Бертье-Делагард о поголовном выселении всех христиан из Крыма на северные берега Азовского моря.Кому и для чего было нужно это изгнание народа?
Перед тем, как Крым был присоединен к России, " произошло событие, имевшее для него величайшее, почти роковое значение, событие, и ныне остающееся необъясненным, непонятным и пропускаемым без внимания, — я хочу сказать о поголовном выселении всех христиан из Крыма на северные берега Азовского моря.

Кому и для чего было нужно это изгнание народа?



На такой вопрос мы никакого ответа до сих пор нигде не находим.

Говорят иногда, будто бы имелось в виду ослабить татар; но после опыта покорения Крыма едва ли можно было без смеха говорить о татарской силе, а совершенное присоединение страны к России и тогда для всех было простым вопросом времени и русского желания; оно могло встретить препятствие в политике Запада, но ни малейшего в самом Крыму. При таких условиях, ослабляя Крым, мы ослабляли самих себя, сами уничтожали свою главную опору, сами изводили соль земли Крымской.

Мне кажется, что вся эта затея была одною из тех несчастных ошибок, которые основаны на невежестве дипломатических канцелярий и которыми, не сознавая того, одна рука уничтожает то, что другая тщится приготовить.

Еще в 1772 году Панин, тогдашний вершитель иностранных дел, получив письмо из Крыма от одного греческого архиерея Игнатия, счел и сан его (митрополита), и просьбу (подчиниться Синоду) простым обманом, стремлением к «поживке и снабдению», почему и поручил нашему резиденту в Крыму узнать, какие такие там христиане, много ли их, есть ли у них и сколько архиереев?

Так вот каковы были представления канцелярии о самом насущном в ту минуту, кричащем вопросе, касавшемся того края, где мы были хозяевами; вероятно, с подобными сведениями и был решен в 1778 году вывод всех христиан.

Поручили это дело Суворову, и Александр Васильевич повел его по своему обычаю: «глазомер, быстрота и натиск». Начав все дело едва в мае, уже в сентябре он доложил, что все христиане выселены, осталось только 288 человек, да и то временно, до весны. Выходило более 31.000 душ обоего пола, уводя скот, увозя все имущество, очистив совершенно все церкви и все, что в них было, оставив только развалины. Едва половина переселенцев уцелела, а глава и устроитель переселения Игнатий, последний митрополит Готфийский и Кефайский, вынужден был почти скрываться от своей паствы и писать Суворову и нашему резиденту: «Вы меня ввергнули в глубину огня... я вас оставляю Божьему правосудию».

Обезлюдел и опустел горный Крым; почти исчезли вековые традиции садовой и горной культуры, многие промыслы и ремесла; а через пять лет нам же самим вместо богатых, населенных дружеским и единоверным народом округов досталось разоренное пустое место: на него стали зазывать всяческих иностранцев, силой переводить русского мужика; но из этого ничего не вышло. Не догадались только вернуть туземцев, бедствовавших в незнакомых им степях; впрочем, 13 семей было возвращено в Аутку, близ Ялты, благодаря тому, что Потемкин любил устрицы, а в Крыму не оставалось лиц, умевших их ловить.

Не только в вещественных началах выразились потери, еще больше и глубже были потери духовные: с выходом христиан мы потеряли лучших посредников между собой и татарами, отодвигая, быть может, навсегда, тогда, вероятно, легко доступную задачу возвращения горных татар вновь к незабытой ими вере отцов, к христианству; оставив их без соседей-христиан, мы не только усилили меж ними, но и закрепили мусульманство окончательно.

Воистину неисповедимы судьбы Провидения: семнадцать веков существовало христианство в Крыму, проповедывало, одолевало, распространялось, терпело, умалялось, погибало, но все же уцелело — и было истреблено окончательно, в корень единоверным народом, явившимся его спасителем и забывшим, что и он сам здесь же, в Крыму, добыл Свет Христов.

И так тогда все христианское очистили и дотла разорили, что во всем Крыму уцелела единственная церковка Георгиевского монастыря (близ Севастополя), хотя и опустошенная, оставшаяся без книг, икон, ризницы; да и она потому уцелела, что ее не захотел покинуть 80-летний монах, русский, более 60 лет пробывший в монастыре до выхода христиан. А когда несколько разноплеменных христиан собралось в Бахчисарае, то, чтобы добыть им священника, сам хан Шагин-Гирей приказал силой захватить случайно заехавшего на южный берег из Анатолии. Уже в наши дни понадобилась чуть не апостольская проповедь, чтобы начать возобновлять священные храмы и издревле святые места Крыма.

Выходили христиане с горькими рыданиями, бегали, скрывались в лесах и пещерах, мало того, принимали мусульманство, лишь бы только остаться в родной земле. В Нижнем Керменчике есть семья Пападимитрия, ведущая свой род от оставшегося беженца, старого насельника; а в Верхнем Керменчике и до сих пор знают шесть семей, отатарившихся тогда.

Для нас все это древняя история; но в глуши Керменчика это еще живые вопросы, недавно бывшие, всем знакомые, тяжким следом залегшие в народной памяти. Да оно и понятно. В наших условиях жизни мы едва ли сумеем даже и вообразить себе этот страшный переворот; все исчезло, все обычаи, все праздники, все соседи, вся земля переменила хозяев, население явилось новое, правительство стало в корне другое. Этим всем то время и крепко в народной памяти, отчасти сберегшей нам старые традиции и древние названия.

Я не раз говорил о древних церквах и называл, во имя чье они были; может быть, читателю уже приходило в голову подумать: правда ли это, откуда мы знаем такие подробности? Знаем все это от татарского населения, относительно недавно еще бывшего христианским; оно помнит названия урочищ по именам церквей, еще больше помнит престольные дни, и, странное дело, часто помнит при этом не имя, а в какой день празднуют святому. Это объясняется всегда бывшим широким празднованием престольных дней, считавшихся едва ли не главными праздниками в году. В эти дни сбирались целые ярмарки, съезжались родные и знакомые, устраивались скачки и борьба, и до сих пор составляющая постоянное, почти ежедневное, развлечение деревенской молодежи; немудрено, что эти дни твердо запечатлевались в народной памяти.

Скоро после выселения греков, всеми замолчанного, стали выселяться татары; об этом много говорили и писали; но в смысле благоденствия Крыма значение этого выселения было ничтожно, а для России даже и прямо благоприятно; главный же удар горному Крыму был нанесен выводом всех христиан, нами же устроенным. С выходом греков обезлюдел Керменчик, опустели его многочисленные церкви, — казалось, замерло все и повсюду; но столь же изумительное, как и неожиданное, обстоятельство вновь вдохнуло здесь жизнь: явились новые поселенцы, и к тому же опять греки, но родом из далекой Мореи и Архипелага. Совершенная феерия с превращениями".

Источник: http://www.krimoved-library.ru/books/kermenchik-krimskaya-glush2.html