приходит, а ко мне – нет. Но никому не понять материнского горя! Я никогда не смогу осознать, что навсегда потеряла сына. Я даже мысли не допускаю, что больше его не увижу.