Когда у Гектора не было в почте писем, он впадал в лёгкую прострацию, от которой помогали только вальсы Шопена или венгерские танцы Брамса. Помогали они в том смысле, что Гектор на некоторое время, на 15-20 минут, оживал, после чего снова впадал в состояние угрюмого человеконенавистничества. Себя он так же искренне ненавидел, как и тех, кто был рядом с ним.

Однажды к нему пришла Магда, и показала, как слушать радио со всех концов мира (правда, там почему-то в основном была Турция).

— Представляешь, это радио из Техаса! Турция, блятть... А это — из Пенджаба! А это... Опять Турция, блятть... А это с Аляски!

Гектор очень скептически смотрел на Магду.

— Ты знаешь, если бы я тебя так так давно не знал, я бы тебя сейчас убил.

— Тебе ведь так всегда хотелось всего самого разного.
— Да, хотелось. Но только — самому.
— Чё ты хочешь сказать? Я тебе надоела?
— Нет, просто я сам по себе. Я всегда был сам по себе и всегда буду сам по себе. И неважно, даже если поэтому я никогда не увижу пиратских фортов Кубы или римских развалин Ливии. Я живу здесь и сейчас.
— Но ведь ты любишь Рим!
— Люблю. Я могу встать на колени и лизать его камни. Но после этого я вернусь сюда, потому что здесь мой дом, моя земля. Я начинаю понимать, почему дакийцы и германцы так отчаянно сопротивлялись.
— Ты ёбу дался, Гек.
— Да, я ёбу дался.

Магда закурила.
Гектор закурил.

— Знаешь, Магда, у германцев была такая же хуйня — типа, на этой земле отец жил, значит, должен жить и я. Германец Арминиус, воспитанный в Риме, заманил три легиона Квинктилия Вара в Тевтобургский лес. И там они легионеров привязывали к деревьям их собственными кишками. Германцы взрезали пленным животы и вынимали кишки, и обматывали ими ствол дерева. Это ведь лес был, а не римский форум, где всякие величественные фигуры в тогах ходили и трепались про величие Рима.

— Ты психопат, тебя нужно лечить.
— Ты правда так думаешь, Магда?
— Я бы вкатила тебе дозу Прозака.
— Прозак не поможет, Магда. Не смеши меня. Я и так смешной. И если, или, точнее, когда, я сдохну, я хочу сдохнуть в здравом уме и твёрдой памяти, а не химическим коктейлем антидепрессантов.