В начале я старательно молчала, делая вид, что сосредоточенно слушаю Сплина. Мне было лень говорить. Приехали, сели…
- Ну рассказывай!
- Хм… Вот помню еще до Революции, году эдак в 15 поехала я в Париж по магазинам, а там, представляешь, распродажа шляпок! Блин, классные, но все с перьями, а ты знаешь – я терпеть не могу перья…
- Даш, ты что несешь? (удивленная улыбка прилагается)
- Ну ты же просила рассказывать, вот я и сочиняю. А то что рассказывать? Мы же каждый день разговариваем – ты все знаешь.
А дальше идет обычный разговор.
- Знаешь?
-Представляешь?
- Слышала?
- Я так думаю!
Нормально в общем.
С маленькой сноской. Разговор все равно срывается на те материи, которые мы давно не трогаем. Внутренний рост, самокопание, моя удивительная память, наше прошлое, совместное и нет. Мы все это 1000 раз обсудили и нечего больше добавить. Но сегодня возможно все, и мы, размахивая сигаретами, 1001-ый раз говорим. Серьезно и по душам, как не говорили давно.
Через 2 часа кофейня окончательно пустеет – через 10 минут они закрываются. После нас в пепельнице остаются 20 бычков (смешное слово. Всегда было интересно, почему остаток сигареты и молодой бык называются одинаково. Половина из них твои, в мерзком розовом блеске. Все это время играл какой то лаунж, а тут – внезапная тишина. Пора уходить.

Мы едем по полупустому городу. Ты обстоятельно рассуждаешь на тему прошлого и нашего настоящего. Я слушаю частью мозга Сплина, частью – тебя. Играет «Далеко домой». Одному господу богу, или кто там вместо него, известно, ЧТО для меня значит эта песня. Каждая фраза в этой песне и сама она в целом. Но сейчас я думаю не об этом. Я думаю, что домой действительно далеко и не скоро, потому что моя задница срослась с креслом, руки – с рулем, а правая нога – с педалью газа. Я как самолет, у которого не выпускаются шасси, летающий по кругу, сжигая бензин час, другой, третий, буду ездить и ездить. « До нирваны ровно полглотка-а-а-а-а….» (с)

И тут она говорит: « И все таки я думаю, что я счастлива. Но это бывает таааак редко!». Отвечаю:
А ты представь, что ты – оленевод на Крайнем Севере. У тебя есть унты, юрта ( без телефона и инета), 7-8 детей и олени. У тебя нет лета, почти нет солнца. Зато в придачу к оленям ДО ХЕРА снега! И ты каждый день их пасешь. Годами. Каждый день в -10 и -50 их пасешь. Потому что если ты не будешь этого делать ты умрешь. Просыпаешься изо дня в день, пасешь оленей, приходишь в юрту, выпиваешь мерзкой водки, выменянной на оленину. Ты даже не трахаешь свою жену, потому что вдруг родится 9-ый. Засыпаешь. А утром – олени и -50.
Представила? Так вот – ты не оленевод!
Счастлива? Вооот!

На какое то время замолкаешь. Играет саундтрек к «Криминальному чтиву». Потом к «Бешеным псам». Я уже не с тобой, а далеко в прошлом лете. На автомате доезжаю до твоего дома и мы хором решаем, что вечер был хорошо.
-давай, пока. Завтра позвоню.
-ага. И помни про оленей!

Я опять включаю Сплина и медленно еду, смакуя такие любимые слова альбома «Альтависта».
И знаешь, что я думаю? Все хорошо.
И это, хоть я очень часто хочу тебя убить – спасибо, что ты есть, моя дорогая! Спасибо!
Отдельное спасибо, что мы умеем так здорово синхронно бредить
И помни про оленей!