* * *
Я не знаю пути до небесного рая.
Три обычных ступеньки до рая земного,
Где огромные дни, постепенно сгорая,
Из-за дальних лесов занимаются снова;
Где, спустившись с крыльца прямо к яблоням влажным,
Плод росистый вкушаешь во время восхода,
Где раздумья о вечном и жизненно важном
Не сулят непременно дурного исхода,
И простая потребность добраться до сути
Не ведет непременно к страданью и смуте.

* * *
Наверно, не хитра наука
Для смертного придумать муку:
Так много точек болевых.
Но нынче о дурном – ни звука.
Мне жизнь протягивает руку
С букетом маков полевых.
И я уже забыть готова,
Как беды сыпались на Йова,
Чей нрав и кроток был, и тих,
Готова верить в прочность крова,
В прозрачность бытия земного,
В неуязвимость чад своих...
О человек, живой, живучий,
Как ни терзай его, ни мучай,
Пиная, взаперти гноя,
Едва разгонит ветер тучи
И луч мелькнет во тьме тягучей,
С надеждой шепчет: «ЖИЗНЬ МОЯ».


ЗАКЛИНАНИЕ
Земля бела. И купола
Белы над белыми снегами.
Что может приключиться с нами?
Чисты и мысли, и дела
В том мире, где досталось жить,
Который назван белым светом,
Где меж запорошенных веток
Струится солнечная нить;
Где с первых дней во все века
Дела свершаются бескровно,
И годы протекают ровно,
И длань судьбы всегда легка,
Как хлопья, что с небес летят
На землю, где под кровлей снежной
Мать держит на ладонях нежных
На свет рожденное дитя,
На белый свет, не знавший вех,
Подобных бойне и распятью,
Резне и смуте. Где зачатье –
Единственный и светлый грех.



* * *
И звучит средь вселенского хаоса
Венский вальс Иоганнеса Штрауса:
Два-три-раз, два-три-раз, два-три-раз,
И мороча, и радуя нас.
На планете сто раз искалеченной
И концлагерным номером меченной
Венский вальс – старомодное па...
Вера вечна, надежда слепа.
Мир прекрасен любовью и взлетами –
Уверяют валторны с фаготами.
Мир пленителен – вторит гобой.
Мой любимый, станцуем с тобой.




* * *
Гори же, осень, пламеней,
Гори – не гасни много дней,
Гори, большим огнем пылая.
Да осветится жизнь былая,
Да будет жар неумолим,
Да будет дух неопалим,
Да обернется все земное
Неугасимой купиною,
И в миг любой, как в звездный час,
Да будет внятен вещий глас.
Да воспарим над злом и страхом.
Но если все же быть нам прахом,
Да озарится окоем
Нас пожирающим огнем.



* * *
Так память коротка.
Так сладостно забвенье.
Жизнь кратче дуновенья,
Мгновеннее глотка.
Что было здесь до нас,
Мы знаем только вкратце.
Нам заросли акаций
Ласкают нынче глаз.
А тех, чья кровь лилась,
Кого сажали на кол,
Предшественник оплакал.
И с ним слабеет связь...
Наверно, в том и суть,
Затем и сроки кратки,
Чтоб не было оглядки
На слишком долгий путь.
Еще два-три витка –
И мы сойдем со сцены.
И пустят за бесценок
Наш опыт с молотка,
Чтоб жить своим умом
И, пережив кануны,
Опять глядеть на юных
В отчаянье немом.
А время бьет отбой
И топит очевидца.
И вновь дитя родится
Под сенью голубой.
И на земных кругах
Опять живется сносно.
Речная гладь и сосны
Всего в пяти шагах.



* * *
И как писать на злобу дня,
Коль занесла судьба меня
Туда, где ни малейшей злобы –
Лишь милосердье высшей пробы,
Лишь милосердье и добро,
Лишь золото и серебро,
Густые утренние росы
И в желтых лютиках откосы...
В такие веси занесла,
Где я живу, не помня зла.