Cразу после смерти М.В. Ломоносова в его лаборатории с неприличной поспешностью был проведен самый тщательный обыск. В нем не побрезговал принять личное участие сам сиятельный граф Григорий Орлов, фаворит Екатерины. Многие бумаги в тот день навсегда исчезли из архива ученого. И где они сейчас, до сих пор неизвестно. И все-таки граф Орлов не смог найти самого главного документа, из-за которого, собственно, и был затеян весь обыск. Что же искали граф Орлов и его помощники?

Чтобы ответить на этот вопрос, нам придется проанализировать всю жизнь Михаила Васильевича Ломоносова и даже тайну его рождения.

Биография Ломоносова достаточно хорошо известна, хотя в ней еще немало белых пятен. Сравнительно недавно было установлено точное место его рождения – деревня Мишанинская, вблизи Холмогор, Архангельской губернии. День его рождения датируется «Михайловым днем» 8 ноября (старого стиля) 1711 года.

Считается, что Ломоносов был сыном крестьянина-помора Василия Дорофеева. Но при каких обстоятельствах он приобрел страсть к науке и фамилию Ломоносов, неизвестно. Поговаривают, что сын рыбака на самом деле был ребенком… пришельца или, по крайней мере, побочным отпрыском некоего знатного чина. Некоторые источники указывают даже, что настоящим отцом мальчика мог быть царь Петр I! Однако большой веры таким версиям все же нет…

Достоверно известно, что сам Ломоносов называл «вратами своей учености» «Грамматику» Мелетия Смотрицкого и «Арифметику» Леонтия Магницкого. Обе эти книги занимают видное место культуры нашей страны, характеризуют уровень науки и просвещения в России, достигнутый к началу XVIII столетия.

Однако просто чтение да беседы с бывалыми людьми вряд ли могли пробудить в поморском сыне столь страстное желание учиться, чтобы он зимой 1730 года отправился в Москву. И в возрасте 20 лет, пойдя на заведомый подлог (он выдал себя за сына священника), поступил в тогдашнее высшее учебное заведение – Заиконоспасскую духовную академию, где претерпел все – и насмешки соучеников, и голод. Неужто это все, и дальнейшие мытарства за границей, и многолетняя работа от темна и до темна, только ради того, чтобы его назвали «первым русским университетом»? Нет, похоже, у него была еще какая-то тайная цель. Какая же?..

Николай Иванович Костомаров – один из самых видных историков ломоносовского времени – намекал как-то, что истоки подвижничества Михаила Васильевича нужно искать на его родине. На Севере в тот период обитали самые сильные колдуны-маги. Закрутить вьюжину или устроить на море шторм для них была пара пустяков.

Однако, похоже, и они были не всесильны. Иначе не пришли бы к Василию Ломоносову накануне рождения сына. Причем они знали не только пол будущего ребенка, но и предложили ему, еще не родившемуся, работу. А за ее исполнение в качестве аванса дали Василию столько денег, что он враз стал одним из богатейших людей края. Заимел усадьбу с домом, пруд для рыбы и даже собственный корабль.

Ну а что же колдуны хотели взамен? Это прояснилось через несколько лет, когда к кораблю Василия в полный штиль и туман вывернулась откуда-то ладья. На борт рыбацкой шхуны поднялись люди и передали Василию футляр со странными свитками. «Скажешь сыну – пусть прочтет…»

Сказывают, то были свитки с текстами мудрецов Гипербореи. Была когда-то такая страна на месте Северо-Восточной Руси. Богатое и сильное было государство, с которым считался даже Александр Македонский. А потом почему-то сгинуло. И остались после него лишь развалины построек, которым 9000 лет. Да вот документы, несущие в себе некую тайну

Разгадать ее и должен был Михайло Ломоносов.

И он ушел из дома. За знаниями. Учился сначала в России. Потом пять лет обивал пороги иностранных университетов. И всюду возил с собой футляр с теми свитками.

Прочесть свитки – таков приказ колдунов. Долг отца придется оплатить сыну. Северные колдуны всесильны. За ослушание накажут безотлагательно.

Первым, кому Михайло показал те свитки, был профессор Феофан Прокопович. Он-то и прикрыл Ломоносова, который обманом поступил в академию. Феофан поручился, что Михайло на самом деле – сын сельского священника. Он же помог ученику осилить латынь – язык языков. Но даже профессор не смог помочь студенту в прочтении странных текстов. Он лишь подсказал, что письмена на свитках похожи на списки средневековых алхимиков.

А посему получалось, что дальнейший путь Ломоносова лежал в Европу, прежде всего в Германию – центр тогдашней науки. Сначала Ломоносов учился в Марбурге, слушал лекции по физике и химии профессора Вольфа. В формулах химии он видел нечто похожее на письмена в свитке. Химия, как известно, дочь алхимии.

Однако когда Михайло рискнул показать те свитки Христиану Вольфу, тот тоже лишь развел руками. Писания напомнили ему рецепт философского камня. «Оставьте это, друг мой. Вам этот труд не по силам». Но Ломоносов не мог остановиться.

И он поехал во Фрейбург, где продолжал совершенствоваться в науках, в геологии и горном деле. И делал это столь ретиво, что новый профессор Иоганн Гендель даже пожаловался на буйного ученика в Москву. Дескать, никакого сладу с ним нету, не хочет делать то, что его заставляют, а делает, что ему заблагорассудится.

Однако драка на самом деле, возможно, произошла из-за того, что профессор хотел тайком заглянуть в таинственный кожаный футляр. Или даже похитить его. Да Ломоносов не дал.

Пришлось Михайле съехать от профессора, у которого он жил и столовался. Нашел он себе угол в одном небогатом семействе. По одним источникам, главой его была вдова, по другим – к моменту поселения у них Ломоносова и ее муж еще был жив. Так или иначе, но дочка хозяев Елизавета-Кристина положила глаз на статного помора. Да и у того губа не дура… В общем, роман получился бурным. И с последствиями. Хозяева тому не порадовались и выгнали квартиранта, несмотря на то, что дочь была беременна.

Ломоносов отправился в трактир и с горя напился, как это водится с русским братом. А по пьянке его забрили в солдаты. Забрали свиток, а самого поместили под замок. Чтобы не сбежал будущий служивый. Елизавета узнала об этом, передала суженому в тюрьму кое-какой инструмент. Ломоносов открыл замок, оглушил часового, забрал свиток, перелез через стену и удрал.

За ним гнались, да он уж был за пределами Германии. Возвращаться ему было никак нельзя. Да и пора ученичества кончилась. Пора было становиться на собственные ноги – как-никак будущий отец семейства.

Тем временем на Василия наседали колдуны: «Прочел ли сын письмена?» Отец Ломоносова оборонялся, как мог. Даже предложил магам втрое больше денег, чем получил от них когда-то. Но те только отмахнулись: сведения из свитка для них были важнее.

А чтобы поторопить сына, колдуны заставили Василия сгинуть без вести. А самому Михаилу в тот момент приснился вещий сон. Дескать, корабль, на котором плыл его отец, разбился, а его самого выбросило на необитаемый остров в Белом море. Вернувшись в Петербург, Михайло Ломоносов принялся наводить справки об отце. Ему сообщили, что Василий с рыбачьей артелью вот уже четыре месяца как ушел в море и все еще не возвратился. Тогда Михаил написал, где искать отца. Его тело и в самом деле рыбаки нашли на том самом острове, который указал им его сын.

Михайло Васильевич намек понял: колдуны таким образом давали знать – нам ждать надоело. Начиная с 1741 года, он работает изо всех сил. Российская академия наук, им же организованная, помогает своему лидеру, чем может. А сам он заменяет собой целый университет.

Среди его многочисленных научных открытий того времени – исследования, посвященные ртути. Это следы того, как он искал философский камень. А камень тот чудодейственный, как известно, многое может – и свинец в золото превратить, и вечную молодость своему обладателю гарантировать, и кое-что еще…

Странными опытами академика заинтересовались не только на Севере, но и в Петербурге. По городу пошли слухи о странном футляре, который Ломоносов постоянно носил с собой. Вечером на темной улице на него напали двое. Им нужен был свиток. Но справиться с дюжим помором не смогли. Он сам поколотил грабителей. Но задумался: кто на него мог охотиться в столице? Колдуны так грубо не работают…

Оказалось, что за свитком охотится сам всесильный Орлов. Сначала он пошел к цели напрямик – подослал грабителей. Но дело не выгорело, и граф отложил повторную операцию до удобного момента.

Ломоносову тем временем оставалось провести лишь несколько экспериментов. Он уже многое почерпнул из того свитка и вот-вот был готов раскрыть тайну философского камня. Но что-то, видимо, ему показалось странным в последнем рецепте. И он в решающем опыте не стал соблюдать меры, указанные в свитке, а соблюл лишь пропорции веществ в микроскопических дозах. И эта предосторожность спасла его. Полученное вещество даровало не жизнь – оно несло смерть. То была взрывчатка невиданной силы. Даже крошка вызвала сильнейший взрыв.

Поскольку Ломоносов жил при академии, где взрывы и пожары были делом привычным, на тот случай никто вроде бы не обратил особого внимания. Но Ломоносов решил не рисковать. Поняв, в чем дело, он сжег и свои записи, и сами свитки.

Он знал, чем ему это грозит. Но пути назад уже не было. И вскоре Ломоносову приснился еще один вещий сон: со стола упал календарь и раскрылся на дате – 4 апреля. Михайло Васильевич понял: этого дня ему не пережить. Он и в самом деле скоропостижно умер 4 апреля 1765 года, в возрасте всего 54 лет, хотя славился отменным здоровьем.

Граф Орлов тут же приказал переворошить лабораторию и… заполучил таинственный футляр. Но в нем оказался лишь пепел. Тогда взялись за архив ученого. Многие из бумаг Ломоносова пропали тотчас после его смерти. Чудом лишь сохранился список 14 работ, над которыми он работал в последние месяцы и недели. Но о самих рукописей не нашли и поныне…

Прав ли он был, уничтожив свитки? Наверное, да. Он как бы предвидел, что динамит из рудников тотчас перекочует на поля сражений. И что атом станет прежде бомбой, а лишь потом заработает в ядерном котле.

Ну, а что было бы с нами со всеми, если бы еще во времена Ломоносова в ход пошла взрывчатка чудовищной силы?.. Да, наверное, то же, что случилось с жителями той же Гипербореи и не менее таинственной Атлантиды. Сгинула бы наша цивилизация, как и те, что были до нее. А так Михаил Васильевич нас уберег. Прозорлив оказался, предвидел возможные последствия. Себя не пожалел, но потомков оберег от излишней напасти. И за то ему низкий поклон и благодарность…

А еще будем благодарны «первому русскому университету» за открытие с помощью его «ночезрительной трубы» атмосферы на Венере, призыв обращать больше внимания на развитие химии, которая способна «широко простирать руки свои в дела человеческие», за предсказание, что «богатство российское будет прирастать Сибирью» и многие другие его дела и помыслы…

Источник