"Король скорбит о сей потере,
Как не скорбел ещё доселе.
Его войска, сдержав рыданья,
Не в силах выдержать страданья,
С печалью восклицают непрестанно:
“Хороним славу вместе с д'Артаньяном!”"
Нет-нет, это не очередная попытка "срубить деньжат" на имени самого известного из героев Дюма. Это стихи некоего Джулиани де Сент-Блеза, и написаны они лет за двести до "Трёх мушкетёров" в честь "истинного д'Артаньяна", полное имя которого было Шарль де Баатц Кастельмор. А ещё через двести лет после Дюма в свет вышла книга французского историка Жана-Кристиана Птифиса, переведённая на русский язык в 2004 году и вышедшая в серии "Жизнь замечательных людей".
Автор книги тщательно реконструировал биографию человека, ставшего легендой сразу после смерти — по крайней мере, настолько, насколько это возможно, ведь от истинного д'Артаньяна осталось очень немного.
Поначалу, читая эту книгу, начинаешь испытывать что-то вроде разочарования, ибо самые известные из его похождений — плод фантазии Дюма и его предшественников. В осаде Ла-Рошели будущий капитан мушкетёров не участвовал, а с подлинными Атосом, Портосом и Арамисом виделся от силы несколько раз, зато верно служил кардиналу Мазарини и был причастен к аресту знаменитого канцлера Людовика XIV Николя Фуке.
Надо сказать, что на этом "посту" ему пришлось исполнять роль надзирателя, проявив не одну только верность королю, но и человечность. А под конец жизни д'Артаньян стал даже губернатором города Лилля — правда, из-за вспыльчивости занимал он эту должность недолго. В 1673 году капитан погиб при осаде Маастрихта, а год спустя его дети (да, у него были два сына — Луи-Габриэль и Луи-Жан-Батист, но семейная жизнь, как и у книжного д'Артаньяна, сложилась несчастливо) стали крестниками... самого короля Людовика. Интересно, знал ли об этом Дюма-отец?
На совести французского сочинителя есть и ещё один "грешок" — тенденциозный взгляд на фигуру не менее легендарного кардинала Ришелье, чья биография также вышла в "ЖЗЛ". Как справедливо отмечает в самом начале её автор Франсуа Блюш, кардинал у Дюма больше напоминает некий "красный призрак", с которым и борются герои, а настоящий кардинал дарует гасконцу звание лейтенанта мушкетёров.
"Что нам Мазарини, когда мы заставляли поступать по-своему даже такого человека, как Ришелье" — восклицает во второй книге трилогии Атос, невольно отдавая дань уважения бывшему правителю Франции.
Впрочем, правителю ли? Судя по книге Блюша, в жизни знаменитый тандем короля и кардинала отнюдь не был симбиозом слабого монарха и сильного управленца, да и кардиналу на первых порах пришлось буквально потом и кровью добывать себе авторитет. Кстати, священником он стал по прихоти родных: сложись всё иначе, потомок знатных родителей Арман-Жан дю Плесси поступил бы в Академию кавалерии (куда прочил своего юного протеже и де Тревиль), получил бы полк и, быть может, стал известен на поприще военном. Но ему суждено было надеть сутану, выступить с блистательной речью на собрании Генеральных штатов, стать посредником между Людовиком и его матерью, Марией Медичи — и совершенно преобразовать государство.
Среди его деяний — создание полноценного флота (в честь противника мушкетёров во Франции регулярно называют суда) и знаменитой Французской Академии (правда, известные ныне Корнель, Декарт и Ферма в её состав не вошли, а жаль). А ещё он активно занимался колониями (в частности, Канадой) и отличался сравнительной веротерпимостью — как сказано в одной из энциклопедий, в то время как в остальных странах Европы пылали костры, Ришелье ни в чём подобном замечен не был.
...Да, не был, но было другое — уже после Ришелье во Франции стало возможным "исчезновение людей" — оказывалось достаточно приказа короля, чтобы человек навеки пропал в казематах. Самая известная из легенд такого рода — история "Железной маски", о которой писали и Дюма, и вышеупомянутый Жан-Кристиан Птифис.
Опираясь на малоизвестные документы и факты, многие из которых стали достоянием общественности лишь в 90-х годах прошлого века, Птифис проводит читателя по лабиринтам детективного расследования — кем же всё-таки был незнакомец, лицо которого скрывала маска, и какой же проступок он совершил?
Дабы не раскрывать всех карт, скажем лишь одно — братом Людовика он не был, но история его от этого не становится менее интересной. Да и как может быть неинтересной история мифа, у истоков которого стоит знаменитый Вольтер, а среди "кандидатов" на должность значатся герой "Двадцати лет спустя" герцог Бофор, тот же Николя Фуке и даже знаменитый Мольер?
Количество гипотез на сей счёт огромно, и, несмотря на все расследования, продолжает увеличиваться — ведь, как сказано в его финале, "к загадкам можно найти разгадки, а легенда — вечна"...
