…Как всегда вмешался «маэстро» случай. Тот самый, под который маскируется госпожа Судьба.
Из воспоминаний Корнея Ивановича Чуковского (они относятся к 1924 г.):
«...Одно ленинградское издательство, функционировавшее под загадочным и звонким названием “Кубуч”, вздумало издавать детские книжки – для среднего и старшего возраста – и поручило мне наладить это дело. В план издательства я самовольно включил и маленькую тыняновскую книжку о Кюхле – не больше пяти листов. Предполагалась серия биографий. Когда я пришел к Юрию Николаевичу и стал упрашивать его, чтобы он написал эту книжку, он согласился с большой неохотой, и, кажется, если бы не бедность, угнетавшая его тогда особенно тяжко, он ни за что не взялся бы за такую работу, которая отвлекала его от научных занятий...
...Я хорошо помню свое изумление, когда он принес мне объемистую рукопись “Кюхли”... Все главы, за исключением двух-трех, были написаны им прямо набело и поразительно быстро. Он почти не справлялся с архивами, так как все они были у него в голове. Своим творческим воображением он задолго до написания книжки пережил всю жизнь Кюхельбекера, как свою собственную, органически вжился в эту эпоху, усвоил себе ее стиль, ее язык, ее нравы, и ему не стоило ни малейших усилий заносить на бумагу те картины и образы, которые с юности стали как бы частью его бытия...
Но что было делать с издательством? Ведь оно заказало Тынянову тощую книжку – вернее, популярную брошюру, а получило великолепный роман, чудотворно воссоздающий эпоху и ее лучших людей – Пушкина, Дельвига, Ермолова, Грибоедова, Рылеева, Пущина, – классический роман и по своей насыщенной теме, и по четкой легкости рисунка, и по стройному изяществу всей композиции, и по добротности словесной фактуры, и по богатству душевных тональностей, и по той прекрасной, мудрой, очень непростой простоте, в которой нет ничего упрощенческого и которая свойственна лишь великим произведениям искусства.
Как виноватые пришли мы в “Кубуч”... Но тут случилось чудо, почти небывалое в тогдашней издательской практике. Один из главарей “Кубуча”... сделался таким страстным приверженцем “Кюхли”, что героически отстоял его перед синклитом издательства...
...Тотчас же после появления в печати “Кюхля” сделался раз и навсегда любимейшей книгой и старых и малых советских людей, от двенадцати лет до восьмидесяти...»
Литературное произведение на историческую тему невольно (порой «подспудно») вызывает вопрос, понравилось ли бы написанное тому или тем, о ком данное творение, кого давно уже нет в живых, однако, жив их Дух. Историческая проза Тынянова изначально вызывала те же вопросы. Но вот, что об этом думал всё тот же Корней Чуковский:
«Это книга во славу русской культуры, ибо в ней, как ни в одной из наших исторических книг, воспроизведена духовная атмосфера той высокой эпохи. Здесь была сила Тынянова -– в изображении одухотворенных людей высокой культуры; и мне всегда думалось, как были бы рады и Кюхельбекер, и Рылеев, и Дельвиг, и каждый из братьев Бестужевых водиться с ним, и беседовать с ним, и смеяться его эпиграммам, каламбурам, гротескам».
К Юрию Тынянову, написавшему позже не одно историческое произведение о русской классике, относились по-разному. Любопытен такой случай.
На его роман «Смерть Вазир-Мухтара» о последнем годе жизни А.С. Грибоедова, вышедшем в 1927 году, было много положительных откликов. Среди «рецензентов» оказался и мэтр отечественной литературы – писатель Алексей Толстой.
– Какой стиль! – сказал он Тынянову при встрече. – А?!
При этом известный своей неприязнью к евреям Толстой придал своему голосу характерное звучание.
– Вы, совершенно правы, ваше сиятельство! – ответил Тынянов, «осадив» на место «бывшего» графа.
В этом небольшом диалоге, где, как в капле воды, отразился целый океан, можно увидеть и целую разнообразную гамму (палитру) литературы после революционного периода, ощутить все противоречия в ней, как по тематике, так и в среде самих писателей (личностные отношения), почувствовать, увидеть краем глаза борьбу «именитых» и менее обласканных властью писателей за место под солнцем. Правда, лично к Тынянову всё это не относилось, ему это было не свойственно.
Тут было любопытно другое: кто из литераторов, какую для себя выбирал тему в «писанине» у писателей или в «сочинительстве» у поэтов в это время? Кто-то из них начинал писать «на потребу дня», кто-то оставался верен себе. Подумать над этим, проанализировать, очень интересно.
Так, скажем, тот же Алексей Толстой, будучи большим писателем и одновременно представителем древнего дворянского рода, стал писать то, что было надо советской власти. Были и другие, кто начал делать также.
Тынянов этого делать не стал. Но было удивительно не столько это, сколько то, почему он, будучи евреем, будучи воспитанным в небедной еврейской семье, увлёкся темой декабристов, увлёкся Грибоедовым, Пушкиным, почему его увлекла историческая тема литературы серебряного века? Вот уж поистине загадка души и судьбы человека.
Родился Юрий Николаевич Тынянов в 1894 году в городе Режице Витебской губернии. Его родителями были: врач Тынянов Насон Аркадьевич и мать, совладелица кожевенного завода, Софья Борисовна (урожденная Сора-Хася Эпштейн).
В детстве мальчика обучали ивриту, который ему не слишком понравился. По крайней мере, об обучении того времени, он вспоминал так: «В семь лет – горловая древнееврейская грамота, – не похожая на человеческий язык».
В 1912 году он с серебряной медалью окончил Псковскую гимназию. После гимназии поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета, который успешно окончил в 1919 году, и был оставлен при кафедре русской словесности.
Жить было трудно, впрочем, как всем после революции. Помимо работы на кафедре, он зарабатывал переводами с французского, подрабатывал чтением лекций в Доме искусств и Доме информации, вёл курс по истории русской поэзии XVIII-XX вв.
Писательская деятельность началась с романа «Кюхля» о Кюхельбекере – декабристе и лицейском товарище Пушкина. Началась случайно (правда, бывает ли что случайно в нашей жизни?), Тынянову заказали написать маленькую брошюру на эту тему, о чём и рассказывал Корней Чуковский, в результате получился всеобъемлющей роман. Так состоялась основная тема его творчества.
Заниматься историей, изучать исторические события, совсем непросто. Человек, занимающийся этим, невольно погружается в «иную эпоху», живёт там. Знавшие Юрия Тынянова лично, говорили, что он даже внешне походил на личностей того времени, о которых писал. Он был красив собой, с пронзительным взглядом, подвижен и очень талантлив.
После «Кюхли» последовал роман «Смерть Вазир-Мухтара» о Грибоедове, который был более зрелым и отличался другой, «особой» стилистикой написания. Позже появились рассказы, повести «Подпоручик Киже», «Восковая персона» и многое другое.
Произведения Тынянова охватывали период эпохи царствования Павла I, Петра I, Николая I. Критики считали, что в его творчестве исторический стиль написания сочетается с тонким пародированием «социологической прозы», которая была свойственна советской литературе 20-х – 30-х годов. Однако главным был не стиль, а уникальное содержание.
Надо сказать, что отношение к исторической прозе Тынянова было далеко не простым со стороны критиков и литераторов СССР. Его упрекали в отсутствие оптимизма героев его произведений: Грибоедова, Чаадаева, Пушкина. Никого не волновало, какой, в принципе, мог быть оптимизм у Грибоедова, поехавшего в Персию в тяжёлый период, Чаадаева, которому Пушкин писал «не пропадёт ваш скорбный труд...», у самого Пушкина, которого не жаловали при Дворе? В новой стране Советов нужно было жить с оптимизмом, с радостью в ожидании великих перемен, независимо ни от чего.
Не оказалось «оптимизма» и в известной повести Тынянова «Поручик Киже». Сюжетом её послужили анекдоты времен царствования Павла I. В этом произведении писатель воссоединил истории поручика Синюхаева, которого ошибочно записали умершим и таковым себя ощутившим, и «подпоручика Киже». После сей метаморфозы «фантом» начал новую жизнь, продолжив любопытнейшее существование. Повесть хорошо показывала, как во все времена бумага была сильнее человека, и это описание не слишком пришлось по душе возникшей советской бюрократии.
