Мечты, сбываются

Валерий Столыпин

Родилась, Люся, в семье, третьей. Были уже сестра, Татьяна, брат, Иван. Отец, круглые сутки баранку крутил на лесовозе, по накатным бревенчатым лежневкам вывозил из тайги многометровые бревна. Мать, за всех остальных: жена, хозяйка, телятница на ферме, опять же нянька и кормилица. Начинает свой день с уборки стойл, где содержатся три коровы, телята, овцы и свиньи. Потом, кормежка животины. Дальше, коров подоить, дров наносить, затопить печь, завтрак сготовить. Еще детишек разбудить, покормить всю команду, младшей, Люське, походя, титьку, в рот сунуть, воды с реки наносить, ведер тридцать - сорок…
Это, только утро начинается. К семи на работу. Люська, в кульке, за плечами. Там, на лошади, корма привезти, раздать, прибрать навоз. На той же кляче, отвезти, убранное, в отвал, напоить телят, привязать, кто сорвался. Дальше, домой, обед готовить, стирать, мыть, гладить. После, огород, сенокос, опять за скотиной ходить. Потом, маленькую переодеть, снова, титьку, в рот. После, опять на работу, вечерняя кормежка скотины. Затем, вечерняя дойка, снова воды наносить, ужин сготовить, накормить всех, спать уложить. Когда заснут, как следует - мужа ублажить. Ну, а после, покормив последний раз грудничка, можно и поспать. Часика три. Да, она уже привыкла. Так и живет. Так и крутится.
Людмила, родилась, сразу характерная. Не успев первый вздох сделать, показала, на что она способна. Чуть что не по ней - криком изведет. Отец, не смотря на крутой норов и темперамент, прикипел к ней разом. Просто, души не чает. Все для нее. Когда старшие родились, он только начинал работать. Все в охотку было, потому, пропадал на работе день и ночь, старался денег добыть. Жилы рвал, старался. Для семьи и жены любимой.
Не шиковали, но хватало на все. Когда, Люська родилась, он уже заматерел, пообвык, начал налево похаживать, к женщинам помоложе, поскольку от частых родов и труда непосильного у жены краса увяла, да и чувства притупились от монотонности происходящего, разнообразия захотел . Конечно, ежедневную свою норму супружеских обязанностей он безоговорочно выполнял, но как привычное, ответственное мероприятие, не усердствуя особо. Отметится в постели и в поселок, девок, сговорчивее и моложе, щупать. На работу, тоже аппетит потерял. Зарабатывать стал посредственно, как все. Чего зря надрываться, здоровье гробить. Им сколько не принеси, все мало, а жизнь тем временем стороной проходит, не вернешь. Нужно успеть, пока силушка есть, и желание не пропало. А бабы, для того и нужны, чтобы мужика ублажать. Пока сами в соку.
Мать, про то знала, но молчала. Одной, детишек не поднять. Только заканчивала кормить одного, в утробе уже другой шевелится. Когда Людмила в школу пошла, детей уже шестеро стало. Соответственно, забот у мамки прибавилось. Часть обязанностей переходили к старшим, потом, по порядку, всем остальным. Без дела сидеть никому не давали. Кроме, Люси. Ее, отец, от трудов тяжких, как мог, оберегал. Зато она его, не больно привечала. Обижалась, за мать, которая к сорока пяти годам стала древней старухой.
Людмила, на правах любимицы, обязанностями не очень обременялась. Работала, но в меру. Больше, перед зеркалом крутилась, пластинки слушала, да пряталась, чтобы побыть в одиночестве, помечтать. Было у нее заветное место в углу сеновала, где она гнездо себе свила. Там, в полной темноте сидела часами, пока не позовут, мечтала, какая будет красивая, да богатая. В деревне ни за что жить не останется. Танцевать любила – просто, страсть. Даже, без музыки. Как остается одна, сразу в пляс. Напрыгается, так, что разве не падает. Конечно, и ей приходилось сено убирать, дрова колоть, воду носить, навоз выгребать, но в меру, не как прочим.
Как же она это все ненавидела. Мечтала, поскорее из родительского дома упорхнуть. А как регулы начались, открыла еще одно удовольствие. Пуще танцев, полюбила ублажать нежное тело ласками. Тогда, потайное место очень пригодилось. Про него все знали, но виду не подавали, старались не беспокоить отцову любимицу. К пятнадцати годам, Люся так натренировала свою чувствительность, что могла доводить дело до конца, причем часто и быстро. Иногда забывалась, начинала играться при посторонних, хотя старалась не выдавать своего пристрастия. Ей уже было мало полученного опыта. Хотелось настоящего, как у взрослых. Только рожать, как мамка, она не станет.
Училась без энтузиазма, однако, легко. Времени, оставалось достаточно на все любимые занятия да на книжки про любовь. Старшая сестра, замуж вышла. Иногда, удавалось подглядеть любовные игры молодоженов, которые разжигали любопытство, разогретую собственными опытами, женственность. Начались, расспросы. Кое-какие сведения, просочились в незрелую детскую голову и девица начала пробовать кокетничать. Мальчишки, крутились вокруг нее, раздираемые романтическими страстями. Люся, благосклонно принимала знаки внимания, училась целоваться, но ровесники не давали удовлетворения и разрядки.
Мечтала, попробовать все. Что именно, не знала, но хотела. И грезила о том, бессонными ночами. Видно, слишком заметно девочка повзрослела, на улице стали приставать взрослые парни с вульгарными предложениями. Смелости ей было не занимать, отбивалась. Не так представляла она себе романтические отношения.
Однажды, когда Людмила помогала мамке на ферме, а той пришлось ехать на склад за комбикормами, зашел конюх, Тимофей, спросить про лошадь, на которой мамка работает. Вроде, у той с ногой что случилось. Хотел, сам посмотреть, может, помочь сумеет. Узнав, что матери нет, завел разговор. Парень был, хоть и не совсем в себе, замедленное психическое развитие или слегка слабоумный, довольно хорош собой. Речью, владел отменно, все свободное время уделял чтению. Распушил он перья перед молоденькой курочкой. Поет и танцует, стихи декламирует. Лесть так и льется, плавным потоком. Уж, она красавица, умница, спелая, сладкая, да румяная.
Курочка, слушает петушка и тает, как апрельский лед. Понимает, что у того с башкой беда, но очень нравится девочке откровенная чувственная лесть, тем более от взрослого парня. Заслушалась, того соловья и не заметила, как уселась с ним на сеновал плечо в плечо. Тимоха, ей анекдоты рассказывает, шутками и прибаутками развлекает. Незаметно, руку на плечо положил, прижал жаркое тельце, задрожал. Начал лицо и шею поцелуями покрывать, по головке гладить. Девчонка пригрелась, чуть не кудахчет. Ну, нравятся, новые, незнакомые ощущения и все тут.
Пуще того, узнать хочется, что дальше будет. Больно уж девчата, кто якобы попробовал, от удовольствия мурлыкали. Сказывали блаженство сказочное, счастье невыносимое и вообще... любовь это... Короче, любовь. Ох, как хочется, Люсеньке, той красивой любви, от которой все цветет и радостью наполняется. Пускай уж и ее наполнят, до самого что ни на есть края. Тимофей, между тем, уже и в губы целует, да так приятно, паразит, где только выучился. Правда, здорово. Чего уж там, была, не была…
Ухажер, видит, молодица поспела, млеет от ласк, сопротивления никакого. Решил, продолжить путешествие по потайным и секретным закоулкам. Под кофту залез, сосочки погладил. Уголек, внизу живота, зашевелился у девчонки, даже жжет, а хочется больше. Раздразнил, девченку нгесовершеннолетнюю, дубина стоеросовая не на шутку. Та, стонать от неожиданных, слишком чувствительных ощущений, начала. Тимоха, в штаны полез, снимать давай, языком щекочет, руками ненасытными гладит, ластится, о любви, талдычит. Дурак, он и есть, дурак. Что с него возьмешь?
Какая там любовь - ему двадцать пять, ей четырнадцать. Охота, недоумку, красну ягодку, сорвать. Не умом, нутром чует нестерпимое вожделение. А той, настолько хорошо и сладко, столбняк напал, даже пошевелиться не в силах. Не хочет мешать парню, готовому показать ей ту волшебную сказку, о которой столько разговоров.
Понял, парень, медлить нельзя, нужно рвать, пока ягодка, спелая, податливая. Рядом никого, а то как бы по шее не получить, если застукают. Думать, некогда, действовать, нужно, не медля. Кровь закипела, скоро до краев переполнит, как бы, не лопнуло чего. Голова, совсем соображать перестала. Сбросил портки, одним махом залетел в желанное пространство, затрясся в экстазе, глаза бесстыжие закатил.
Люська, дернулась было от боли, но парень не в силах уже остановиться - прижал девчонку покрепче, скачет, словно боится не успеть. Хотела, было, Людочка, вырваться, но перетерпела. Лежит, молчит. Тимоху, затрясло, словно помирать собрался. Кажется, вот-вот богу душу отдаст. Дернулся из последних сил и упал на тщедушное детское тельце. Девчонка лежит, ждет волшебного наслаждения, а его все нет.
Тимофей, уже в себя приходит. Отвалился, штаны скоренько надевает, за голову хватается. Дурак, а понимает, что натворил. Боится, в тюрьму попасть, да и не выжить ему там. Девчонке, штаны сует, одевать заставляет. Быстрее, пока мать не пришла. Извиняться начал, умолять, просить, требовать. Себя, говорит, порешу. Люся, оделась и махнула рукой.
— Иди, ирод окаянный, отсюда. Чего с тебя, глупого, взять.
Так и не дождалась никакого чуда. Ничего, интересного. Только, больно немного, удовольствия никакого. Целоваться и то приятнее. Даже, напряжение не сбросила. Теперь, придется самой заканчивать.
После, с одноклассником пробовала. Тот, вовсе оплошал. Больше она о таком наслаждении думать не хотела - обманули. Ерунда, все это. Там, восьмой класс закончила. Поехала в областной центр, на продавца учиться. Ей, все равно куда, лишь бы из дома свалить подальше. Батька, к тому времени, совсем сдурел. Скрывать, свои романтические похождения, перестал. Ругаются родители, почти каждый день. Несколько раз, мамка с синяками под глазом ходила. Не хочется этого всего видеть. Выгнала бы она его, что ли. На кой ляд, такой мужик в доме нужен?
В училище, поселили, как иногороднюю, в общежитие, зачислили на курс, выдали форму, поставили на довольствие. Это, на словах. На деле, намного хуже. Общежитие, холодное, старое, ветхое. Мебель, доживает последние дни, если выдержит. По комнатам, стадами ходят раскормленные крысы. Везде, клопы и тараканы, от которых уже на второй день зачесалось все тело. В умывальниках, холодная вода, душа совсем нет. Сортир, вместо туалета. В столовке, кормят объедками, да и те отнимают старшие, кто посильней. Все хорошие вещи и деньги, отобрали в первый же день, еще оплеух навесили. Уже через неделю, хотелось не просто есть, а натурально, жрать. Через месяц она мечтала о доме и опухла от голода. Разве, до учебы, когда урчит в животе, только о еде думаешь. Даже, к родителям съездить за продуктами не на что, да и привозить их нет смысла - отнимут.
Девчонки, кто шустрее, нашли подработку по ночам и вечерам. Искала способ заработать на прокорм и Люся. С трудом, оформилась мыть по вечерам офис, где драила полы и туалеты, вытирала столы и стены, прибиралась в кухне. Трудилась, на совесть, целую неделю. Не велик заработок, всего сорок рублей в месяц, и то хлеб. Однажды, задержалась подольше. Служащие уже ушли, она все моет. Сзади, неожиданно, схватили за шею, нагнули к столу, начали стаскивать штаны. Людмила, пыталась вырваться, за что получила сбоку по ребрам, и затихла под напором тяжелого мужского тела. Произошло все очень быстро. Было больно, противно и до жути страшно.
Бугай, сторож, моментально сбросил дурное семя, повернул ее лицом к себе, показал огромный кулак и произнес только одно слово, — убью. Люська, не решилась проверять, так ли это. Больше на эту работу не пришла. Нашла другую, а когда получила зарплату, почти всю, отняли, как только дошла до общаги. Остались только пять рублей под подкладкой ботинка, это, совсем на крайний случай. Девочка, готова была съесть что угодно. Подружка посоветовала одно кафе, где хлеб дают бесплатно. Надо, только сесть и заказать стакан чая. Людмила, попробовала, через несколько раз ее раскусили и выгнали, пригрозив прибить, если увидят еще.
Тут, появился добрый волшебник, в парадной одежде матроса торгового флота. Высокий, симпатичный весельчак, косая сажень в плечах. Мелодичный баритон, располагает к доверию, а общительность и тонкий юмор не дают заскучать. Михаил, ворвался в ее жизнь как скорый поезд, который летит, не замечая большинства станций и полустанков, сразив ее восторженную восприимчивость. Потребность в любви, дождалась своего звездного часа и трепетала от предвкушения счастья.
Они, долго бродили по вечерним улицам, держась за руки, потом парень пригласил в кафе, где накормил до отвала. После, опять гуляли. Матросик, читал ей стихи Эдуарда Асадова, в которого тогда были влюблены все девчонки ее возраста. Это было так романтично. К девяти, когда выгоняют всех посетителей из общежития, и закрывают на замок все двери, парень проводил Варвару, даже поцеловал на прощание. Она, была без ума от свалившегося счастья. Договорились, встретиться завтра.
Весь следующий день, девочка мечтала о свидании. В воображении рисовала картины близкого будущего: кругосветные путешествия, заграничные наряды, французскую косметику, украшения и много-много любви. Она представляла себя, то на балу, то хозяйкой, в большом красивом доме, видела с влюбленным красавцем в театральной ложе и у модной портнихи. На большее ее воображения не хватало, именно так описывали красивую, обеспеченную жизнь, в любовных романах, а отсутствие собственного опыта не позволило грезить иначе.
Весь день, голова ее кружилась от предвкушения будущего свидания. Наконец, он пришел. Галантно, пригласил Варю на танцы в клуб моряка, подождал, пока она соберется. Парочка шла, прогулочным шагом, кавалер читал стихи, сыпал шутками. Было очень весело. Они, опять поели в кафе и не спеша дошли до клуба.
Время, летело весело и бесшабашно. То и дело они отдыхали за столиком, после нескольких туров вальса. Матросик, танцевал легко и красиво, ловко прижимал партнершу в танце, шептал на ушко нежности. Они, ели мороженое в больших металлических вазонах, уложенное очень красиво, разноцветными шариками, политое вареньем и обсыпанное шоколадной крошкой. Запивали, коктейлями через соломинку. Напитки, были немного горькие, но все равно необычайно приятные. Наверно, это и есть вкус настоящей жизни.
Живая музыка, сменялась пластинками, медленные танцы, энергичными. Время, струилось, сливаясь в восприятии в один миг. Голова, кружилась. Наверно, перетанцевала немного. Вот сейчас, отдохнет немного и все пройдет. Но кружение усилилось, и Люська, поняла, что здорово пьяна. Коктейли, были вкусными, как компот. Девочка, не могла и подумать, что они алкогольные. Было поздно. Возвращаться в общежитие, она опоздала – теперь, не пустят. Матросик, с улыбкой, сказал, что это мелочи жизни, у него дядька рядом живет. У того и переночуют.
Парочка, долго петляла по незнакомым закоулкам, потом зашли в двухэтажный покосившийся бревенчатый дом, почерневший от старости. В подъезде, невыносимо пахло кошачьей мочой, тухлыми щами и еще чем-то тошнотворным. Матросик, постучал. Ему, открыли. Внутри, никого не было видно. Парень, уверенно отворил боковую дверь в конце длиннющего коридора, заставленного ветхим барахлом, включил свет. Обшарпанные стены с отваливающейся штукатуркой, все углы завалены бутылками и мусором. Сама комнатка размером с малюсенькую баню у мамки дома. На полу, голая раскладушка и почерневшая от многолетней грязи подушка в ее изголовье. Люсю, передернуло от предчувствия. Она попятилась, было, назад. Матросик, улыбнулся и начал ее раздевать. Догола, приговаривая, что за все в жизни нужно платить. Девочка, пыталась протестовать, тогда дружок хлопнул ее больно по щеке и бросил на раскладушку.
Было противно и страшно. С тех пор, как она уехала из родительского дома, это начало становиться традицией. Бравый ухажер, без устали трудился всю ночь. Видно, плавал долго. Утомился, только к утру. Люська, в изнеможении, заснула. На самом деле, даже не спала, скорее отключилась. Очнулась, от того, что ее грубо трясли. Матросика и след простыл. Зато, был пьяный костлявый старик с когтистыми узловатыми руками, белым бельмом на глазу и носом, похожим на огромную картофелину, весь в красных бородавках. Страшный дед, неприятным скрипучим голосом, идущим будто изнутри, с натугой в голосе сказал, что время вышло и пора выметываться.
Потом, изрядно перепугавшись, но начиная подмечать детали, она заметила, что старик произносит слова только тогда, когда зажимает отверстие на своем горле. Еще выяснилось, что она должна за ночлег пять рублей. Людочка, онемела от унижения. Старик, был омерзителен и вызывал ощущение безотчетного страха. Девочка, оделась, вынула из стельки ботинка пять рублей, бросила на раскладушку и выбежала на улицу.
На занятия она не успевает, проспала, значит, теперь лишат стипендии. На что жить, совсем не понятно. Однако злоключения на этом не закончились. По дороге ее остановил и посадил без всякого объяснения в машину наряд милиции. Они грубо затолкали девушку в задний отсек и тронулись с места. Каково же было удивление Людмилы, когда в одном из патрульных узнала Лешку Панина, соседа по деревне и друга старшего брата. Тот не захотел после армии возвращаться домой, поступил в школу милиции, теперь служит в городе. Живет в общежитии. Всю смену, Люся, каталась в машине с нарядом. Наговорились, всласть. Лешка несколько раз покупал еду, не скупясь, тратил деньги. Расспросил обо всем. Обещал, помочь землячке.
Вечером, после смены, поехал вместе с ней в общежитие, поговорил с самыми агрессивными девчонками, предупредив о последствиях, дал денег на жизнь и обещал постоянно навещать. С этого дня ее жизнь резко изменилась, можно сказать, благодаря Лешке, Людмила, обрела, наконец, самостоятельность и определенную долю уверенности. Деньги Лешка подбрасывал постоянно, хотя не имел на нее никаких видов. Опекал, как землячку. Они часто отдыхали вместе, гуляли, тратили деньги и никогда не проявляли друг к другу иных чувств, кроме абсолютно дружеских.
Жизнь начала обретать некую стабильность. Даже учиться стало интересней. В ее жизни появились кавалеры, правда, все больше одноразовые. Боялась Люся серьезных отношений, семью заводить не хотелось. Жить, как мамка, удовольствия мало. Нужно, попробовать все самое интересное, а для этого, нужна свобода. От всего, включая отношения с мужчинами. Кокетничать и крутить любовь, оказалось до чертиков интересно и совсем не сложно. Людмила, быстро усвоила азы соблазнения, в то же время, держа поклонников на расстоянии, не позволяя ничего, что не входило в ее планы. Секс ей понравился, только правила теперь устанавливала она, ловко направляя партнера в желаемом направлении. И ничего лишнего. Сделал свое дело в пределах дозволенного подружкой, поухаживал, пока Люське, приятно, и отваливай. Если что, Лешка Панин разберется.
Работать, теперь Людмиле ни к чему. Парни в очередь стоят, предлагая ей подарки и деньги. В общежитии Лешка пробил ей двухместную комнату, где живет она с закадычной подружкой, ведущей схожий образ жизни. Матросика, Мишку, Лешка отыскал. Дорого, обошлось ему, Люськино, унижение. Мало того, что избит был нещадно, извинялся, в ногах у Людмилы ползая, пришлось, с ней деньгами расплачиваться. С каждого рейса везет ей подарки и деньги. Поделом. Будет знать, как обманывать. Ведь она тогда по-настоящему в него втрескалась, поверила в его романтические чувства. Научил. Теперь, она калач тертый. Знает, что к чему. На мякине, Люську, не проведешь. Сама, кого хочешь, вокруг пальца обведет. Научилась, парнями крутить. Если нужно, заставит, землю, целовать, по которой ножки ее ступают в самых красивых туфельках. Шмотками, ее теперь Мишка обеспечивает. Еще и радуется, что в тюрьму не посадила, за развращение малолетней девочки. Ей, тогда, шестнадцати еще не было. Лешка, все по уму сделал. Протокол составил, справку достал об изнасиловании, заставил Мишку объяснение, признание подписать. Куда тому было деваться? Все, как нужно, сделал.
Интересная и обеспеченная жизнь закончилась неожиданно, подошел к завершению курс обучения в училище. По закону, положено теперь отрабатывать, средства, потраченные государством на обучение. Как же не хотелось, Люське, покидать обжитое пространство, налаженный быт, отношения, связи. Деваться некуда, придется менять обстановку и приглянувшийся образ жизни. Хочется верить, временно, очень не долго.
Работать распределили в жуткую глухомань. Сельский магазин, в сорока километрах от убогого районного центра. Наверняка, там и людей-то, толком нет. Молодежи, точно. Вот, где, засада. Зарплата, девяносто рублей, жить придется, прямо в магазине. Про кавалеров, модные шмотки и рестораны, забыть придется. Похоже, надолго.
Гульнули, с Лешкой, последний раз. Чуть не неделю, в ресторане зависали. Люська, отрывалась, на всю катушку, словно прощалась, навсегда, с разудалой жизнью. Каждый вечер, нового ухажера приводила. На вокзал поехала прямо из ресторана.
В райцентре, куда она приехала чуть свет, билет с сидячим местом, приобрести не удалось. Ехать, по ухабам, больше часа, стоя. Точнее, прыгая. Нужно, умудриться, на ногах удержаться. Автобус, шатало и трясло, всю дорогу. Несколько раз, Люська, падала, как назло, на одного и того же парня, который никак проснуться не мог. Взглянет на нее в полудреме и отрубается, паразит. Нет, чтобы место девушке уступить, спит, гаденыш. Один раз, Людмила, если честно, вполне расчетливо, свалилась ему между ног, стараясь попасть куда больнее. Удалось. Проснулся. Только, место не уступил, посадил на колени. Тоже, не плохо. Сидеть, не прыгать. Можно, подремать.
Случилось так, что парень, сошел на той же остановке, что и Люська. Такой шанс, терять глупо. Нужно же, как-то, на новом месте устраиваться. Она, изобразила из себя недотрогу, благо выглядит юной куколкой, постреляла глазками, ловко представила крайнее смущение, замешательство и застенчивость. Все шло, как по маслу. Парень, довольно симпатичный, если честно, наживку, заглотил, разом. Стоит, млеет, слова вымолвить не может. Это, хорошо. Одет, неплохо. Сразу видно, не простой работяга. Деньгами, навряд ли, располагает, определенно, не местный, но ухаживать будет. И стараться, вовсю, если подружки нет. А откуда, в такой глухомани, им взяться? Люська и станет его подружкой. Куда он денется, с подводной лодки. Если, есть, девица, тоже не страшно. Люська, своего добиваться умеет.
Постояли, поговорили, стало ясно, никого у него нет. Теперь будет. Именно то, что нужно. Так и вышло. Втрескался, по уши. Несет, Люське, и сырым и печеным. Подкармливает. Романтик, оказался. Только, дотронуться боится. Мальчишка, нецелованный. Даже, интересно. С таким, поиграть, удовольствие.
Одного, в расчет взять не могла, что сама влюбится. Такого, с ней еще не бывало. Это же надо, никакого секса, даже поцелуи, по выдаче. Причем, робкие, детские, а Люську, затрясло. Всерьез. Сердце из груди выскакивает, бредни романтические в голову лезут, ночами сниться начал. Может, так все и начинается, когда всерьез и надолго?
Глубоко влезать в отношения, не очень хочется. Так, можно и до семейной трясины, докатиться, рожать начать. Не заметишь, как превратишься в развалину, как мамка. Глупости это все. Заканчивать нужно. Покрутила немножко, наигралась. Пора, другого кавалера, искать. Чего с него взять? Зарплата сто тридцать рублей и никакой перспективы. Он еще два года отрабатывать свой диплом должен. Люське, столько не вытерпеть, в этой глухомани.
Нужно, искать способ, как свалить, поскорее. Желательно, в областной центр. Там, Лешка Панин, поможет жизнь наладить. Мишка, все еще на крючке. Пусть отрабатывает. Какая, к черту, любовь? Из нее каши не сваришь. Страсти, вожделение, обожание – глупости. Для детей из детского сада. Жизнь, сложнее. Или ты, или тебя. Меня, уже было. Нахлебалась, вдоволь. До сих пор, вздрагиваю, когда сзади подходят. Моя очередь, охотиться. Ладно, пусть пока прыгает, страдания влюбленного изображает. Ромео, хренов!
Прагматический ум и опыт выживания, не смогли предотвратить того, что случилось. Жить без секса, для Люськи, немыслимо. Пришлось, обучать, мальчишку, науке постельной любви. Смышленый, парнишка, быстро освоился. Слишком, сладкий, оказался. Чем взял-то, непонятно, только ждет, Людмила, Витьку, словно без него жизнь не мила. Раньше, бывало, разрешала, мужикам. Диктовала, условия, теперь, словно выпрашивает. Ну, пожалуйста, ну, еще чуточку! Бред какой-то. Может, заболела, чем? Откуда, вся эта, нежность. Короче, потеряла, Люська, осторожность, залетела. Витька, обрадовался, а ей каково… Не для того, мамка, ягодку растила. Это, что получается, с чем боролась, на то и напоролась? Рожать, что ли, придется? Ну, нет. Начать, этот процесс, в восемнадцать – преступление, перед собой, любимой. Тогда, прощай все мечты. Придется, за этим Витькой, всю жизнь, хвостиком, мотаться. Кто знает, чего от него ожидать, можно. Одно, ясно, беременность – жирный крест на будущем. Ну, уж, нет! Избавляться нужно, пока не поздно, от плода. Аборт, с этим, теперь, не сложно. А Витька, тогда, как? Он, уже, пеленки и распашонки покупать, начал. И уехать, потихоньку, никак невозможно. Это же надо, такой глупой, быть.
Металась, Люська, маялась, раздваиваясь и расстраиваясь, короче, упустила момент, когда можно было вопрос решить в свою пользу. Время, незаметно пролетело. Живот, на нос полез. Пришлось, замуж выходить. А там, жизнь закрутилась, понесла. Витька оказался шустрым. Сначала, в район перебрались, затем в область, а недавно, в Столицу. Все бы ничего, да надоел, за три года, хуже горькой редьки. Сладкое, тоже приедается. Захотелось, Люське, острых ощущений, хотя бы новых. Стабильная, однообразная жизнь, не для нее. Бросила, дочку, на бабушек и дедушек, пошла работать. А как, иначе, семейной женщине, свободу получить? И закрутилась, карусель удовольствий. Благо, Витька, лопух, не ревнивый совсем. Мужики, вокруг Люськи, вьются, не потеряла еще квалификацию. Одно, плохо, приходится для мужа любовь, изображать. Вожделение, томление, стоны, ожидания и далее, по списку. Зато, почти как мечтала, получается. Весело, разнообразно и почти никаких обязательств. В этом плане, семья, даже удобно. Вроде, как гарантия качества.



© Copyright: Валерий Столыпин, 2018
Свидетельство о публикации №218051300524
http://www.proza.ru/2018/05/13/524