…Мамонты шли на север.

– Папа, а зачем мы идем на север? – спросил молодой Мамонтовый.

– Ты еще мал, – сказал папа, – такова наша мамонтова доля.

– Папа, но там холодно и дерьмово.

– Путь, сынок не выбирают. Он, как пол, как национальность, как цвет шкуры, дан нам свыше.

Когда-то Великий Мамонт Вова пинками погнал мамонтов на север, и мы тысячу лет идем туда.

– Но, папа, Мамонт Вова тысячу лет, как сдох! А на юге теплое море, сочные травы, ласковое солнышко, тепло и хорошо! Может, ну его нах, Мамонта Вову и Тысячелетний Путь?

Папа Мамонт треснул хоботом по башке мамонтенка так, что искры у того посыпались из глаз.

– Мы не можем предать память предков. Они перлись на север, и мы будем переться. Это исконно наше мамонтовское – переться на север. Никто больше не прется, а мы – премся! А на юге живут только носороги и мы, мамонты, им не уподобимся никогда! У них шкура темнее, и шерсти меньше. И у них один самец может четырех самок иметь. А мы только одну. Или вообще только друг друга.

– Папа, а разве это плохо – иметь четырех самок? – Может, оно и неплохо, но нам нельзя. Мы должны о пути на север думать. И такой путь, как мы, ни кто не прошел. А значит, мы – самые великие! И вообще, мы, мамонты, больше всех их места занимаем. А раз у нас самые большие жопы, значит, мы самые умные! И путь наш на север САМЫЙ ПРАВИЛЬНЫЙ!

Но мамонтенок углядел какой-то изъян в папашиной логике.

И смылся под шумок с двумя юными самочками-мамонтишками на юг.

Поселился на берегу теплого моря.

С носорогами мирно соседствовал и даже приятельствовал.

Правда у потомков его шерсть поредела, и клыки укоротились. И стали они называть себя на мамонты, а слоны. Что с их языка переводилось как «Отказавшиеся тупо и скотски шагать на север».

А мамонты передохли во льдах… (С)