Журналист Максим Соколов — об одесском пожарище и человеческом перерождении

Максим Соколов. Фото: Глеб Щелкунов

Одесский погром 2 мая 2014 года войдет в число самых черных страниц Европы (куда так устремляется новая Украина), потому что когда сторонники единства нации поджигают здание с находящимися в нем людьми и добивают пытающихся вырваться из огня — с 1945 года Европа такого не знала. Азия и Африка — бывало, так что украинцы если идут шляхом, то все больше африканскiм. 

Обозревая же годы, когда Европа тоже такое знала, позднейшие исследователи исторических свидетельств о погромах сильно впечатляются реакцией публики. Порой даже не остервенело упоенной — это скорее непосредственные исполнители, — а добродушно любопытствующей, как живое человеческое мясо шкворчит в огне и как изобретательно добиваемые жертвы пребывают в смертной агонии. 

По каковому поводу свидетели погрома сыплют остроумными шутками и прибаутками — радуются «запеканию колорадов» и каламбурят: «В Запорожье замесили пирог из сепаратистов, а в Одессе запекли». Если бы это была бесноватая депутатка Фарион — «Ну, що? Врятував вас ваший Путін, дебіли? І так буде з кожним конченим сепарастом! Ігри скінчилися. Продовжуйте горіти, тепер вже у пеклі», — можно было бы сказать, что пекельная злоба проступает у ней на лице и вообще депутатка вызывает в памяти гоголевские строки: «Нет такого слова на свете, которым бы можно было его назвать. Его жгло, пекло, ему хотелось бы весь свет вытоптать конем своим, взять всю землю от Киева до Галича с людьми, со всем и затопить ее в Черном море». 

Но в том и ужас, что в большинстве своем это обычные люди. По крайней мере, еще 1 мая с.г. обычные. Просто грань между обиходными и грешными человеками и сладострастными злыми насекомыми пролегает через каждое людское сердце, и эта грань значительно более преодолима, чем принято думать. 

В фотографических свидетельствах Львовского погрома 30 июня — 2 июля 1941 года  запечатлены не только страдания жертв, но и жадное любопытство зрителей. Еще вчера бывшими добропорядочными львовскими горожанами, а нынче превратившимися в кровоядных тварей, с интересом наблюдающих за изобретательным умерщвлением жидов и жидовок. 

Примерно та же картина наблюдалась 25 июня 1941 года в Каунасе — еще до вступления в город германских войск. С огоньком, с творчеством, с любопытством и с торжеством европейских начал. 

2 мая 2014 года в Одессе — на той же линии. Зверь, сидящий внутри каждого человека, точно так же сорвался с  цепи, прочность которой была преувеличена. 

Вся разница только в том, что в 1941 году фейсбука и инстаграма еще не было (впрочем, любительские фотокамеры уже были), а в 2014 году жадная до кровавых зрелищ толпа уже была снабжена различными гаджетами, позволяющими сохранить в интернете интересное развлечение и свои интересные комментарии. 

Как писал А.Я. Аронов, «Когда горело гетто, // Когда горело гетто // Четыре дня подряд, // И было столько треска, // И было столько света, // И все вы говорили: // «Клопы горят».

С заменой клопов на колорадских жуков разница между 1943 годом, когда давили восстание в Варшавском гетто, и сегодняшним днем не так уж и велика. 

Читайте далее: http://izvestia.ru/news/570258#ixzz30rWJjI9y