"Сегодня приходил наш секретарь с тем, чтобы я шел в прокуратуру, что уже более трех недель как я не хожу на должность. Я для шутки пошел в прокуратуру. Начальник отделения думал, что я ему поклонюсь и стану извиняться, но я посмотрел на него равнодушно, не слишком гневно и не слишком благосклонно, и сел на свое место, как будто никого не замечая. Я глядел на всю канцелярскую сволочь и думал: «Что, если бы вы знали, кто между вами сидит... Господи боже! какую бы вы евроралашь подняли, да и сам начальник отделения начал бы мне так же кланяться в пояс, как он теперь кланяется перед госпрокурором». Передо мною положили какие-то бумаги, чтобы я сделал из них экстракт. Но я и пальцем не притронулся. Через несколько минут все засуетилось. Сказали, что  госпрокурор идет. Многие чиновники побежали наперерыв, чтобы показать себя перед ним. Но я ни с места. Когда он проходил чрез наше отделение, все застегнули на пуговицы свои кители; но я совершенно ничего! Что за госпрокурор! чтобы я встал перед ним — никогда! Какой он госпрокурор? Он пробка, а не госпрокурор. Пробка обыкновенная, простая пробка, больше ничего. Вот которою закупоривают бутылки. Мне больше всего было забавно, когда подсунули мне бумагу, чтобы я подписал. Они думали, что я напишу на самом кончике листа: помощник прокурора  такой-то. Как бы не так! а я на самом главном месте, где подписывается гос.прокурор, небрежно черкнул: «Ромулус Августус, президент Евросоюза». Нужно было видеть, какое благоговейное молчание воцарилось; но я кивнул только рукою, сказав: «Не нужно никаких знаков подданничества!» — и вышел. Оттуда я пошел прямо в квартиру госпрокурора. Его не было дома. Охраник хотел меня не впустить, но я ему такое сказал, что он и руки опустил. Я прямо пробрался в уборную. Она сидела перед зеркалом, вскочила и отступила от меня. Я, однако же, не сказал ей, что я президент Евросоюза. Я сказал только, что счастие ее ожидает такое, какого она и вообразить себе не может, и что, несмотря на козни неприятелей, мы будем вместе. Я больше ничего не хотел говорить и вышел.

О, это коварное существо — женщина! Я теперь только постигнул, что такое женщина. До сих пор никто еще не узнал, в кого она влюблена: я первый открыл это. Женщина влюблена в покемона. Да, не шутя. Физики пишут глупости, что она то и то, — она любит только одного покемона. Вон видите, на светском рауте в клубе Decolte она смотрит на старого толстого дельца. Вы думаете, что она глядит на этого толстяка в костюме Hugo Boss? Совсем нет, она глядит на покемона, что у него стоит за спиною. Вон он спрятался к нему в костюм. Вон он кивает оттуда к ней пальцем! И она выйдет за него. Выйдет. А вот эти все, чиновные отцы их, вот эти все, что юлят во все стороны и лезут в правительство и говорят, что они патриоты и то и се: аренды, аренды хотят эти патриоты! Мать, отца, бога продадут за деньги, честолюбцы, христопродавцы! Все это честолюбие, и честолюбие оттого, что под язычком находится маленький пузырек и в нем небольшой червячок величиною с булавочную головку, и это все делает какой-то педикюратор, который живет на Дерибасовской. Я не помню, как его зовут; но достоверно известно, что он, вместе с одною экстрасеншей, хочет по всему свету распространить исламЪ и оттого уже, говорят, в Германии большая часть народа признает веру пророка."