Колокольчики звенят. http://kolokolchiki-zv.livejournal.com/

По его собственному утверждению, главврача дико бесят две вещи: псевдоинтеллектуальность и недоумки.
Первое больше, второе чаще.
Поэтому не могло не оставить Его в некотором душевном волнении появление некоего Дундука. Маленькое визгливое полуграмотное существо бесновалось на койке, спеленутое до кончиков ушей, и нахально пялилось на главврача.
Более того, оно осмеливалось спорить и перебивать Его!
Такие пациенты ненадолго задерживаются на основном этаже, и на третий день вымотанный и озлобленный главнюк спустил Дундука в подземку, где, повизжав с недельку на пару с Грызем, больной благополучно исдох.
А в душе главврача снова воцарились мир и спокойствие.

Так уж повелось, что врачей редко считают сентиментальными и отзывчивыми натурами. Стереотипы эти настолько укоренились в сознании людей, что при виде главврача население Дома бросается врассыпную, забивается под койки, прячется в тумбы. Невозмутимо одергивая халат, Он заходит, хватает за шкирку первого подвернувшегося душевнобольного и вкатывает ему лошадиную дозу лекарства не менее лошадиной иглой.
А спассшиеся от проклятого укола крестятся и славят Его за доброту.
Не подумайте ради бога, будто в Доме существует культ главврача. Это всего лишь дань тому сизифову труду, на который Его обрекает профессия.
Не чурается Он и общения со своими подопечными. С удовольствием хлопает их по плечу, жертвует по праздникам склянку чистого, как слеза, медицинского спирта и весело рассказывает анекдоты, наблюдая за операцией.
Главврач не должен иметь любимчиков, все пациенты равны постольку, поскольку одинаково страдают. Но Он все же отмечает нескольких.
Один - бледный, беспокойный, постоянно суетливый человек в толстом махровом халате. Он все время кутает озябшие ноги и что-то бормочит про помочи и Пятачка. Весьма одаренный, с хорошим чувством юмора и здоровым цинизмом пациент этот, увы, слишком редко приходит в себя. Тщеславие и вечная неудовлетворенность заставляют его каждый час выкидывать новую штуку, благодаря которым он даже среди больных слывет неугомонным. Возводящий свой род к римским патрициям Вампырь прозвал его "Sator" и обещал внепланово проверить ему кроветворение. Главврачу бывает искренне жаль этого человека, чей несомненный талант увядает в стенах психушки. Главврач говорит: "Беспокойный шут - плохой шут", качает печально головой и прописывает хину.
Другой - вернее, другая, совсем новичок в наших угодьях. Внешность этой женщины, в целом достаточно незаурядная, постоянно затеняется ее удивительно живыми и подвижными глазами. Находясь под впечатлением историй Марка Твена, в день солнечного затмения она гордо вышла на улицу, хищно улыбнулась и, запрокинув голову, истошно завопила в небо: "ночь не ве-е-е-е-е-ч-н-а!!!" Испуганные соседи вызвали неотложку, и, надменно восседающую на носилках, ее внесли прямо в уютные палаты Дома.
Теперь единственная дама в ренаимационной №47 рассказывает о 78 способах заключить сделку с главврачом. Ее слушают с расширенными от изумления глазами, хлопают в ладоши и делятся плескающимся в стакане бульоном.
"Вот так и живем", -думает главврач, совершая ежедневный обход.
Одним словом - Дом.

счас потру нафик это безобразие...

Ага, заработало!

:/

:(

Блин

а, черт те что

тест

Хм, глючит дневник, что ль? Новые записи не появляются...

...а на другом конце палаты творилось необъяснимое.
Спеленутый тройной толстой простнынью английского сукна, с черной плотной повязкой на глазах дергался и вопил Особо Опасный больной Вампырь.
-Дьявол! Дайте мне вкусить вашей теплой солоноватой кровушки, проклятые циркачи! Ааа, подойдите ко мне, толстенькие и сытые клоунчики! Миленькие мои, акробатцы!
Внезапно по палате разлетелся треск разрываемой ткани.
На животе бьющегося в судороге Вампыря торжественно восседала Лариска.
Игриво глядя на труппу, она вцепилась зубками в сукно простыни.
Дернула голым тонким хвостом и с наслаждением отодрала метровый кусок простыни.
Труппа как по команде шумно сглотнула.
-О, а он сейчас, должно быть, очень голоден, -весело тявкнул Гав-Гав.
Лариска расправилась еще с одним куском.
-Ааа, этот сладкий миг близок! Я перецелую вас всех, мои умненькие друзья!
неизвестно. чтобы случилось в следующий момент, если б в палату не вошел Главврач.
-Хозяяяяиииин!!!, -Вампырь уныло и тоскливо взвыл, оплакивая сорванную трапезу.
Главврач сухо посмотрел на нас , развернувшись к двери, крикнул:
-Вносите!
Косые вволокли грузно обмякшего Предводителя труппы. На лбу красовался огромный синяк, а в волосах что-то коричневело.
-Ну!, -рявкнул главнюк,-Кто это сделал?!
Мы молчали...

-Хех, - около окна шевельнулся Батя палаты Кот Матроскин, -ну че, робяты, будете нам шоу делать?
Грустный клоун с карими бровями испуганно кивнул.
-Хех, -Кот облизнулся, -скоко я зарезал, скока перерезал, скока циркачей невинных загуууубил!, -он шевельнул стиснутой простыней рукой и выпростал оттуда вилку.
-Не бойся ложки, - назидательно ухмыльнулся Кот, - бойся вилки, один удар - четыре дырки!
Бледная краска на щеках грустного клоуна заметно побелела.
Кот задергался, пытаясь распороть простыню, но крахмаленное полотно держало крепко. Он удрученно вздохнул и отвернулся к окну.
Меж тем, заметное волнение начал проявлять веселый клоун.
На него уже более 7 минут не мигая смотрел Гипнотизер.
-Простите, пожалуйста, вы бы не могли поросить его не смотреть на меня так пристально, - обратился ко мне вспотевший клоун.
Я сочувствующе посмотрел на него:
-Я бы с радостью, но Гипнус уже вошел в транс, это бесполезно.
-Ттранс?, -клоун часто заморгал, - а зачем ему в траннннс?
Я пожал плечами:
-Наверное, собирается кого-то убить.
Клоун громко икнул и уткнулся мордой в подушку.
Толстый бородач, перехваченный по талии шелковым поясом внимательно посмотрел на меня:
-Скажите, вы мне кажетесь разумным человеком, - произнес он неожиданно мягким женским контральто, -что вы делаете в одном здании со всем этим сбродом?
Я дружелюбно улыбнулся:
-Я здесь просто для шутки, - я ободряюще взглянул на него, - развяжите меня, пожалуйста, я поспорил с главврачом, что просижу в одной палате со психами не меньше часа, время вышло. я спор выиграл. Освободите меня, - я умоляюще посмотрел на него. Толстяк колебался.
-Ну же, освободите...ОСВОБОДИ ЖЕ МЕНЯ, ТЫ, ЧЕРТОВ УРОД!!!, -внезапно дико заорал я ему в ухо. И довольно расхохотался.
Толстяк последовал примеру клоуна и, громко икнув, уткнулся в подушку.
А на другом конце палаты творилось необъяснимое...

Вот и наступил час Х.
Хмуро и настороженно глядя на смирных людей, спеленутых белыми простынями, в палату строго по одному заходила цирковая труппа.
Морщась от едких спиртовых испарений и запаха застарелой постели, гости присаживались на край угловой кровати и старательно опускали головы.
Вскоре, на той самой угловой кровати толкалось и сопело человек 10.
Мы с любопытством смотрели на их ярко раскрашенные лица, лоскутные костюмчики и чистые руки. На карнизе шебуршилась Лариска.
Последним зашел предводитель труппы. Сопровождаемый угрюмыми косоглазыми медбратами он прошелся по палате, задумчиво пошевелил губами и грозно крикнул:
-Посередине расстелите маты!
Затем кивнул своим косым секьюрити и вышел.
Пожав плечами, те притащили из подсобки несколько рваных одеял и сбили их в кучу на полу посреди палаты.
Мы все так же с любопытством наблюдали.
Расстелив одеяла, косые отряхнулись и с чувством выполненного долга удалились...
Сиротливо сгрудившаяся цирковая труппа осталась с нами наедине...

С красивой и прямой осанкой, глава труппы шел по коридору. Остановился около нашей палаты и смело вошел.
Мы замерли, удивленно глядя на толстого лысого мужчну в женском маияже.
Глава мило улыбнулся.
-Друзья! От имени нашего великолепного и блистательного цирка "Але-оп!" приветствую вас! Для поддержания в вас, дорогие друзья, бодрости и резвого духа товарищества было решено провести особый благотворительный вечер специально для вас!
Глава с достоинством поклонился.
Сидевшая на карнизе Лариска досадливо сморщилась и плюнула в главу жеваной бумагой.
Невозмутиво вытирая лицо, тот продолжил:
-Я знаю, как тяжко в горьком доме жестокой юдоли и скорби говрить о радости. Знаю. как редок у вас смех! (Целлулоид захохотал). Знаю, как часто вы грустите по милым цирковым шуткам и веселым акробатическим представлениям! Их есть у меня! Сегодня, в 21.00 пред вами предстанет знаменитая труппа Евласяна Артурова! Ждите!
Не сказав более ни слова, глава с достоинством поклонился и поспешно вышел.

Иммануил Евпатьевич Варрава работал в нашей больнице уже более восемнадцати лет. За эти долгие годы он приобрел хроническую язву желудка, дерагющееся правое веко и пару отвратительных привычек.
К примеру, иммануил Евпатьевич очень любил, затаившись в коварном прыжке, резко метнуться к посетителю и громко расхохотаться ему в лицо. Примерно вот так:

-Иммануил Евпатьевич? Здравствуйте, я к вам по делу...ну где же вы, в конце концов?
Белое пятно под столом резко шевельнулось, оттуда вылетела рослая фигура, закутанная в банный халат и на миг зависла над Администратором.
Затем Иммануил евпатьевич с наслаждением сделал свое коронное
Администратор как-то странно обмяк и повалился на пол.
-Что же вы, голубчик, что же вы, - испуганно засуетился главврач, - право, с вашими нервами...И так волноваться.
Администратор открыл глаза и слабо улыбнулся.
-мне показалось, а что там...не выспался вчера...Иммануил Евпатьевич, буду краток! Мне поручили провести в вашей больнице благотворительный вечер. Я собственно и пришел-то узнать сроки и решить необходимые организационные вопросы.
Иммануил Евпатьевич согласно кивнул и налил себе в стаан воды из вазы. Шумно сглатывая, выпил до дна и предложил стакан Администратору.
Тот поспешно отказался.
-Так вот...в нашем цирке исключительно добрые и чуткие ребята, проблем никаких возникнуть не должно...Но все же, могли бы вы приянть определенные меры безопасности?
Варрава сосредоточенно пошевелил бровями, -да. да конечно! Вам совершенно не о чем волноваться!
Администратор удовлетворенно кивнул.
-Мне бы хотелось заранее обговорить с вами некоторые моменты выступления - вам ведь известно, что в цирковых номерах присутствуют элементы акробатики, используются нередко острые и опасные предметы..Надеюсь, с этой стороны никаких сложностей также не возникнет.
Умильно склонив голову набок, главврач заверил Администратора, что все будет замечательно.
-Тогда...ребята подтянутся к вам завтра 3часа пополудни. Самси отведете помещение, организуете все остальные мелочи...Хорошо?
Имманил Евпатьевич соласно моргнул, и Администратор, поднявшись с пола, шагнул к двери.
-Да, чуть не забыл...
-Что, Иммануил Евпатьевич.
-
Администратор звучно плюхнулся под дверью.

Иммануил Евпатьевич Варрава был очень творческим человеком. Посреди его просторного, окрашенного в изящный и приятный белый цвет кабинета находился стол.
Вернее, Стол. это был своеобразный Стол Столов.
О чем недвусмысленно заявляла длинная черная табличка соответствующего содержания.
По полу медленно бежали узкие и длинные тени от лопастей вращающегося на потолке вентилятора. С него свисало праздничное конфетти и пара елочных игрушек. На повороте в 43,11" третья лопасть его заметно западала, что весьма нервировало посетителей.
На стенах красовались изысканные обои в стиле абстракционизма. Белесые разводы чередовались с ярко-красными и иссиня-черными. Обои великолепно контрастировали с длинной покосившейся свечой в центре стола.
Свеча была зажжена, хотя кабинет ярко освещался тремя боковыми бра.
Стянутые по бокам шторы очень напоминали больничные простыни (и не зря, могу вас заверить, напоминали).
Единственное окно было покрыто сетью мелких трещин, а в самом центре его было просверленно аккуратное отверстие, возле которого значилась намалеванная фломастером надпись: "диаметр 18 см"
На самом столе располагалась высокая фарфоровая ваза, в которой плавала лягушка, и обгоревший чугунный утюг, с привязанным к нему воздушном шариком небесно-голубого цвета. Лягушка в вазе вела себя крайне неприлично. постоянно шумно прыгая и обдавая брызгами стол. Примерно вот так:

А где же был сам главврач?

Все вы, вероятно, слышали это пословицу...
Можете представить себе приезд цирка(!!!) в психиатрическую(!!!) больницу?!
Однако...
Мэр нашего славного городка обязал за какие-то там немыслимые растраты (уж не знаю, какие растраты могли лечь непосильным бременем на обычный цирк) господина Администратора провести благотворительный вечер в нашем Тихом доме.
Опрометчивое решение.
Господин Администратор вошел, напевая "а за ним воробушек прыг-прыг-прыг, а потом стрекозочка бяк-бяк-бяк...". Остановился напротив большого медного зеркала, пижонски подмигнул своему накрахмаленному воротнику и смело двинулся по направлению к кабинету главврача.
Удивленно посмотрев на зияющие отверстие в том месте, где у нормальных дверей находится ручка, Администратор постучал.
-Да. да, войдите!
Администратор довольно кашлянул и, распахнув дверь, вошел в кабинет главврача...

Что я могу сказать?
Бред - благородное дело.
Пятница 13 августа минуло, все позади, но ох и дурдом творился в нашей больнице всю ночь...
Дело в том, что каждый год, в Пятницу 13-го в нашем Тихом доме происходит пополнение.
Несколько сотрудников плавно переквалифицируются в пациентов. Добрая традиция, и мы не без страха ждали нового ее претворения.
Первым сошел с ума Оксюморон. Пять лет проработав в одиночестве лаборантом в 18-м кабинете, он порядком поднаторел в искусстве монолога.
В последнее время его часто можно было видеть разговаривающим с канцелярскими предметами, примусом и половой тряпкой.
Ровно в 19.58 Оксюморон вышел из 18-го кабинета, плотно прикрыл за собой дверь и прямо держа подбородок направился в кабинет главврача.
Постояв минут 5 перед дверью и пригладив слюной волосы для храбрости, Оксюморон потянул дверь на себя. Дверь, что странно, не открылась (небольшое лирическое отступление - дверь кабинета нашего главврача открывается ВНУТРЬ, а не НА СЕБЯ. Оксюморон этого не знал.). Лаборант ошеломленно встряхнул челкой и снова дернул дверь - уже более настойчиво.
Дверь нагло не открывалась. Изумлению Оксюморона не было предела. Вцепившись в дверь обоими руками, он яростно потянул ее на себя. Настолько яростно, что ручка со звоном отлетела. В коридоре показалось несколько любопытных пациентов.
Красный как рак от насмешливых перешептываний, Оксюморон пытался приладить ручку на место как вдруг страшная мысль осенила его:
"Бог мой! Ну, конечно! Это заговор! Они, видимо, поставили кодовый замок!"
Преисполненный решимости, лаборант начал шарить по периметру двери, стараясь найти рычаг или кнопку.
-Дурак, скажи "Сим-Сим" и она откроется!, - крикнули из уже немаленькой толпы.
Оксюморон безумно взглянул, и смешки смолкли.
-Котовского...Жужжелицы белогвардейские!
Мы удивленно смотрели на лаборанта.
Вдруг он приосанился и протянул руку сам себе.
-Здравствуйте, милорд. Как ваше здоровье?
Потом повернулся к двери и улыбнулся:
-Я вижу, у вас новая тройка Братья Гримм?, -Право, вы тоже щеголяете в модном сюртуке, -тут же ответил он сам себе.
Глубокомысленно присев у двери, Оксюморон достал из кармана платочек. Затем пальцем начал выводить на нем какие-то знаки. Пожевав губами, бросил в толпу:
-Мало крови! Крови нужно больше, слышите?!
Угрожаще выхватив пипетку, он двинулся на нас...
На третий час, спеленутый мокрой простыней Оксюморон мило беседовал со Шнурсом и приветственно улыбался в потолок. На четвертый он даже перестал поздравлять меня с Днем Рождения...
Вот такие вот пироги происходят у нас каждую Пятницу, 13.

Славная однако сегодня вышла потасовка. К нам на экскурсию привели Ярбух фон психоаналитика. Сей почтенный муж с умным видом прошелся по палатам, потрепал Алку по брюшку и, одобрительно причмокивая, заявил, что лучшей больницы нет во всем районе. После чего заявил, что хочет сделать нам подарок.
Мы, разумеется, обрадовались. Настолько, что у больного Былиста семь раз подряд случилась медвежья болезнь.
Последним подарком, сделанным нам господином Ярбухом, была ручная крыса Лариса, главным достоинством которой было умение плеваться жеваной бумагой. Пребольно, знаете ли, плеваться. Ночью она залезала на карниз, окидывала грозным взором палату и приступала к бомбометанию. Под утро злые, невыспавшиеся, оплеванные больные бесцельно бродили по коридорам, орали на тараканов и с утроенным усердием воровали яйца.
Увидев ошалевшего Былиста, Ярбух фон мило улыбнулся и произнес:
-На этот раз у меня припасено кое-что совсем необычное,- он загадочно подмигнул главврачу.
От этого медвежья болезнь приключилась с Былистом в восьмой раз.
Ярбух фон, поддерживаемый косоглазыми медбратами, вскарабкался на прикроватную тумбочку.
Психи мрачно смотрели на него.
-Друзья!, - Ярбух фон приветственно махнул рукой, -болезни тела нередко проистекают от болезней духа, ибо как говорил Гален...
Сверху кто-то звонко и пискляво чихнул, и мы настороженно обернулись.
На карнизе сидела, обмахиваясь голым тонким хвостом, любимица всея больницы крыска Лариска.
Психи посмотрели на Ярбуха фон еще более мрачно.
...-я предлагаю вам сыграть со мной в одну замечательную игру. Нет, не так - Игру! Смысла ее вы не поймете, но это и не нужно. Скажу лишь, что Игра очень захватывающая, и она благотворно подействует на ваши искалеченные души. Итак, начинаем!
Ярбух фон осторожно, все так же поддерживаемый косыми медбратами, слез с тумбы и присел ко мне на краешек кровати. Он подмигнул мне и подозвал Лариску. Вожделенно глядя на стопку бумаги на моем столике, крыса метнулась к Ярбуху, по-хозяйски устроилась у него на плече и начала цыкать зубом.
Вся палата молчала.
В такой необычной тишине каждый звук становился очень заметным и раздражающим. Нахальное цыканье Лариски звонко разлеталось над всей палатой, замирая над кроватью больного Шнурса.
С каждым цыканьем острый длинный кадык Шнурса взлетал к подбородку.
Лариска снова цыкнула.
-ААААААААА, - дико заорал Шнурс, -ХВАТИТ!!! ГДЕ МОИ ЦАЦКИ?!!
К Шнурсу сразу метнулась Алка, перехватывая поудобнее "слоновий"(как мы его называли) шприц. Шнурс испуганно замолк и лишь изредка вступал в перепалку с Утопленником. Утопленник особо не возражал и только повторял многозначительно все известные ему слова. Благо, таких было немного.
Ярбух фон удовлетворенно смотрел на Шнурса, Лариска удовлетворенно жевала воротник Ярбуха.
-ну же, поактивнее! Игра очень интересная! Вам понравится, втягивайтесь!
На третьей кровати заерзал Чарли.
Чарли был очень необычным больным. Когда кто-то при нем употреблял несколько восклицательных предложений подряд, то он начинал беспокоиться и стонать.
А потом ухать.
Ярбух фон милостиво посмотрел на Чарли и удивленно распахнул глаза:
-Что с тобой, голубчик?!
Чарли дернул головой, бессмысленно ухмыльнулся и сказал:
-Ух! Уууууххх! Ух! Ух! Ух! Ух!, - и его понесло....
К Чарли метнулись врачи, и тут очнулся Гав-Гав.
Радостно повизгивая, он бросился к Лариске и вцепился в рукав Ярбуху.
Дико вопя: "Караул, хулиганы зрения лишают!" под кровать забился трусливый псих Целлулоид, а на тумбу, размахивая горшком, вскарабкался Перочинный Нож.
Похохатывая, он начал привычную пантомиму - изображать многочисленные функции швейцарского ножа.
На пилочке для ногтей Ярбух фон не выдержал и бросился из палаты. Взбешенный главврач вкатил нам по тройной дозе транквилизаторов и ремнями приковал к кроватям. Тихо матерясь, он выскочил в коридор, торопясь догнать психоаналитика.
Победно стискивая в зубах кусок оторванного в пылу сражения листа, Лариска торжественно карабкалась на карниз. Спеленутые ремнями, мы в бессильной ярости смотрели на нее. Охающая Алка поставила на место опрокинутую тумбу и потушила свет.
Надо ли говорить, что так заканчивались все визиты Ярбуха фон психоаналитика в нашу больницу...

Нас чуть не закрыли.
Выгонятель таки докапался.
Когда Алка выключила свет и раздался первый шлепок, мы не выдержали и, отбросив подушки и костыли, сбились в тесный вздрагивающий комок. Выгонятель победно капал.
Внезапно раздался дикий треск, и в палату вломилось взъерошенное верещащее существо. В руках существо держало длинный и тонкий предмет, которым торжественно махало над головой. Оно подскочило к Выгонятелю и треснуло прямо по выкаченной губе.
-Драка! Кап-кап молчать или Большой Грызь делать драка!
Из шокера сыпались искры, Кап-кап вздрагивал и сучил ножками, Грызь радостно визжал.
Резкой вспышкой в палате вспыхнула фетровая люстра, и в сопровождении охающей Алки, к Грызю метнулись два дюжих косоглазых медбрата. Агрессора в два счета туго спеленали и хотели отобрать шокер, но Грызь вцепился в него зубами, и противник в смятении отступил. Меж тем, громко икающий Выгонятель обнаружил превосходное знание английского.
-My name is Wolf. Ice Wolf.
But you can call me Ice.
Выгонятель звучно шлепнул почерневшей губой и завыл на ртутный термометр.
Чертя по пыльному полу темные полосы, к кровати солидно направился главврач.
Он почесал Выгонятеля за ухом, отчего тот заелозил тазом по кровати, и сухо констатировал:
-Безнадежен. В подвал.
Грызь победно улыбнулся.

Неизвестно, каким образом, но Грызь добрался до Выгонятеля и в подвале.
Главврач снова почесал за ухом, на этот раз у себя, и хладнокровно отправил Выгонятеля этажом ниже. Вернее то, что от него осталось.
Вот поэтому нас чуть и не закрыли.

Однако
Все эти дни в больнице творилось неладное. Психи как-то необычайно оживлены и насторожены. Кружок литераторов, возглавляемый Коноплей перестал по ночам воровать пипетки в лаборантской, бритый индус из седьмой перестал повторять свое "О Великая любимая тотемный покровителя!". Причину суеты я понял только сегодня.
У нас новое поступление.
...Этого маленького смешного человечка с расстроенными глазами все заметили сразу. Нижняя губа у него ощутима отвисала так, что при ходьбе звонко шлепала по подбородку. Сначала над ним смеялась вся больница, потом только обитатели его палаты. Теперь над ним не смеялся никто. У Шлепы, как мы его тотчас окрестили, был еще один замечательный талант. Он неподражаемо капал на нервы. Вот как это обнаружилось. Ночью псих Жора, занимающий соседнюю койку с Шлепом, проснулся от надоедливого шума капающей воды, он поерзал, вспоминая закрыл ли Главный Вентиль Подводной Лодки Курск, вспомнил, что нет и дико заорал(этот бред появился у Жоры после прочтения статьи о Курске). На шум сбежались врачи, быстренько врубили свет и увидели сопящего Шлюпу. Так как он лежал на спине, то при выдыхании нижняя губа трепетала как флюгер, мокрой тряпкой катаясь по подбородку. Из-за этого создавался неподражаемы шум капающей воды. Через два дня, вернее две ночи, вся третья палата валяласьв ногах у администрации, заклиная перевести его куданить подальше. Сегодня его отправили к буйным. То есть к нам. Мы в диком страхе ждали ночи, боясь этого противоестественного капанья, этой скользкой губы и соловелых глаз. Потому и молчал Конопля, потому и скулил весь день под батареей Гав-Гав. Несколько "поэтов" спешно симулировали маниакальное обострение и со счастливым видом перевелись на первый этаж. Мы провожали их завистливыми взглядами. Шлепа уже не казался нам таким милы и безобидным толстяком, он только ходил и шлепал своей губой. Мы назвали его Кап-Кап, а потом еще добавлии - выгоняющий, но для краткости -Выгонятель. Выгонятель Кап-Кап.
На часах уже 21.00, Дагся уже сделала обход и скоро свет выключат. Мы сформировали бригаду и вооружились подушками. Гав-Гав притащил откуда-то обломок батареи. Мы встретились в уборной, стали в кружок и торжественно поклялись - если Выгонятель будет шлепать -ему не жить.
Сквозь тонкую, натянутую простыню я вижу, как Алка идет к рубильнику...

Потрясающе, Дагся открыто призналась, что казеин велела вколоть именно она. Видели бы вы эти свирепые глаза. Я теперь спать боюсь, ану как приснится в боевой раскраске?! Сошел с ума старший медбрат Борис. Требует называть его Бернардом и все время целует простыни - по его словам "Святые знамена испанской инквизиции". На мое замечание, что испанка это грипп, и вообще лечиться надо - бросил в меня свои зубы. Теперь я боюсь спать и днем. Зубы упали за кровать и доставть их никто не стал. Лежу и слушаю подозрительное щелканье. Психи из четвертой палаты организовали кружок критиков и устроили бар. В полдень пришел главврач, отобрал весь спирт и пригрозил вызвать Чернышевского. Конопля возмутился и его уволокли.
Боюсь спать вообще.

Сегодня я впервые открываю свой дневник. Внутри все ярится и прыгает от бешенства на медсестру Алку. Идиотка вкатила мне 15 милиграмм казеина! Редкостное удовольствие получать в задницу клей! После этого кошмара я попросил перевести меня в осьмнадцатую палату, но у шизофреников началось сезонное обострение, и переезд пришлось отложить.
Дико поразил меня маниакальный бред Ганимеда - мое соседа по койке. Лысый, потный толстяк уверял меня, что он "золотой голос Варшавы", города, который по его глубокому убеждению, был столицей Канады. Я спорить не стал, тем более, что как раз тогда-то мне и вкатили казеин.
В четырнадцатую завезли нового психа. Человек он крайне тихий и неприхотливый, хотя и очень любит маки. Больной Гав-Гав, считающий себя немецкой овчаркой, сразу же к нему потянулся. Сейчас они кажется обсуждают Гете.В целом, месяц начался удачно, и персонал ко мне по-прежнему благоволит. Правда, говорят, казеин мне велела выдать старшая медсестра Дарья, по кличке Дарся, но я не верю этим глупым россказням.
Начал читать Ницше.