Другой взгляд на декабриста 

 Михаила Федоровича Орлова                                                            

Автор Н. Симоненко

                 «В салонах Москвы повторялась тогда

                 Одна ростопчинская шутка:

                «В Европе – сапожник, чтоб барином стать,

                 Бунтует – понятное дело!                                          

                 У нас революцию сделала знать:

                 В сапожники, что ль захотела?»

      Михаил Федорович Орлов и  князь  Алексей Федорович Орлов – сыновья среднего из пяти знаменитых братьев Орловых – графа  Федора Григорьевича Орлова.  Оба брата рождены одной матерью Елизаветой Михайловной, ур. Гусятниковой, вдовой Поповой.

Но судьбы их сложились по-разному.   Старший Алексей стал приближенным императора Николая I, , получил графский титул, а позднее и княжеский, Михаил  обрел известность как декабрист и  либерал.

Именно его, Михаила Орлова, дом на Пречистенке в Москве значится во всех путеводителях. Скромный двухэтажный дом с балконом, без особых украшений, кажется, и ценности-то художественной не представляет. Но сохранился. Как дом декабриста.    

Некоторые исследователи считают, что Михаил Орлов был в свое время чуть ли не в числе зачинщиков декабрьского восстания, и царь намеревался его казнить. Только заступничество старшего брата спасло Михаила от казни. Всегда очень интересно поразмышлять, почему в одной семье вырастают такие разные братья, с такими разными судьбами.

«Посеешь характер – пожнешь судьбу». Впрочем, Н.В.Гоголь в повести «Тарас Бульба» это уже объяснил.

А начинали братья Алексей и Михаил одинаково. Оба участники Отечественной войны 1812 года, оба храбрецы и удальцы, оба были награждены не раз за смелость и отвагу. У Михаила в числе наград и золотая сабля за храбрость, и орден Святого Георгия 4-го класса, и ордена Святой Анны 2-ой степени с алмазами и Святого Владимира 3-й степени, и три иностранных ордена. В 1814 году именно Михаил подписывал с русской стороны акт о капитуляции Парижа.

Почему же дальше дороги братьев Михаила и Алексея разошлись? Один стал членом тайного общества и видным деятелем декабристского движения, а другой вышел на Сенатскую площадь усмирять восставших, стал шефом  жандармов.

Вот как об этом пишет их современник писатель Ф.Ф.Вигель:

«Завидна была их участь в юности; завиднее ее не находил я. Молоды, здоровы, красивы, храбры, богаты, но не расточительны, любимы, уважаемы в первых гвардейских полках, в которых служили, отлично приняты в лучших обществах, везде встречая нежные улыбки женщин, - не знаю, чего им недоставало. Судьба, к ним столь щедрая, спасла их даже от скуки, которую рождает пресыщение: они всем вполне наслаждались. Им бы стоило только не искушать фортуну напрасными затеями, а с благодарностью принимать ее дары. Старший брат, Алексей, так и делал. А второму, Михаилу, исполненному доброты и благородства, ими дышащему, казалось мало собственного благополучия: он беспрестанно мечтал о счастии сограждан и задумал устроить его, не распознав, на чем преимущественно оно может быть основано. (…) Он, как ладья, тяжелым грузом дум обремененная, отважно пустился в море предприятий и расшибся о первый же подводный камень». 

      Вернувшись с войны 1812 года героями, представители воевавшего поколения ожидали, что им найдут применение в своем отечестве, и они получат достойные должности, обладая таким жизненным опытом, побывав за границей, узнав многое о французской революции. Но император Александр I рассудил иначе. Оберегая Россию от западных либеральных идей, он остерегался и наших героев, вкусивших «воздуха свободы». Все они, вернувшись из заграничных походов, остались не у дел, отправлены на пенсию, на отдых. Не всем это было по душе. Многие взроптали, стали собираться в тайные общества. Среди таких оказался и Михаил Орлов. Он жил в Кишиневе, примкнул к членам Южного тайного общества, стал играть в нем заметную роль. Мог бы даже возглавить тайную организацию. Но воспротивился его тесть, Раевский Николай Николаевич старший, который отдал за Михаила свою дочь Екатерину. Отец беспокоился о судьбе дочери и будущих внуков.

Совсем вырвать Михаила из тайного общества Раевский не смог, так как дочь Екатерина  всячески поддерживала устремления своего мужа быть членом этого общества. Не зря же ее за сильный и властный характер и за либерализм воззрений, как заметил П.В.Анненков, прозвали Марфой Посадницей. Ее самолюбие тешило, что их дом – полная чаша, открыт для друзей, которые ежедневно спорят до хрипоты, читают стихи, философствуют. Вот строки из ее письма: «У нас беспрерывно идут шумные споры – философские, политические, литературные и другие; мне слышно из дальней комнаты».

Портрет Екатерины Николаевны Орловой.

А.С.Пушкин был частым гостем у них. Он даже был влюблен в Екатерину Раевскую.  Когда она выбрала Михаила Орлова в мужья, поэт был обескуражен. В своем письме к другу, А.И.Тургеневу, он даже написал об этом: «Здесь такая каша, похуже овсяного киселя. Орлов женился. Вы спросите, каким образом? Не понимаю».

Михаил Федорович Орлов  в кругу семьи,  с домашними был очень мягок и уступчив. Это для врагов Отечества он был грозным воином, а своей жене всегда уступал. Мы знаем, что Пушкин хорошо знал и самого Михаила Федоровича, и его жену. На полях своих черновиков он нередко рисовал портреты тех, кто занимал его помыслы в данный момент. И как человек внимательный подмечал подчас такие детали, что рисунки его о многом говорили без слов. Рисуя чету Орловых, поэт на первом плане всегда изображал Екатерину Николаевну с ее железным профилем. За ней – ее супруга, который слегка выглядывал из-за головы жены.  Михаил всегда как бы спрятан за женой, словно был на вторых ролях, и мужественный, волевой профиль супруги всегда заслонял лицо мужа.

На сохранившихся теневых картинках  Г.Олизара  запечатлен момент сватовства Михаила к Екатерине. И на них недвусмысленно изображена лидирующая роль невесты: вот жених с цветами, Екатерина с веником и замахивается на жениха. Вот он покорно держит пряжу, сидя у ее ног, а она сматывает клубок. То есть все, кто общались с этой парой, отмечали, так или иначе, кто в доме хозяин. Она, видимо, была  женщиной с амбициями, ей хотелось играть в жизни  важную роль, блистать в салоне, собирая известных людей. И она этого добилась. Хотя, если бы не Пушкин, прославивший ее в своих стихах, возможно, о ней бы никто и не вспомнил.  Нет, еще Ф.Ф.Вигель вспомнил, и очень едко: «Катерина Николаевна, старшая дочь Николая Николаевича Раевского, была тогда очень молода и даже, говорят, исполнена доброты, которой через несколько лет и следов я не нашел».

Чета Орловых. Рисунок А.С.Пушкина.

В семье Раевских не все были рады декабрьскому восстанию. Отец Екатерины  отговаривал Михаила становиться во главе Южного общества. Младший брат ее резко отрицательно относился к мужу младшей сестры Марии – декабристу С.Г.Волконскому, если не сказать, что просто его ненавидел.  А вот Екатерина Николаевна, «наша Марфа Посадница», приветствовала декабрьский мятеж и поступок своей сестры Марии. Она говорила о том, что поступила бы так же, как сестра, отправилась бы за мужем в Сибирь. Еще неясно, чего тут больше, любви к супругу или демонстрации, эпатажа. (Уже давно известно, что Мария Волконская-Раевская не  любила мужа, который был намного старше ее, и, по свидетельству декабриста Якушкина,  в ссылке рожала детей от другого мужчины, от декабриста Поджио).

Обе сестры не пожалели отца, родственников, детей. Отец, генерал Раевский, все годы, пока дочь Мария была в ссылке с мужем, хлопотал о смягчении наказания для дочери и зятя. В последний раз его старания упросить государя Николая I облегчить участь ссыльных в Сибири не увенчались успехом, государь был холоден с Раевским. И тот от отчаяния, проскакав 40 верст без отдыха, заболел и умер.  «Выстроенный им (Раевским) идеальный мир большой дружной семьи утоплен, 1825 год разрушил семью и  до основания. В детях были его надежды. Их отняли,  и он умер». (Т.Галушко «Мои Раевские»).

Судя по всему, 1825 год разрушил и жизнь самого Михаила Федоровича.  Он и прожил так мало, потому что не оправился от шока после наказания. И хотя  избежал казни, но в его душе она совершилась. Ведь был и стыд оттого, что брат хлопотал, что потом пришлось тихо жить под надзором полиции в Калуге, когда его собратья по восстанию отправились в Сибирь. Все переживания, связанные с этим, не прибавили ни душевного, ни физического здоровья.

Отшумев, отспорив, пообщавшись с полицейскими чинами, наш Михаил Федорович обратился теперь к простым радостям жизни: семейному очагу, природе, к домашним животным и уходу за ними, к земле. «Укатали Сивку крутые горки»…

Когда редактор журнала «Русский инвалид» Воейков решил, что настало время бывшему декабристу М.Ф.Орлову вновь вернуться на литературное поприще и показаться на люди, Орлов написал: «А.Ф.Воейкову отвечаю – нет! Не хочу выходить на поприще литературное и ни на какое! Мой век протек, и прошедшего не воротишь. Да мне и не к лицу, и не к летам, и не к политическому состоянию моему выходить на сцену и занимать публику собою. Я счастлив дома, в кругу семейства моего, и другого счастия не ищу. Меня почитают большим честолюбцем, а я более ничего как простой дворянин. Ты же знаешь, что дворяне наши, особливо те, которые меня окружают, не великие люди!

Итак, оставьте меня в покое с вашими предложениями и поверьте мне, что с некоторою твердостию души можно быть счастливым, пахая землю, стережа овец и свиней и делая рюмки и стаканы из чистого хрусталя».

В конце жизни у Михаила Федоровича было полное расстройство дел, долги, его фабрика хрусталя была убыточна. «Он не видел выхода». Эта ситуация внушает сочувствие к человеку, но вызывает и недоумение: как же он, не умея устроить дела в своем маленьком хозяйстве, брался изменить жизнь   в такой огромной стране, как Россия, в  1825 году? И еще: что ему тогда мешало составить счастье своих собственных крепостных, отпустив их на волю, как это сделала графиня Анна Орлова-Чесменская?

      И еще одна деталь, наводящая на размышление. После смерти двоюродной сестры графини Анны Орловой-Чесменской князь Алексей Федорович Орлов взял себе на память любимую икону Анны и ее монашескую шапочку, которую отыскал среди ее заветных вещей. В семье его родного брата Михаила  потомки с трепетом хранили барельефный портрет  княжны Таракановой.     

Умер Михаил Федорович Орлов 54 лет отроду в 1842 году и похоронен на Новодевичьем кладбище Москвы. Его жена Екатерина пережила мужа на 43 года и впоследствии похоронена рядом с ним. На могиле декабриста М.Ф.Орлова нет креста. А на его смерть сочинил стихотворение на немецком языке католический пастор.

Когда Ф.Ф.Вигель в своих «Записках» писал об Алексее Орлове, что «он рожден был для одной России», следующей фразой  была: «В Михаиле почти все заимствовано было у Запада: в конституционном государстве он равно блистал бы на трибуне, как в боях; у нас под конец был он только сладкоречивым, приятным салонным говоруном».

      У  четы Орловых остались дети. Сын Николай  и дочь Анна. У обоих потомки дожили до наших дней. Все они являются потомками не только декабриста Орлова, но и через Раевскую – М.Ломоносова.

Текст Нины Симоненко из книги "Тайны графской усадьбы".

Страница списка могил на кладбище Донского монастыря в Москве.

***

Серия сообщений "***ОРЛОВ ФЕДОР ГРИГ.":
Часть 1 - Декабрист Михаил Федорович Орлов
Часть 2 - 6 портретов декабриста Михаила Федоровича Орлова
Часть 3 - Портреты князя Алексея Федоровича Орлова
...
Часть 24 - Почему граф В.Г.Орлов не принял в семью потомков брата Федора?
Часть 25 - Дворец несбывшейся мечты (Князь А.Ф.Орлов)
Часть 26 - Елизавета Михайловна Гусятникова, вдова Попова