На меня произвел большое впечатление прочитанный однажды рассказ о званом вечере, на который в числе прочих гостей была приглашена и Смерть. Она покладисто явилась и, к изумлению присутствующих, оказалась прелестной девушкой, очень милой в общении. В тотчас же взятом интервью убежденно считала себя не карательной инстанцией, а сестрой милосердия, избавляющей людей от тягот земной жизни. И то: смерть-избавительницу нередко призывают не только закомплексованные литературные персонажи классиков, но и реально существующие современники, уставшие жить. В Нидерландах разрешена эвтаназия. Не является ли этот государственный акт косвенным согласием голландского правительства с автором произведения, который увидел Смерть отнюдь не уродливой старухой с косой? Попытки исследовать сознание умирающих привели к неожиданному результату: удалось выяснить, что у смерти много обличий и некоторые из них совпадают с внешностью людей, покинувших земной мир. Бабушка японского биолога Конето Мияги, отдавая богу душу буквально на руках любимого внука, вдруг увидела за его спиной нечто и яростно замахала руками: «Зачем ты пришел, отец? Уйди от меня!» Потрясенный и озадаченный ученый решил заняться выяснением личностей посланцев с того света. Заказал электронщикам прибор с компьютером, датчиками и лазерной камерой, позволяющей улавливать сверхслабые излучения. Вошел в плотный контакт с экстрасенсами. Нашел и объект для наблюдения — больного, готового охотно расстаться с белым светом дедулю. Заручившись его письменным согласием, Мияги присоединил датчики к голове объекта. Когда дедушка впал в агонию, биолог включил аппаратуру. Из темного сгустка, возникшего на экране, отделилась женщина редкой красоты. Умирающий на мгновение засветился и заулыбался, взяв его за руку, красавица удалилась, увлекая за собой расплывчатую субстанцию — надо полагать, энергетическую сущность старца. Бросив взгляд на портрет, стоящий на тумбочке у кровати, биолог узнал в пришелице умершую в юности жену старика. Мияги немедленно отправился с информацией в Токийский центр по изучению аномальных явлений. Там его внимательно выслушали, покивали и посоветовали прекратить опыты: потусторонние силы, знаете ли, не любят, когда мы проникаем в их владения. Так-то оно так, однако попробуй напугай ученого, если он вошел в исследовательский азарт! Заранее примирившись с возможными последствиями (японцы верят в реинкаранацию, и смерти не боятся), Кането Мияги договорился с главным врачом больницы для бедняков на острове Хоккайдо, и тот обещал обеспечить клиентов. Что и сделал. Перед отходящей старушкой промелькнула девочка с улыбкой — и тут же исчезла, прихватив с собой облачко — душу почившей. А за не очень древним стариком явился мрачноватого вида мужчина и так гневно взглянул на биолога из голубого окошка монитора, что ученый съежился. Но Мияги, приоткрывший волей случая дверь и сунувший ногу через порог, жаждал войти в нее, то есть выяснить, кто именно приходит за нашей душой: родные и близкие покойника или Смерть в разнообразных личинах? И что это за личины? И почему они разнообразны, если никакого отношения к памяти клиентов не имеют? В общем, вопросов куда больше, чем ответов. За торговцем наркотиками, отдавшим концы в разборке, примчался тип в черном и, ухватив дрожащую от ужаса энергетическую сущность павшего мерзавца, устремил взор на Мияги и укоризненно покачал головой. ...Хорошо все-таки, что Мияги имел привычку делиться впечатлениями с коллегами. На другой день его легковушку смял грузовик с отказавшими тормозами... *** По коридору черному, Скользя бесшумной поступью, С косой в одной руке, Шла Смерть дорогой вечною И горстку детских пальчиков С необъяснимой нежностью Сжимала в кулаке. Ведя с собою Девочку, Еще такую юную, Быть может ей лет шесть, Смерть незаметно плакала, За капюшоном спрятавшись, Пустив седую голову По-старчески висеть. Прижав игрушку мягкую К груди, где сердце детское Остановило бег, Шла Девочка И Смерть держала за руку С любовью, даже радостью, Старалась что-то петь. Петь про дорогу раннюю, Про встречу свою с Господом, Про то, что смерти нет... И лишь зловещей памятью Чудовищной реальности, Алеет лентой траурной За ней кровавый след. ИСТОЧНИК