Студенческие толстые тетради Легли сегодня стопкой в кладовой. Егоров Сашка вырос в Ленинграде, В малоэтажке рядышком с Невой. Умён, хорош собой, характер — буря! Вот только ростом — не на высоте. А потому стоял на физкультуре Он неизменно где-нибудь в хвосте. Дразнилка «гном» была ему привычна, Но хамов мог разделать под орех! Зато окончил школу на отлично, И поступил спокойно в политех. И вот готов диплом. Осталось, братцы, Всего одно желание — поспать... Потом распределения дождаться, И можно к новой жизни приступать. Казалось, все пути уже открыты! А где работать, в целом, всё равно! Эх, кто бы знал тогда, что до защиты Егорову дойти не суждено… Шёл сорок первый. И война в июне Разбила планы вдребезги за миг. Но Сашка смог, не распуская нюни, Обнять бабулю с дедушкой своих, И сразу же пойти к военкомату. Торжественно, почти чеканя шаг! Егоров знал, что надо — значит, надо. А как иначе, если рядом враг. Отец и мать в Испании остались… Военные… А Сашка — сирота. Но дед с бабулей очень постарались, Чтоб Санька оклематься смог тогда. Он рос любимым, хоть и гоношистым - Всегда везде сполна хотел успеть! И в миг, когда в страну вошли фашисты, Не смог Егоров Санька утерпеть! Конечно, волновался из-за роста, Но знал, что и силён он, и плечист. А кто-то пошутил: ты глянь, по ГОСТу Параметрами вылитый танкист! Тогда зачислен Саня был в пехоту, Спешил на фронт, врагов нещадно бить, И всё же «загорелся» отчего-то, И для себя решил: танкисту — быть. Шёл сорок первый… Окончание лета Перетекло в осенние бои. Оставив дома бабушку и деда Санёк всё думал, как же там мои? Ну, а когда сомкнулся круг блокады, То даже спать не мог - душа болит... Хотя никто не знал какому аду Обрушиться на город предстоит... Свой первый бой запомнил Санька смутно… Всё мысль мелькала, где рванёт снаряд?… При этом понимал ежеминутно, Что рядом, за спиною - Ленинград. А это значит, просто надо биться, Загнав поглубже липкий страх чужой... И Саша шёл отчаянно на фрицев, Их честно ненавидя всей душой… Он каждый раз вперёд летел, как искра, Товарищей оставив за спиной. Шутили парни: Маленький, а быстрый! Таким гордиться можно всей страной! Но смехом смех, а Санька бился рьяно… И жизнь свою как будто не берёг. Но как-то вдруг упал и по бурьяну Растёкся тёмно бурый ручеёк… Очнулся много позже… Где-то сутки Валялся без сознания в бреду. И вмиг затеял спор «Какие «утки»? Я до уборной сам и так дойду!» И пусть от боли морщился сначала, Но встал, и двинул кое-как ползя. А докторица мелкая кричала: «А ну, больной, на место! Вам нельзя!» Ох как ругалась: «Я полночи шила! Кто ж знал, что жить Вам быстро надоест! У Вас, внутри с рожденья, видно, шило, Не в ране, а в другом из важных мест!» Он до уборной кое-как добрался Под крики той, что жизнь ему спасла. И болью жгло! Но Санька улыбался… Уж слишком милой в гневе врач была. При выписке, он, в благодарность вроде, Чай из пайка оставил на столе. И скромно приписал на обороте: «Вы самый лучший доктор на земле». Ох, как его ругала доктор Лида, Когда пакет с заваркою нашла! Но знали все, ругалась лишь для вида… А чай потом с медсёстрами пила. Copyright: Ольга Гражданцева, 2025 Свидетельство о публикации №125050803501