Вы просите рассказать про вечер? Вечер прошёл в тёплой дружественной обстановке. И всё такое. Я прочитала всё, что хотела, меня выслушали, и народу было достаточно - полный зал, а в зале 60 мест, и ещё 20 стульев принесли из подвала. Продались немножко книжки, появилась охапка цветов - роз, хризантем и гвоздик, а маме подарили смешную оранжевую капусту на длинной ножке.
Мне было действительно хорошо.
Самое концептуальное было потом. Я с Юлей Макаровой ушла провожать московских однокурсниц на вокзал, а мама осталась подаренное собирать и вообще всё дормой нести. С ней остались две её подруги. Стали они разбирать подаренное, и вспомнили, что кто-то подарил 500 рублей. Мама моя эти великие накопления решила для надёжности упрятать почему-то в коробку от колготок. Они всё убрали, пошли домой и по дороге выбросилимусор и решили купить ещё винища. Стали искать в пакетах коробку от колготок. Нету. Тут одна тётенька вспомнила, что коробку от колготок выкинули вместе с мусором. Они вернулись. И три вполне прилично одетые тётеньки перекопали всю помойку (они ведь, к тому же, не помнили, в какой именно контейнер они выбросили мусор). Коробки так и не нашли. Но винища всё равно ещё купили. Пришли домой, стали пить винище. И я пришла. Мне рассказали про денюжку и копание в помойке. Я предложила им поискать в карманах,потому что это нереально - чтобы моя мама положила 500 рублёв в коробку от колготок. Меня оборжали и не поверили.
А надо сказать, что на мой вечер приезжали мама и папа мыря. и следовало бы их с моей мамой познакомить. Но до начала вечера я не успела, а потом они как-то быстро уехали. Тётеньки были возмущены тем,что маму не познакомили, оборжали меня во второй раз и сказали, что после такой бестактности родители мыря меня на порог не пустят, что вот я сейчас приеду в Москву, а дверь-то заперта. Тут я заплакала и стала собираться ехать уже. Мама встала меня проводить и нащупала в кармане несчастную эту пятисотку. Тётки ржали как невесть что.
Я взяла с собой семь роз и в Москву электричкой поехала. Юлька меня провожала до платформы. Я ей подарила одну розу и получилось чётное число. Нехорошо. Мы с Юлькой придумали, что я ещё одну подарю водтельнице трамвая на Северянине.
Еду я в Москву. По вагону идёт старенькая-старенькая маленькая-маленькая бабушка и пиво продаёт. Пиво-водичку. Я думаю, что пиво мне ни к чему, а вот водичку я у неё куплю, потому что уж очень, верно, ей тяжело. Спрашиваю водичку. Она отвечает, что водичка у неё в первом вагоне,потому что ей тяжело было с собой её нести, и если я хочу, то могу с ней вместе пройти туда. Иду. Розы за мной волокутся. в первом вагоне бабушка продаёт мне водичку, а я не ухожу и говорю ей, что давно хотела с ней познакомиться, потому что часто её вижу. Она смеётся, говорит, что её зовут Антониной, на Антонину Михайловну она не отзывается, потому что думает, что это не её, а вот на Тоньку отзовётся всегда. Рассказывает, что всё жизнь проработала сторожем в детском садике. А теперь вот работает тут, продаёт пиво.
-А почему продаёте? Навар-то невелик.
-Потому что интересно. На людей посмотреть.
После этого я молча раскрываю рот, потому что это совершенно свой человек.
Старушка между тем бормочет, не пойти ли ей ещё раз по вагонам, а то многие водичку просили, да за ней не пошли. И тогда я предлагаю ей помочь. Ну, я понесу её тяжёлую сумку с водичкой-пивом, а она будет только продавать. Она смеётся, соглашается, и мы идём. Розы за нами тащатся.
Бабушка продала пива и водички где-то рублей на сто. Водичку она продаёт ровно в 2 раза дороже (стоит 10, унеё за 20), пиво дороже рублей на 5. Сумка всё-таки опустела, только сок остался.
На Лосиноостровской я вышла и доехала до Северянина. А водитель трамвая, на котором я ехала, оказался дяденькой. Неприлично,вроде,дарить розу. Пришёл мырь, мы вместе подождали следующего трамвая и подарили-таи вагоновожатой розу. она улыбнулась и положила её перед лобовым стеклом, на приборную доску. мы пошли пешком вдоль путей, и когда она догнала нас, помахали. Она помахала в ответ.
А нынче мне 20 лет стукнуло.
