Феликс КРИВИН

Пошел Гусь в огород посмотреть, все ли там в порядке. Глядь — на капусте кто-то сидит.
— Ты кто? — спрашивает Гусь.
— Гусеница.
— Гусеница? А я — Гусь, — удивился Гусь и загоготал. — Вот здорово — Гусь и Гусеница!
Он гоготал и хлопал крыльями, потому что такого интересного совпадения ему никогда встречать не приходилось. И вдруг замолчал.
— А ты почему не хлопаешь? — спросил он почти обиженно.
— У меня нечем, — объяснила Гусеница. — Посмотри: видишь — ничего нет.
— У тебя нет крыльев! — догадался Гусь. — Как же ты летаешь в таком случае?
— А я не летаю, — призналась Гусеница. — Я только ползаю.
— Ага, — припомнил Гусь, — рожденный ползать летать не может. Жаль, жаль, тем более что мы почти однофамильцы...
Они помолчали. Потом Гусь сказал:
— Хочешь, я научу тебя летать? Это совсем не трудно, и если у тебя есть способности, ты быстро научишься.
Гусеница охотно согласилась.
Занятия начались на следующий день.
— Вот это земля, а это — небо. Если ты ползаешь по земле, то ты просто ползаешь, а если ты ползаешь по небу, то ты уже не ползаешь, а летаешь...
Так говорил Гусь. Он был силен в теории.
Из-под капусты высунулась чья-то голова:
— Можно и мне? Я буду сидеть тихо.
— Ты что — тоже Гусеница?
— Нет, я Червяк. Но мне бы хотелось летать... — Червяк замялся и добавил, немного смутившись: — Это у меня такая мечта с детства.
— Ладно, — согласился Гусь. — Сиди и слушай внимательно. Итак, мы остановились на небе...
Они занимались каждый день с утра до полудня. Особенно старался Червяк. Он сидел не шелохнувшись и смотрел учителю в рот, а по вечерам старательно готовил уроки и даже повторял пройденный материал. Не прошло и месяца, как Червяк уже мог безошибочно показать, где находится небо.
Гусеница не отличалась такой прилежностью. На уроках она занималась бог знает чем: плела паутину и обматывала себя, пока не превратилась из живой, подвижной Гусеницы в какую-то восковую куколку.
— Так у нас дело не пойдет, — делал ей замечание Гусь. — Теперь я вижу, что ты, Гусеница, никогда не будешь летать. Вот Червяк полетит — за него я спокоен.
Червяк и тут прилежно слушал учителя. Ему было приятно, что его хвалят, хотя он и прежде не сомневался, что полетит: ведь у него по всем предметам были пятерки.
И вот однажды, придя на занятия, Гусь застал одного Червяка.
— А где Гусеница? — спросил Гусь. — Она что — больна?
— Она улетела, — сказал Червяк. — Вон, посмотрите. Видите?
Гусь посмотрел, куда показывал Червяк, и увидел Бабочку. Червяк уверял, что это — Гусеница, только теперь у нее выросли крылья. Бабочка легко порхала в воздухе, и даже сам Гусь не смог бы за ней угнаться, потому что хоть он и был силен в теории, но все-таки был домашней птицей.
— Ну, ладно, — вздохнул Гусь, — продолжим занятия.
Червяк сосредоточенно посмотрел на учителя и приготовился слушать.
— Итак, — сказал Гусь, — о чем мы говорили вчера? Кажется, мы остановились на небе?..

1964 г.

ВОЛШЕБНАЯ СКАЗКА

Жил-был добрый волшебник. Он мог превращать песок в сахар, а простую воду в молоко, но он ничего этого не делал, так как был убежден, что чудес на земле не бывает.
Пошел он однажды на край света. Пришел, свесил ноги через край и сидит, смотрит вниз — на звезды и луну, на разные планеты.
Вдруг добрый волшебник почувствовал, что рядом с ним кто-то стоит. Он скосил глаза и увидел петуха, который пристроился на самом краю и преспокойно клевал звезды.
— Что ты делаешь! — забеспокоился добрый волшебник. — Ведь так мы останемся без звезд.
Петух перестал клевать.
— И правда, — сказал он, — мне это как-то не пришло в голову. Но согласитесь — здесь же больше нечего клевать.

ГИПОТЕЗА О ВОЗНИКНОВЕНИИ ЖИЗНИ

По одной из гипотез жизнь на Землю была занесена метеоритами.
Это была маленькая, микроскопическая жизнь, которую и сейчас можно обнаружить на странствующих в пространстве метеоритах.
И вот эта незаметная жизнь выросла в огромную, необъятную жизнь двух миров — растительного и животного.
Растения крепко держатся за землю, словно боятся, что ее у них отберут и опять начнется это бесплодное, бессмысленное существование в космосе. Микроскопическое существование, несмотря на беспредельный космический простор. Простор большой, а существование — микроскопическое.
Поэтому растения лишь в редких случаях решаются путешествовать по земле: они боятся, что в дороге у них, чего доброго, украдут Землю.
А животные — не боятся.
Животные — потомственные бродяги, они помнят, как их предки странствовали в пространствах Вселенной, и точно так же странствуют, бегают по земле. По ее полям, лесам, по морям и океанам, по селам и городам... Вечные странники, они не сидят на месте, они бы не усидели и на Земле, а побрели бы от нее в бесконечные дали Вселенной...
Их приходится удерживать силой. Силой земного притяжения.
Но вот птиц — тех даже силой нелегко удержать. Они рассказывают своим птенцам сказку о далекой планете птиц, и птенцы, едва вылупившись, уже порываются лететь.
А куда лететь? Об этом не говорится в сказке. И птицы летят, куда несут их крылья, надеясь, что крылья их унесут далеко. И каждый раз, улетая, они прощаются с Землей навсегда, и Земля возвращает их силой своего притяжения.
Потому что как ни притягательна сказка, а из жизни не улетишь. В жизнь можно прилететь — из сказки, из мечты или откуда-нибудь со звезд, как утверждает гипотеза.
Может быть, ошибочная гипотеза, но она многое объясняет.
Объясняет, почему растения зарываются в землю, почему животные бегают по земле и почему птицы летают. Она объясняет, почему мы, бродяги, всё стремимся в какую-то даль и вечно ищем какую-то сказку...
Как далеко уводят порой гипотезы!
Одна из них привела нас на Землю.

Феликс КРИВИН
1973 г
В оформлении использована гравюра голландского художника Мориса Корнелиуса Эшера «Другой мир».

Ноги кормят не только волка, но и всех других зверей. Так же, как птиц кормят крылья, а рыб — плавники. Всех животных кормит их способность к передвижению.
Не побегаешь — не поешь.
Не поплаваешь — не поешь.
Не полетаешь — не поешь.
Если б животные сидели на месте, они бы очень скоро погибли от голода.
А растение — не погибает. Потому что оно добывает пищу прямо из земли. И никуда ему бегать не нужно. Оно и других пригласит на обед: птица прилетит — поклюет ягоды, зверь прибежит — пожует листья. Зверя кормят ноги, поэтому он прибежит. Птицу кормят крылья, поэтому она прилетит. А растение кормят корни, поэтому оно остается на месте.

Феликс КРИВИН

СПЛЕТНЯ

Очки это видели своими глазами...
Совсем еще новенькая, блестящая Пуговка соединила свою жизнь со старым, потасканным Пиджаком. Что это был за Пиджак! Говорят, у него и сейчас таких вот пуговок не меньше десятка, а сколько раньше было — никто и не скажет. А Пуговка в жизни своей еще ни одного пиджака не знала.
Конечно, потасканный Пиджак не смог бы сам, своим суконным языком уговорить Пуговку. Во всем виновата была Игла, старая сводня, у которой в этих делах большой опыт. Она только шмыг туда, шмыг сюда — от Пуговки к Пиджаку, от Пиджака к Пуговке, — и все готово, все шито-крыто.
История бедной Пуговки быстро получила огласку. Очки рассказали ее Скатерти, Скатерть, обычно привыкшая всех покрывать, на этот раз не удержалась и поделилась новостью с Чайной Ложкой, Ложка выболтала все Стакану, а Стакан — раззвонил по всей комнате.
А потом, когда Пуговка оказалась в петле, всеобщее возмущение достигло предела. Всем сразу стало ясно, что в Пуговкиной беде старый Пиджак сыграл далеко не последнюю роль. Еще бы! Кто же от хорошей жизни в петлю полезет!

Прибежала Тропинка к Дороге и остановилась в восхищении.
- Теть, а, теть, откуда ты такая большая?
- Обыкновенно, - нехотя объяснила Дорога. - Была малой, вроде тебя, а потом выросла.
- Вот бы мне вырасти! - вздохнула Тропинка.
- А чего тут хорошего? Каждый на тебе ездит, каждый топчет - вот и вся радость.
- Нет, не вся, - сказала Тропинка. - Пока я маленькая, меня далеко не пускают, а тогда бы я... ух, как далеко ушла!
- Далеко? А зачем далеко? Я вот до города дошла, и все, с меня
хватит...
Поникла Тропинка и обратно в лес побрела. 'С меня хватит!' Стоит ли ради этого быть дорогой? Может, лучше остаться Тропинкой, навсегда затеряться в лесу?
Нет, не лучше, совсем не лучше. Просто Тропинка ошиблась на этот раз, просто она вышла не на ту дорогу.

НРАВОУЧИТЕЛЬНАЯ КНИЖКА

     Маленькому мальчику  купили  в  магазине Книжку.  Называлась  она  так:
'Нужно быть послушным'. Очевидно, считали, что для маленького мальчика такая
Книжка может быть полезной.
     Когда люди  ушли по своим делам, и в комнате никого не осталось, Книжка
решила  осмотреться  на  новом месте.  Осторожно, чтобы  не  ушибиться,  она
спрыгнула с этажерки и отправилась по комнате.
     Первым, кто встретился ей,  был  отрывной Календарь. В нем уже почти не
осталось листков (потому что дело было в декабре),  но он не смущался этим и
даже был, по-видимому, весел.
     - Негодные дети! - возмутилась Книжка. - Разве можно так книги рвать?!
     Календарь только усмехнулся.
     Но Книжка его  не поняла:  в ней  ничего  не  говорилось  о календарях.
Поэтому она, проворчав  себе  под  нос что-то  нравоучительное,  отправилась
дальше.
     На письменном столе она увидела Пресс-папье.
     - Грязнуля, - сказала Книжка. - Посмотри, ты весь в чернилах!
     Затем она долго отчитывала  Форточку за то, что та выглядывает на улицу
(можно простудиться!), объясняла Маятнику, что не следует  все  время бегать
взад-вперед. Графину - что нельзя баловаться с водой, и так далее.
     Хорошо, что на ее слова никто не обращал внимания.
     А если бы ее послушали?

СОЛНЦЕ

    Снизу, прямо с земли, бьет в  глаза яркое Солнце. Что  случилось? Может
быть, Солнце опустилось на землю?
     Нет, это  не Солнце, это  только  Осколок, всего лишь маленький кусочек
стекла.  Некоторые считают,  что  весна его  не  касается,  что не его  дело
соваться в весенние дела. Но он тоже радуется весне. Радуется, как умеет.
     Это радость делает его похожим на Солнце.

                                                                              ЛЮБОВЬ

     Былинка полюбила Солнце...
     Конечно, на  взаимность ей  трудно  было рассчитывать: у Солнца столько
всего на земле, что где  ему  заметить  маленькую неказистую Былинку!  Да  и
хороша пара: Былинка - и Солнце!
     Но Былинка думала, что пара была б хороша, и тянулась к Солнцу изо всех
сил. Она  так  упорно к нему  тянулась, что вытянулась  в высокую,  стройную
Акацию.
     Красивая  Акация,  чудесная Акация  - кто  узнает в ней  теперь прежнюю
Былинку! Вот что делает с нами любовь, даже неразделенная...

ПАРУС

     -  Опять этот ветер!  - сердито  надувается  Парус.  -  Ну разве  можно
работать в таких условиях?
     Но пропадает ветер - и Парус обвисает, останавливается. Ему уже и вовсе
не хочется работать.
     А когда ветер появляется снова. Парус опять надувается:
     -  Ну и  работенка! Бегай целый день, как окаянный. Добро бы  еще  хоть
ветра не было...