как крестьянин у Брейгеля, сжавшись под гнётом мешка,
мальчик в школу идёт в темноте по февральскому льду...
как бычок у Барто - упаду, вот сейчас упаду...
сколько лет он идёт... и в глазах его та же тоска...

А в четыре у них выключается свет
и в огромную комнату входит закат.
и хотя им как будто и дела-то нет,
но они замирают и тихо сидят.

он проходит по шкафу, ползёт по стене,
он взбирается вверх, по побелке скользя.
всё им дела-то нет. он зашёл бы ко мне,
но ко мне он не может. не выйдет. нельзя.

да, в четыре. в четыре у них тишина
вся их комната красится в медную ржу.
а в моей, к сожалению, нету окна.
я завидую им. потому ухожу.


*** в этом стихотворении раскрывается действительная причина моего ухода с работы.

Всё на свете не беда,
если только есть еда.
если можно взять в столовке
кашки порцию (перловки),
если есть в кармане стольник
на картошку, на рассольник,
на салат и на компот.
вот и всё, что нужно.
вот.

вы решаете устало:
сколько было, сколько стало,
где потратить, как скопить...
ничего важнее нету,
чем в столовке взять котлету.
ничего важнее нету,
чем возможность есть и пить.

я стяну у Фета фразу,
я приду к тебе с приветом
рассказать, что пахнет летом.
только я приду не сразу.

я сперва зайду на дачу
налегке,
я подснежники запрячу
в кулаке.

ходят в небе синем-синем
облака.
вдоль реки иду по глине,
а река

вся аперельским тихим светом
налита и невесома.
я приду к тебе с приветом
а тебя не будет дома.

а куда ушла? - не знаю.
а когда придёт? - не скоро.
я подснежник потеряю,
я заплачу у забора.

будет в небе разливаться
синий свет
мне не двадцать, мне пятнадцать
будет лет

Плачет карточный валет -
У валета попы нет.
Вместо попы,
Вместо попы
У него - другой валет!

Плачет карточная дама -
У неё другая драма.
Вместо ножек,
Вместо ножек
У неё - другая дама!

Плачет карточный король -
У него на сердце боль.
Вместо пяток,
Вместо пяток
У него - другой король!

***
-как пишется?
-не пишется. никак.
весь день шатаюсь, жёлтый, как синица,
под вечер поднимаюсь на чердак,
смотрю на на небо - может, пригодится.
на небе звёзды. ходят облака.
гуляют галки. тёплая погода.
и вот бы, знаешь... хоть бы там строка...
ну, хоть о том, как...
ни одной полгода.
включаю газ и спичку подношу
и ставлю чайник. и целую маму.
и бабушку целую. и прошу
потише сделать "смехопанораму".
хожу и жду, пока они уснут.
как только чайник закипает, с кружкой
усаживаюсь молча. и плывут
чаинки, и ныряют друг за дружкой.
глухая ночь. трамвайные звонки
давно затихли. тишина лилова.
и Боже мой, ни строчки!
ни строки!
ни слова не находится!
ни слова...

Одно шоссе становится другим,
Другое - третьим.
И вот летят автобусы по ним
И впору петь им.

Когда бы я читала и спала -
Ползли б, молчали.
Но раз пишу - обычные дела:
Вперёд! Помчали!

Моя строка меняет их маршрут.
Шоссе мелькают.
И я пишу: летают и поют -
Поют. Летают.

И за окошком, вроде, ничего -
столбы и птицы.
И ничего здесь нету моего,
В моей столице.

Но мне дана особенная власть:
Чтоб по метели
Зелёные автобусы, роясь,
К метро летели.

И только где-то звякает стекло
Так виновато,
Что в декабре темно и тяжело
лететь куда-то...

Луна - и лампа, и планета,
и круглый сыр, и жёлтый глаз.
Для всех. Для каждого из нас.
Не только для тебя - поэта.

Писать из головы на злобу дня
не очень-то выходит у меня.
вот раньше, в детстве, сядешь у стола
и как пойдёшь сторчить...
не бла-бла-бла,
а так, как в книжках,
как в газетах. так,
как правильно. В России кавардак?
война идёт? пожалуйста! и вот
за словом слово в строчку в свой черёд
и с лёгкостью такой, как будто мне
хоть что-нибудь известно о войне.
про всё и всех: про пальмы, про тайгу...
а нынче - нет.
а нынче - не могу
выдумывать, какой он - белый свет?

я раньше так могла, а нынче - нет.
и надо ли?
не видевшая - как же я могу
писать, как спотыкались на бегу...
и падали...
мне стыдно сочинять, а не писать.
и с умным видом палец поднимать,
как будто за плечами сотни стран,
как будто мне не двадцать - девяносто.

теперь за словом лезу не в карман,
не в эн-цик-ло-пе-ди-чес-кий туман,
а вот, в окошко.
оттого так просто.

пора признаться, так и быть.
я не умею говорить.
чем дольше я живу на свете,
тем чаще молкну, как дурак.
стою и мнусь, не зная, как
помочь...
утешить...
возразить...
и просто на звонок ответить.
но впрочем, с этим можно жить.
но как же мне молчать, мой друг,
про то простое, что вокруг?
про то, как снег...
про то, как лист...
как где-то виолончелист
играет...
как сказать о камне,
который принесла река мне?
будь он хоть крапчат, хоть лилов -
мне даже тут не хватит слов.

Вместо обеда иду по Москве.
Сквер на Садовом в кленовой листве.
В маленький книжный зашла по пути.
Раз уж зарплата - ну как не зайти?
Книжки по двадцать, по десять, по пять..
Гоголя.
Герцена.
Хармса бы взять...
Денег-то хватит, пакета вот нет!
Но продавщица находит пакет.
Гоголь в авоське,а Хармс в голове.
Вместо обеда иду по Москве.

В старом парке возле лавки
негде яблоку упасть.
-Пётр Андреич ест козявки!
-Ну и ужас!
-Вот так страсть!
С изумительным присвистом,
невзирая на возню,
он вещает журналистам,
в нос засунув пятерню:
- я козявки... ух, какая
подвернулась!.. ну так вот,
ем, тем самым привлекая
несознательный народ.
-Пётр Андреич, может, хватит?
Это вобщем-то, кошмар!
-Пётр Андреич, кто вам платит?
Кто заказывал пиар?
-Ковырять в носу - искусство?
-Не бурчит ли ваш живот?
-Пётр Андреич, это вкусно,
Или, вдруг,наоборот?
И не вы ль не так давно
Так же кушали .... ?
Пётр Андрейч вскричал:
-Довольно!
я, пора бы вам понять,
Ем козявки добровольно,
В личных целях,так сказать..
что упрёки? что мне споры,
если требует душа?
...и кивали репортёры,
диктофонами маша..

Лучше, чем в "Евросети",
вам удавки не найти.
Приходите в "Евросеть"
покачаться-повисеть.

Знаете шкапик?
Загадочный шкапик,
прямо как в садике: жёлтая дверка,
и на табличке - округлая вишня,
или банан, или целая тыква.
в шкапике было немало диковин
красная бусина, крапчатый камень,
лютик зелёный и даже ведёрко,
детское, синее, полное грома.

Вечером мартовским в мокром Посаде
стало мне тесно, и душно, и больно.
я убежала от мамы, и молча
долго гуляла по длинной аллее.
думалось мне: отчего так тревожно?
что же так больно и так одиноко?
ладаном пахло и в колокол били,
липы качались и галки кричали.

только наутро до нас дозвонились,
и сообщили: вчера, с воспаленьем,
вечером, в жаркой больничной кровати...

шкапик-то пуст. и качается дверка...

Я один брожу по свету,
и, похоже, навсегда.
У меня девицы нету
и не будет никогда.

Я несчастней всех на свете.
нет несчастней. не ищи.
у меня повсюду эти...
эти, как его.... прыщи.

И на лбу, и под глазами,
и на шее, и в ушах...
я сказал об этом маме,
но она послала на х...

я сказал об этом брату -
он заткнуться попросил.
я истратил всю зарплату
на какой-то клерасил...

клерасил мне не помог.
может быть, поможет бог?

я купил бутылку йаду
и ещё пятнадцать кряду.
молча выпил. сел на стул
и немедленно уснул.

Бог пришёл ко мне. я внемлю.
он сказал: "Ты ведал край.
ты покинешь эту землю
и придёшь в пресветлый рай..

но для начала - не взыщи -
иди и вылечи прыщи."

есть на свете такие слова -
их потом невозможно забыть.
после них невозможно любить.

после них правит бал голова.
голова полюбить не даёт.
голова говорит:
вот увидишь, я буду права,
вот увидишь, как в сердце окажется лёд,
ты прощайся
прощайся
прощайся давай,
это скорый конец,
это пропасти край,
и у края сухая трава.
это просто убъёт.

ну и что, что он песни поёт?

слышь, прощайся, покуда жива.

и не любится больше,
не хочется губ...
и потом понимаешь, что повод-то, в принципе, глуп.
и потом понимаешь, что вроде бы, вот, ерунда,

есть слова и обидней, и злей, и больней,
только эти
намного
намного
страшней.
их потом невозможно забыть никогда.

их потом невозможно забыть.
после них невозможно любить.

когда попугаи влетают в форточки,
то есть, в самом конце сентября,
купить билетик, пробить зазря
и в душном вагоне присесть на корточки.

уткнусь глазами в ваши колени я
наизнанку у самого носа стоящие
и чуть не заплачу от умиления:
люди... сограждане... настоящие...

вот, всё в том же блокноте нашла. Последняя строфа попахивает Маяковским, поэтому больше никому не покажу.

Мне опять не повезло.
я читала Буало.
А Мольера не читала -
он попался как назло.
у меня остался хвост.
май проходит. выход прост:
или сдать кому другому,
или вот он - Крымский мост....
под мостом течёт вода -
очень влажная среда
и не сдавши зарубежку
люди прыгают туда.
под зелёной глубиной
будет кто-нибудь со мной
может, Шиллера не знавший
может, просто так упавший...
я грызу свою губу.
я кляну свою судьбу.
я вобще литературу,
кстати, видела в гробу..

В Сергиевом Посаде каждый год проходит поэтический конкурс "Посадская Лира" В этом году он будет памяти Сосина. Там самое главное - это о Сергиевом Посаде. Вот что у меня написалось за год по этому поводу. Посмотрите посторонними глазами на всё вместе, пожалуйста. Всё это я по отдельности тут уже вешала, но как это всё вместе и под одной темой?...
Новое только вот это.

* * *
Прочь бумаги, газеты и стопки книг,
И лицом - на застеленную кровать...
"Лавра", "храм", "Конный двор", "Белый пруд", "родник" -
Это всё легче лёгкого рифмовать.

Я брожу по Посаду давным-давно,
Дольше - ночью. Но чаще - всё-таки, днём.
И я знаю насквозь этот город, но
я не знаю, как написать о нём.

Я не знаю, как сделать, чтоб жизнь вошла
в эти строки звонко-пустые,
где над каждым словом торчат купола
"православные" и "святые".

Надев на голову ведро,
прочла "Монахиню" Дидро.
Потом, икая от тоски,
стирала джинсы и носки.
Варила суп из овощей,
и о превратности вещей
на фортке думала с тоской...
потом разделочной доской -
о, вы поверить не смогли б -
отбила отбивной из рыб.
а после (ночь, четвёртый час)
с печалью думала о вас.
О том, что вы, мой друг, увы,
не покидаете москвы.
что вы живёте прошлым веком
и к страшной горести моей
не стали дельным человеком
от мысли о красе ногтей.
что вы не дарите цветов,
но чашку кофе и любоф.
Последнее, пожалуй, тру....
а в остальном я нагло вру.