Сергий Чернец

 Что такое счастье.
Вступление. Виток эволюции (парафраз).
Да, ничего не поделаешь - мы становимся «стариками», это те, кто родился еще при старых порядках, и нам трудно привыкнуть к этому «двойному существованию», - в современном смысле слова. 
 Действительно, вся современность и говорит-то на другом отличающемся языке: все связано с некоей «научно-технической революцией». Уж, пусть простится мне мое невежество: что такое - эта научно-техническая революция? Вроде бы я не последний безграмотный среди людей, но я не знаю до сих пор. Все говорят как о само собой разумеющимся, будто каждому ясно как дважды два и просто неприлично будет спросить:  что это такое. Всем кажется, что это нечто новое, совершенно невиданное, непохожее ни на что!
Однако, при всех обстоятельствах, надо приглядеться и понять. Ведь не вывелся еще новый подвид человека, чтобы жить в новом мире. И все это движение - оно не столько новое, сколько хорошо забытое старое, хоть и приходится решать новые проблемы. 
Чтобы что-то понять, надо с чем-то сравнить. И с чем всегда сравнивало человечество? С опытом уже имеющимся! С историческим опытом. 

В большой книге истории человечества много вырванных страниц, есть забытые исторические события, неизвестные нам. Но, тем не менее, всегда в книгу истории заглядывает человек, как школьник в учебник. С прошлым сравниваем, чтобы лучше понять настоящее, предвидеть будущее.
Итак, если полистать книгу истории, те страницы, которые перевернуло время, окажется, что сегодняшняя глобальная тревога - сможет ли планета прокормить стремительно плодящееся население? - уже бывала в истории и повторялась не раз.
Угроза гибели всего человечества периодически нависала и кризисы эти, были довольно серьезными. Человечество спасалось единственным способом: «техническим прогрессом». Например, взял человек палку и прикрутил к ней острый камень - получилось копье. Или вот, - изобретение плужного лемеха дало толчок развитию сельского хозяйства, а следом вновь росло население земли. Только раньше эти периоды измерялись тысячелетиями, а сейчас все стало быстрей и ужасней, чувствительнее.
Объяснение кроется в ускорении времени. Это замечено было учеными давно, что время имеет свойство ускоряться к концу истории. Всегда так: начинаешь ждать чего-то, хоть автобуса на остановке, хоть друга опаздывающего на назначенную встречу - время идет медленно, прямо тянется. Но в другие моменты легко заметить что время ускоряется к концу какого либо мероприятия. Например, к закрытию, к окончанию работы если ты спешишь, то и время спешит, и ты едва-едва успеваешь, а то и не успеваешь, - секунды просто бегут как сумасшедшие. Сравнения всякий человек может сам привести, какие он сам наблюдал, все видели это.
Показательны в этом отношении песочные часы, - переворачиваем, и песчинки сыплются из полной верхней половины медленно в пустую нижнюю половину часов. И медленно убывает количество песка вверху. Но когда перевалит за половину и вверху станет меньше песка, - вдруг, ускоряется ход времени(?) - песчинки быстрее убывают, падают с удвоенной скоростью. 
А когда останется мало песочка он просто за секунду весь высыпается вниз - так резко и быстро, что можно подумать время ускоряется до скорости света. Странное это явление - такое ускорение времени перед концом. Приводит к размышлению, что человечество близится к своему концу. Ибо ускорились все процессы в человеческой цивилизации, во всех областях деятельности. К концу времени существования происходит ускорение - это неоспоримый вывод. Почему так происходит - это другой вопрос, но что это есть - точно и верно.
Отсюда вывод: если все процессы ускорились: процессы получения информации - раз, процессы научно-технической революции - два. Времени не хватает, даже жизни, некоторым ученым, чтобы завершить свои труды. Все говорит о том, что время ускорилось. А ускоряется оно когда(?), - в конце, то есть при окончании процесса, - в данном случае существования человечества.

Часть вторая от вступления.

Искусство дает отражение жизни. Но, существенная разница между человеком в жизни и героем литературного произведения. Приближение к жизни в искусстве имеет свои законы: крупнее становятся отдельные черты, которые выделяет автор, но расплывчатей остается целое. «Лицом к лицу лица не увидать…», как сказал поэт, и в этом опыт искусства.
Вряд ли математик, микробиолог или инженер станут искать решения своих специальных проблем в романе или пьесе. И организатор производства не должен учиться работать по произведениям искусства. 
Достаточно того, если искусство помогает формированию человеческой личности, духовного мира человека, а это немаловажная функция. Искусство также дает те дорогие счастливые минуты, когда до озарения и открытия очень близко. И конечно, важная функция искусства - это научить и не дать забыть человеку нравственность и чувство совести. В последнее время про совесть забыли, о совести не говорят и детей не учат быть совестливыми, - это большое упущение искусства.
Совесть считается - странностью характера человека. Но может быть, мы просто не набираемся смелости сказать, - что это не совсем странность, а что-то такое, чего нельзя лишаться насовсем!!
Для примера можно напомнить малоизвестный теперь рассказ Шукшина «Чудик», в свое время так названный известным писателем и режиссером.
Событие в рассказе неординарное, такое происходит очень редко: Чудик этот поднял в магазине пятидесятирублевку, подумав, что кто-то потерял. Посмеялся он еще над тем, кто ее потерял и отдал продавцу: мол, если спросит кто, - верните. А потом он с ужасом обнаружил, что это его деньги выпали из кармана…. И он не нашел в себе смелости вернуться и как-то забрать их у продавщицы. Совести не хватило! Эта фраза сегодня воспринимается, наверное, одинаково всеми: «Ну, глупо же, верно? Глупо!». Но почему-то герой произведения, вот такой совестливый - симпатичен! И жаль его. И есть что-то за всем этим большее. Конечно, другим характерам цельнопоставленным - такие слабости, такие странности чужды. 

В искусстве и в литературе, в том числе, изображают героев, всегда твердо устремленных к цели, и целесообразность для них одно из ведущих начал. Но когда вот так прямолинейно рассказан сюжет, все произведение упрощенно кажется задачкой, решенной арифметическим способом. Но и великие произведения мировой литературы можно пересказать так, что все в них покажется нарочно подстроенным, составленным и специально подводящим к назидательному выводу.
Сила гуманистической литературы в том и состоит, что лучшие ее произведения написаны так, будто они не сочинены и не придуманы. Будто писатель просто записал то, что происходило в жизни, документально точно. Именно такую иллюзию и создает настоящее искусство: словно это не искусство перед нами, а сама жизнь.
Однако, вот что удивительно: когда писатель изображает «людей из жизни» - получается «произведение искусства». А когда эти «люди из жизни» обнаружив потребность, и сами рассказывают о том, что они знают - тут  «искусством» и не пахнет. Получается это по простой причине, по причине отсутствия таланта и учебы, как ни странно. Всему и во всем нужна учеба. Грамотно писать сегодня многие умеют, и литературно грамотно пишут. Но талант не в этом.
В задачу писателя не входит «преподнести в литературной форме» то, - что за него видят в жизни люди. Писатель - это не писарь, не тот единственный грамотей на селе, как раньше, когда приходили к грамотному дьячку диктовать письма. Теперь письма каждый пишет сам. А вот книгу пишут для других целей. 
Писатель пишет для того, чтобы высказать свои убеждения, поделиться своими мыслями. И важно и хорошо - если эти новые мысли в образах важны и нужны людям, если в них отражается время.
В том и сила подлинного искусства, - что, рассказывая правду, показывая и жизнь, и труд,  такими, какие они есть на самом деле, - искусство способно пробудить в душах людей, особенно молодых, не имеющих опыта жизни, - не робость, не приниженность, а готовность самим все пережить, если потребуется, все вытерпеть и одолеть в жизни. Правда воспитывает мужественных людей, а ложь может воспитать предателей. Только правда выражается в подлинном искусстве.
Современный человек с детства привыкает к грандиозным цифрам, уверенно оперирует с сотнями тысяч, миллионами, миллиардами. Это касается всего на земле: и запасы нефти и население земли, и финансовые потоки все в больших цифрах. Поэтому в сознании людей складывается картина, которую не в силах поколебать цифры низкого порядка: единицы. Это до тех пор - пока единицей не окажется сам человек. Тут может наступить прозрение.
Именно поэтому каждой своей книгой литература обращается к каждому из нас по отдельности. Она говорит: «Смотри, судьба этого человека могла быть твоей судьбой. Только поняв, что пережил герой произведения, поняв и всю меру того, что он изведал, - ты поймешь время и мир, который тебя окружает. Ты должен это знать». Книга обращена к каждому.




Счастье (рабочее название).

Эйфория - это блаженное чувство бодрости и благополучия, так что лучшего названия не придумаешь. Это счастье временное, минутное, но постоянного счастья человек не сможет достигнуть никогда, хотя к этому стремится всегда. Поэтому мечта о счастье была, есть и будет.
Что такое счастье? - это один из вечных вопросов, остающихся без разрешения. Такой же, как вопрос о любви. 
Почему-то мы, русские порядочные люди, питаем пристрастие к этим вопросам. До сих пор и о любви и о счастье сказана только одна правдивая мысль, и то, - она сказана в Писании, в Библии: а именно, что «тайна сия велика есть». Правда, это сказано про другое, это о Церкви и о Боге. Но так и неизвестно остается - что такое счастье.
   Также неизвестно: кто такой - Бог, и что такое Церковь. Если «Бог есть любовь» - по Писанию, то любовь это Бог, то есть кумир, идеал, идол! А нельзя же поклоняться идолу, идолопоклонство запрещает Вторая заповедь той же Библии. Церковь в этом отношении является организацией регулирующей эти противоречивые «законы» Писания. А закон, как известно, - «как дышло, куда повернут туда и вышло»!  
Когда Любовь мы возводим на место идола, тогда и бог превращается в то, чему нельзя поклоняться, ведь Он - есть Любовь! Когда надо было для дела, можно было и так сказать. И Церковь говорила так, и сжигала неугодных на кострах инквизиции.
Поэты и писатели других стран обыкновенно поэтизируют любовь, украшают ее розами, соловьями…. Мы же, русские, украшаем нашу любовь этими роковыми вопросами, и притом выбираем из них самые неразрешимые.
Так что вопрос о счастье - очень сложный вопрос.
Я знал одного счастливого человека, заветная мечта которого осуществилась, который достиг цели своей жизни. Он получил то, что хотел, он остался доволен судьбой и самим собой. «Остался» - в прошлом, потому что, как только достиг счастья, так и умер. Но умер счастливым.
_____________________________Часть 1.
С утра было прохладно. Это лето не было жарким. И сидя на зорьке у реки я немного замерз. К вечеру вообще начал моросит мелкий дождик. Я заметил огонь костра на заливных лугах ниже по течению реки, там останавливались пастухи на ночь с лошадьми, их в нашем колхозе было больше двадцати. И я пошел к костру погреться.
В «ночное» дежурили и молодые ребята, но «старшой» был старый конюх, на вид лет восьмидесяти. Он лежал на животе у самой дороги, положив локти на пыльные листья подорожника. Вокруг костра сидели и лежали трое молодых парней. Один с густыми черными бровями, безусый, одетый в брезентовую курточку и темную рубаху лежал на спине, положив руки под голову, и глядел вверх на небо. Над его лицом тянулся Млечный путь, и дремали другие звезды….
Кони топтались тихонько в траве вдалеке от костра. На фоне светлого неба с востока, откуда надо было ожидать появления зари, там и сям видны были их силуэты: кони стояли и, опустив головы, о чем-то думали. Их мысли, наверное, были длинные и тягучие, и угнетали их до бесчувствия, так что стояли они, как вкопанные, не замечая ни присутствия чужого человека, ни беспокойства собак. А собаки, заметив мое приближение, известили хозяев лаем. 
Старик прикрикнул на собак и они, завиляв хвостами, отошли и прилегли, настороже, посматривая на меня.
- Привет. Никак из Макаровки местной? -
- Да. Тутошний я, только не живу здесь, из города приехал в отпуск.
- То-то я вижу. Не узнаю, чей же ты?-
Я ответил. И старик, узнав моего деда, обрадовался, они друзьями были в свое время с дедом моим. Так началось общение в тишине ночи. В сонном, застывшем воздухе стоял монотонный шум, без которого не обходится летняя ночь в природе. Непрерывно трещали кузнечики, пели ночные птицы - неожиданно начиная и так же неожиданно обрывая небольшие свои песенки, да в стороне от поля, на опушке леса, в кустах, лениво посвистывали молодые соловьи.
Большая грязная собака, лохматая, с клочьями шерсти у глаз и у носа, вдруг неожиданно, с хрипением залаяла в темноту ночи, в сторону лошадей. За ней убежали и обе молодые гладкие собаки.
- Взять! Взять! - крикнул вдогонку старик, приподнявшись на локте и махнув рукой. 
- Прогонят волка, если что, - сказал он, со старческой улыбкой открывая свой провалившийся беззубый рот. Когда собаки успокоились, старик принял прежнюю позу и сказал спокойным голосом:
- А вот в соседней деревне колдун помер, не к ночи будет сказано, для страха. Не боитесь страшных историй? - обратился он к молодежи. 
Молодой пастух, лежавший на спине, повернулся на бок и пристально, подняв свои густые черные брови, поглядел на старика.
- А я слыхал, как ведьмы из печной трубы вылетают и летают. Может и колдун тот летал? - спросил он.
 - Слыхать не слыхал, видать не видал, Бог миловал - сказал старик, - а люди рассказывали.
Старик как будто что-то вспомнил. Он быстро поднялся на колени и начал говорить быстрой скороговоркой, своим беззубым ртом, - получалось глухо, как говорение в нос.
- Шел я раз берегом, сюда в Макаровку. Гроза собиралась, и такая буря была тогда, меня застала около сараев соседней деревни, где колдун-то жил. Поспешил я что есть мочи, гляжу, а по дорожке у кустов черемухи, она теперь большая как деревья, а тогда кусты были в цвету, - идет белый конь. И думаю: чей это конь? Зачем его сюда, за деревню занесло. Пока думал, подхожу ближе - только бац! - а это не конь, это Колдун. Свят, свят, - перекрестился я, а он глядит на меня и бормочет, глаза выпучил! Испугался я тогда сильно! Мы рядом пошли до сарая открытого и под крышу едва успели - как грянул гром ужасный и молния рядом сверкнула, и опять гром. Я тогда боялся ему слово сказать, а он пояснил, что мусор в овраг выкинуть отходил из сарая. Там хранилище колхозное было на краю их деревеньки, а он присматривал за ним, как сторож.
- Это бывает, глюцинации, наверное, - сказал один из молодых пастухов.
- Вот ведь, слово нашел какое-то умное, - бывает, говоришь, - сказал старик немного обиженно. - А вот я про Колдуна что знаю…. Это лет 50 назад было….
И рассказал нам старик историю, известную только старикам и старухам, которые жили в те времена сразу после войны с немцами. Тогда, в 43 году, немцев разбила красная армия Советского Союза, а они, убегая из наших краев, прятали свои награбленные богатства, зарывая их в землю. И вот после войны Колдун нашел клад немецкий, - в нем были украшения - серьги, брошки, и еще зубы золотые от убитых немцами людей. А кто колдовством живет, кто злое дело для людей помышляет, - к тому же и зло то вернется, тому и воздастся злом за зло!
Вот Колдун продавал золотишко свое, ездил в город. Но его арестовали, допрашивали, но ничего он не сказал. Отсидел он в лагерях и вернулся в шестидесятые уже годы. Клад свой он опять достал, видимо, потому что построил себе домину, и все-то у него было, а где деньги брал - вопрос. Но видимо он торговал только теми драгоценностями, которые не были еще сильно проклятые. А когда дело дошло до зубов от мертвых людей, вот тут его «инфаркт» и поймал. Так и нашли его около печи, в которой он зубы золотые в сковородке переплавлял, хотел слитки потом продавать. Вот тебе и на! На чужом горе счастья не построишь! Богатством неправедным счастлив не будешь! - так в Библии написано.
- А уж каким он был с молоду! - вспоминал старик.
- Все молчал и молчал, да на всех косо глядел. Все словно дулся и пыжился, как петушок перед курицею. А чтоб он в церковь пошел, или на улицу с ребятами гулять - никогда. И выпивать с мужиками не выпивал, все больше один сидел или даже со старухами разговаривал о травах всяких. Он и лечить мог людей, и помогал было многим. А я так замечаю: если какой человек из мужиков все молчит, да старушечьими делами занимается и в одиночку живет все - хорошего мало. Вот ведь узнали о нем после смерти, какой его грех-то гложил, - клад немецкий…. Не в золоте счастье. - резко завершил свою речь старик.

Рассыпавшись в тихом воздухе пронесся глухой звук. Что-то вдали громыхнуло, словно ударился камень о камень и эхо ахнуло вдаль: «тах! тах! ах! ах!». Когда звук замер, старик вопросительно поглядел на меня, равнодушного.
- Это на ферме колхозной что-то упало, - сказал я, подумав. 
Летом светало рано. С востока Млечный путь бледнел и мало-помалу таял, как снег, теряя свои очертания. Небо становилось опять хмурым и мутным, когда не разберешь, чисто оно или покрыто сплошь облаками, и только по ясной полоске на востоке и по кое-где уцелевшим звездам поймешь, в чем дело.
- Да, - сказал я, прощаясь, - близок локоть, да не укусишь… Кто знает в чем оно счастье то!? Кто как ведь понимает.
Повернувшись лицом к молодым пастухам и глядя на них, я сказал: 
- Так вот и умрешь, не повидавши счастья. Кто помоложе, может, и дождется, а нам уж и не думать….-
Старик встал и пожал мне руку на прощание.










_______________________Часть 2.
Деревенька наша соединилась уже с соседней. Строились дома от пруда, расположенного посередине нашей деревни Макаровки, к краю ближней деревеньки с названием Старая. Молодые пары в обеих деревнях строились с обеих сторон,  тем самым приближая деревеньки друг ко другу. 

Так случилось, что Старая совсем перестала существовать  и Макаровка выросла, за счет прилепившейся через новую улицу соседской деревеньки. Наш дом стоял третьим снизу на спуске к реке, остальная деревня тянулась на пригорок и протянулась по нему до самого поля, где всегда сеяли овес.
Жил я в деревне все свое детство, пока не окончил три класса начальной школы. А потом родители забрали меня в город. Только летом я был в деревне, почти все два месяца каникул, июль и август, так как принято было, в первый месяц, июнь, отправлять меня в лагерь по путевкам, которые выделяли родителям на работе профсоюзы. И помню я деревенскую жизнь с хорошей благодатной стороны. Походы на реку, купание и рыбалка, походы в лес за ягодами и за грибами.