Помимо мельницы дедушка мой занимался посевом семечек, они тогда были более выгодным продуктом. Одно время закупал у ингушей на корню, то есть засеянными полями, в селении Яндырки много десятин. Не один, а в компаниях. Его компаньоном был Ядыкин Иван. Ингушей, кто сеял семечки звали одного Терспот, а другого Саид. Договор был такой: они сеяли(ингуши), а наши рабочие убирали. А весь доход делили на четыре части. И вот мне как тоже пришлось побывать во время срезки семячек, и молотьбе. Это для меня было большое удовольствие. Было мне в ту пору 14 лет. Работал я вместе с девчатами и, так быстро, что они никак не могли меня обогнать. Возьмем, как правило, по рядам на всех поровну и, давай резать один перед другим кто вперед. А кто отставал мы ему всегда помогали. Иногда и я тоже отставал. А по причине вот какой интересной, Работаем мы работаем и вдруг кто-то вскрикнет: «Заяц!» А он выскочит вдруг из под ног.  Я тут же бегу с серпом его догонять. Но разве его догонишь, только моришься за ним бегать. Однако бывали и такие случаи, когда загон доканчиваем и мы его обходим кольцом. Вот тут обязательно выскочат 2 или 3 зайца; и мы сейчас же охотимся на них. Девчата их боялись, как заяц выскочит они подымают такой писк, что заяц как угорелый во все стороны кидается. Со мной были товарищи подетству Ядыкина Ивана сыновья. Один меня старше Илишна, а другой моложе Андрей. И вот мы втроем гоняли зайцев. Бывали случаи попадали в них серпом. А он, бедный зайчик, как завизжит, как баранчик. И мы его забирали на табор. А заканчивали работу к вечеру, когда солнце заходило за горы в розовом закате – красота неописуема. Девчата тут же начинают песни заводить. Другая же партия недалеко от нас тоже песни поют. И начинаются у  переклички:

- Ау.у.у.у! лави.и.и маю.у.у.у!

- А я твою.у.у.у!!!

А как только начинает темнеть и тут же начинаем прекращать и работу и идем все дружно на табор, смеясь и балуясь всю дорогу. Уже и ужин для нас готовый. Тетки мои готовили нам. И мы садимся за ужин, расстилаем палатку или клеенку садимся - кто как умеет: кто на корточки, а кто просто на пол, и начинаем дружно с аппетитом работать ложками. В обед мы кушали суп пшенный, на второе кашу пшенную сливную заправленную коровьим маслом, или салом, а на третье арбузы. Ели всегда вволю, досыта кто чего хочет. Вечером кашу сливную или галуши сливные на масле, а потом чай или арбузы. Хлеб ситный серый или белый. А вот когда арбузы кушаем, тут уж девчата начинают нас «обстреливать» семечками, а мы их. И так весело время проводим за ужином. А еще девчата намажут свои лица «жировкой», так что все лица белые, а только глаза да губы выделяются. Это для того они мажут, чтобы сохранить лицо от жары и от ветра. А мы в них семечками, они так и прилипают у них на щеках. Они тогда осерчают на нас  и давай в нас ломтями арбузными швырять. На наш шум приходит к нам тетя и давай нас гонять. «…вот что значит молодежь, целый день работали, и нет чтоб отдохнуть, а они взялись играть…Довольно!!! Время уже пора спать!» А нам хоть бы что  и какой там спать… А девчата уже в другом месте начинают песни запевать, а то надумают давай в «гарелки» играть. Вот так весело каждый вечер проводим. А когда срезка закончилась, тут уж молотьба пошла на току, тут же около балагана. Семечки подвозили в мешках уже сухие. Тут же мы их «в атаку» брали , т.е. молотили палками, а то и цепями. А потом подсушивали их и веяли веялкой и ссыпали в мешки готовый продукт. Но вот интересно: при молотьбе навезут семечек большой – большой ворох, а за ночь уже в этом ворохе много мышей. Когда подходит к концу этот ворох, начинаем разгребать остатки недомолоченных семячек. Я же знаю, что в этой кучке мышей много и, подбираю момент чтобы они меня не заметили, потихоньку-потихоньку подсовываю палку под эту кучу и опрокидываю на них. А мыши как ошалелые прыгают куда попало. Девчата такой визг подымают, бежат врассыпную. Смотришь а у какой-нибудь под рубашкой мышь сидит… она верещит, а вытащить её боится, что может укусить. Мыши меня тоже кусали за палец , но я их не боялся. И поэтому девчонки бегали ко мне за подмогой. И я им вытаскивал мышь из-под рубашки. А потом же они любовно били, за то что я на них мышей натравил.

Но помимо нас там были и наши молокане, и еще другие отдельные от нас группы. Как помню, Астахов Шарон. Астахов иногда приходил на наш табор с моим отцом и дядей Пашей побеседовать. Там же на нашем таборе произошло следующее, чуть было не трагическое… Как то вечером в субботу под воскресенье собрались в нашем балагане отец мой Астахов  Шарон, четвертого не помню. И вот они решили немного подгульнуть, выпили как полагается, но я не обращал на них внимания. Но помнится, что когда Астахов Шарон выпьет, то становится очень придирчивым, что и произошло, когда они подвыпили. Астахов пригласил выпить водку караульщику табора ингуша. Ингуш был здоровый, но выпить с ними отказался. Сначала все было по-хорошему, а потом началась между ними перепалка. Ингуш был вооружен берданкой и кинжалом. Я прибежал на этот шум. И вижу – Астахов с караульщиком барахтаются, Астахов отымает у ингуша заряженную берданку, а тот выхватывает кинжал… Паша подбежал, схватил его за руку и отобрал у него кинжал и порезал себе руку. Но он еще не успел вытащить из ножен, потому что дядя  Паша схватил его за правую руку с кинжалом. И я, хотя и молодой был, но тоже не растерялся, и тоже решил помочь дяде. У меня был перочинный нож я подбежал сзади ингуша, так что он даже не почуял и, перерезал ему пояс, когда они отымали друг у друга кинжалы, и дал возможность дяди Паши вырвать у ингуша кинжал первым. Этим ингуш был обезаружен. Но этим не кончилось. Ингуш куда-то скрылся. Астахов и дядя Паша с берданкой ушли в другой табор. Все это было очень тревожно. На следующее утро приходит старший ингуш Тер Спот и Зам с этим караульщиком подходят к моему отцу и спрашивает: «Михаил, что тут случилось?» Отец рассказал все подробно, что и как произошло. А они обратились к сторожу и стали что-то по-ингушски говорить, а он мотает головой они на него что-то строго кричали, но он молчал. Тогда ингуши спросили где Павел и Астахов. Попросили, чтобы те пришли сюда и принесли оружие. Чтобы сделать мировую. И рассказали, что они сторожа ругали за то что тот подошел к вашим когда они выпивали, и при том он оказывается сам выпил. За это его Алан не простит. А при этом он мог бить человека на моей земле, это когда я должен отвечать за этого человека. Но хорошо что все так обошлось. И тут же послали за дядей и за Астаховым. А Тер Спот спрашивает отца есть ли  вас водка или арака пол стакана надо мировую делать, иначе нельзя это наш закон иначе можно посчитать как кровником его. Отец нашел полстакана водки. Мне было интересно наблюдать за этой процедурой. Зам посылает меня принести ящик заместо стола. Я принес, накрыли ящик клеенкой, поставили стакан посреди ящика, приходят дядя Паша и Шарон с оружием и еще с ними приходят трое из другого табора: Тарасов Иван, а других не помню. Здороваются со всеми, но сторож стоит в стороне ничего не говорит, только косо поглядывает. Терспот посмотрел на дядю Пашу, у нег левая рука была перевязана и, спросил о ней. Тот рассказал как дело получилось, и он что-то по ингушски сказал Заму. Теперь Терспот обращается к отцу: «Михал давай три штуки по 10 копеек», отец вынул из кармана и протянул их Заму, «И еще один стакан давай!» Я принес еще один стакан. Терспот берет стакан, наливает немного водки и подходит к дяде Паше, дает ему 10 копеек, дает тут же и Астахову  стакан и 10 копеек. Поставил их напротив друг друга и подносит к ним порожний стакан, они кладут в этот стакан по 10 копеек. Терспот вытряхивает деньги из стакана и дает их отцу, затем наливает в стакан водку подает сторожу ингушу, то пьет три глотка и дает кусочек хлеба с солью, и так же подает дяде Паше и Астахову, а остаток водки выливает на землю, и предложил им троим рукопожатие. И тогда ингуш сторож улыбнулся и взял свое оружие. На этом «Мировая» закончилась благополучно. И ни каких инциндентов больше не было за все наше прибывание.

После этого дела наши наладились и все пошло хорошо. Работа наша подходила к концу: веяли семечки, зашивали мешки и отправляли на станцию каждый свою часть. И вскоре начали собираться домой.

На семечках мы пробыли около 2-х месяцев. Я очень соскучился по-дому, а особенно обо мне очень беспокоилась бабушка. И когда я приехал мне мама говаривает, что твоя бабушка все о тебе беспокоилась, а я ее утешала, что никуда он не денется, пусть там поработает, надо его приучать к работе.

С поля домой мы выехали рано, с вечера мы все уложили в подводы и фургон запряженный 4-мя лошадями. И вот мы что есть свет позавтракали на дорогу и выехали и девчата с нами. Илюшка у нас был старший, за кучера. Но вот когда мы ехали дорогой(это я никогда не забуду), у нас было охотничье ружье. И я всю дорогу интересовался охотой, стрелял птиц – какая попадется на глаза, и девки были оченьзаинтересованы моей охотой. Говорили мне, что я очень хороший охотник бьешь без промаха, а когда будешь парнем, тогда и вовсе от него никуда не уйдешь. И пока доехали до дому я порядком набил всяких птичек и ястреба, и коршуна, но когда приехали домой прямо на слободку к бабушке. Когда я спрыгнул с фургона она меня сразу обняла и поцеловала в щеку. И говорит: - «Как же соскучилась по тебе это мой сынок, а другая отвечает, а как же его не любить такого замечательного охотника, и показывает битых птиц, а бабушке это не понравилось, и стала меня укорять, что мол нельзя птичек бить, ведь они тоже жить хотят, а девчата говорят бабушке, это не так важно. Нам было с ним очень весело: и зайцев ловил, и мышек на нас гонял. А сами смеются – его шутливые проделки у нас в памяти остались навсегда. По всему видно коль скоро он станет самостоятельным парнем все девки его будут. В разговор вступила живая хорошая девчонка Надя: «Я ба и сейчас уже не смотря что он молодой, вышла бы замуж, а сама посмеивается и меня спрашивает: «Ну как Шурик, согласен?» Но я все слышал и не отвечал, как будто не слышал, и помогаю сгружать с фургона вещи. Она опять меня спрашивает и спрашивает, а мне некогда разговаривать и я уклонялся всячески. А она все-таки пытается  разговорить, говорит «ты ведь бабушку стесняешься, но я ответил им и это может быть, -  и уже подходила к кону наша разгрузка полевой работ, как приехала мама на «линейке», с моим братиком Павликом. Подходит она к бабушке и увидела меня. «А приехал самовольник, а бабушка только нем беспокоилась, Вот он полюбуйтесь на него!» Мама посмотрела на меня и говорит: «А ты здороваться с матерью собираешься, иль не соскучился?» Я продолжал помогать разгружать подводы и крикнул матери: «Сейчас прейду, вот освобожусь только!» Вскоре я подбежал к матери. Мама меня обняла и поцеловала. И спрашивает: «Ну как там тебе работалось?» «Я уж думала, что для тебя там раздолье было». Я говорю: «Да мама там было хорошо и поработали и было время поиграть с девчатами, весело было». Мама мне отвечает: - «Я знаю, что тебе было весело там с девчатами, но тебе еще рано и ты молод за девчатами бегать». А бабушка говорит матери: - «Да тут уж Надюшка облюбовала его, ну ладно об этом рано говорить». И они с бабушкой ушли в комнату.

К вечеру мы поехали домой на мельницу мать, сестра Поля, Павлик и я. Отца с дедушкой не было, они ушли по делу. Бабушка проводила нас и мы поехали. Приехав домой, распрягли с братом лошадь, дали ей корм все управили и вошли в дом. Отца еще не было и мы сели пить чай. И мама меня стала опять спрашивать что у вас там случилось на работах нам все известно. И я матери все рассказал, что там было. А мама слушала внимательно и только головой покачивала, сказала что слава Богу, что все обошлось хорошо, мы переживали(изболелись) за вас тут.

После уборки семячек и мы свою часть т.е. 1 вагон - на нашу долю выпало. И этот вагон мой отец поехав в г.Ташкент продал за хорошую цену. Там такой продукт был в цене.