Вчера мой Кот явился среди (сера и дождлива промозгла мерзка) дня в состоянии, на которое я не мог не отвлечься (с тем большей досадой, что ни его состояние, ни отчет, от которого я отвлекся, мне не были приятны).

Он не хотел говорить, смотрел в пол, физиономия его была растеряна, и я решил, что это опять кто-то из дворцовых фраеров!..

Увидя, что я собираюсь идти разбирать следы, он, своеобычно распахнув глаза и сделав умоляющее устрашенье мне на своем лице, бросился хватать меня за полы и рукава и просить ни в чем не разбираться.

Я впал в совсем отчаянную досаду, но все же потребовал объяснений. Он хотел и не решался убежать, заплакать, увы, ему и в голову не приходило, скажем, попытаться оскорбить меня, чтоб я отстал.

Я стал его гладить, он закрыл глаза, затих и наконец заплакал.

Ну что я за неудачник?! Если и есть на свете Кот, не способный душой постоять за себя, то он – мой!

Целуя его и укачивая на волнах ласок, я в который раз пытался понять, нащупать – как сделать так, чтобы его сердечко перестало прятаться в ужасе, жить, скорчившись и зажмурившись?

Искал и не находил ответа. Целовал его бледную кожу (малышу не повезло – он устрашающе светлый; не повезло и мне – каждый очередной высокопоставленный гость почитал за святую обязанность поторговаться со мной за "единственного Кота-альбиноса" (ничего подобного – альбиносом он не был), и порой я до оторопи пугался кошмаров, которыми дразнил себя, воображая, как и кто меня может шантажировать моим Котом), хотя и прекрасно знал, что Коты индифферентны к поцелуям – просто иначе не мог, привычка. О, я получаю от Кота и его преданности удовольствий куда больше, чем другие… Особенно те, кто заводит Котов ради моды. Покажи мне своего Кота – и можешь больше со мной не общаться. Все, что ты собой представляешь и во что можешь превратиться, я уже видел.

Впрочем, кто из нас знает, что спрятано в тех углах души, в которые мы прячем своих Котов. Что они там находят? Что они там встречают? Никто не знает толком.

Маиск затих, и я наконец смог спросить его так, что он не мог не ответить.

Эти нюансы – эта особенность отношений с Котом – это насилие… которое для большинства и есть причиной заводить Котов!.. – всегда невыносимо мучили меня, и я старался быть с моим Котом как можно мягче – и как можно реже проявлять свою власть над его душой. Зато мой малыш всегда знал, что я так поступаю только в крайних случаях.

Впрочем, именно это понимание его сейчас и напугало. Он даже попытался не ответить! И мне пришлось настоять. О, что ж за день такой… А потом я буду лицемерно спрашивать себя, что это с сердцем моего Котенка!

Раздражаясь собой, я едва не прослушал то, ради чего его мучал.

Оказалось, моего малыша довели офицеры. – Какая наглость. – Не наглость, а традиция.

Слушая рассказ о неизвестных мне сторонах дворцовой жизни (именно в той манере, в какой о горестях и неизбежных сторонах своей жизни способен говорить только Кот, - о, большинство из нас никогда не слыхало рассказов в такой манере!), я давился стыдом – и поражался, как близко, как рядом со мной – и как легко живут вещи, ради уничтожения которых я уничтожил бы все. Да пусть ничто не существует, лишь бы не было этого! Поражался тем, как я мог этого не видеть.

Просто этим летом смена офицеров произошла без периода некоторого смешения – отток был сильный – старых и новичков, и мой Кот показался новеньким Котом вполне обычным.

Он, конечно, и есть обычный. – Не считая того, что он – мой.

Оказывается, это тянется третий день. – И, оказывается, он стыдится! Меня стыдится!

Меня – себя – какая разница?..

Я оставил его на постели (он не решился ни о чем просить на этот раз) и отправился в гости.