- Что там? Расскажешь?
- Для начала: Бога нет. В нашем, разумеется, понимании нет. Это осознаешь сразу же. Знаешь, Он должен был бы быть бесконечен и всесилен. Но бесконечность нельзя познать. А если чего-то нельзя, то это уже не всесилие. В "местном" разумении я был Богом...
- Рай? Ад?
- Сказки, придуманные теми, кто никогда еще не умирал. На самом деле это что-то вроде сферы, внешняя поверхность которой прозрачная, а внутренняя - зеркальная. Как в голливудских фильмах о полиции. Ты внутри Сферы, а границы ее недосягаемы. Благодаря свойствам внешней стороны свет проходи внутрь, но ты этого не видишь - ты видишь бесконечность. Нескончаемое отражение. Бесчисленного себя...
- А другие?
- Все там. Но в то же время ты осознаешь только себя - поначалу, наверное, но все-таки уточнять нет никакого желания. И ото всех идет Знание. Это напоминает Интернет, но совершенный. Достаточно тебе захотеть что-то узнать, и ты уже помнишь это в мельчайших деталях, даже если событие или что-то еще было задолго до твоего рождения. А потом в дело вступает Любопытство! Желание узнать о чем-то как можно больше порождает стремление познать все, что с этим связано. И дальше в прогрессии. Процесс молниеносный, но и объемы информации огромны. Невообразимы!
- Интересно?
- Абсолютно все интересно. Знаешь, я наконец-то понял высшую математику. Побывал в шкуре тех, кто был ее прародителем. Узнал с кем спали их жены. Кто шил одежду для этих жен. Как звали домашних питомцев тех, кто шил одежду для жен ученых-математиков. И дальше-дальше-дальше...
- Свихнуться можно!
- Да, так обычно и поступают. Все, кто попал в эту Сферу рано или поздно сходят с ума. Наверное, сходят - уточнять нет никакого желания...
- Но ты же здесь! И с головой у тебя все в порядке!
- Насчет последнего не уверен. Я все-таки побыл недолго миллионами наркоманов, тысячами маньяков и десятками тысяч их жертв, а после такого тяжело остаться нормальным. Сколько, кстати, я там пробыл?
- Минут пять.
- Казалось дольше... Что касается того, что я здесь - это так. Вообще, я не один такой особенный. Многие возвращаются - как правило те, кто боится Любопытства, или же те, у кого еще остались дела в этом бренном мире. Знаешь, кто самый известный?
- Иисус?
- Правильно. Вернулся, чтобы отомстить. Но это долго рассказывать, хотя, поверь, послушать стоит. Библию, кстати, можешь выбросить - чушь полная.
- И как вернуться?
- Два варианта: Сансара и воскрешение. Сансара - это перерождение. Просто становишься новым человеком - младенцем. Как правило от Знания, полученного в Сфере, отказываются, чтобы было интересно жить. Насчет воскрешения понятно - откуда вышел, туда и вернулся...
- А если тело кремировано или хотя бы закопано? Что тогда?
- О призраках что-нибудь слышал? Они и есть.
- Понятно, вопрос снят до лучших времен. Что теперь будешь делать?
- Напишу книгу. Или триста. Тысяч. А потом убью себя - чего тянуть-то? Теперь, раз знаю, можно не суетиться и не медлить в сомнениях. Вообще, думаю, теперь страх мне чужд будет.
- Станешь пропагандировать суицид? Чтобы все там оказались?
- Зачем? Все там будем! Так какой смысл людям сюрприз портить? Пусть живут в своих комфортных мирках, коль нравится.
- А мне что делать?
- Что хочешь. Я серьезно. Мне можешь поверить: после смерти тебя ждет то, о чем я только что кратко рассказал, поэтому не бойся все потерять. Живи в свое удовольствие, пока можешь.
- Пока могу?
- Да, пока можешь. А сможешь ты недолго, ведь своим рассказом я заразил тебя болезнью пострашнее СПИДа. Болезнью, которая убивает тех, кто не может уже умереть. Любопытством... Теперь тебе будет интересно, что при этом чувствуешь, как получаешь знание, кем или чем осознаешь себя. Ответы на все вопросы этого мира. И скоро, совсем скоро ты поднимешься на крышу этого дома и быстро спрыгнешь, навстречу асфальту и Сфере. В мир бесконечности, где нет людей, но есть их память...

Моделируя обстановку т-акций ("Без десяти вечер", "Мамелюк", "Все те же страхи"...), я пришел к одному умозаключению, которое, если дойдут руки, можно будет оформить в некую теорию.
Это умозаключение является зеркальным отражением (смысл все-таки немного разный) мысли, высказанной Т. Клэнси в книге "Охота за Красным Октябрем": "Вероятность раскрытия секрета пропорциональна квадрату числа людей, посвященных в него"...
Так вот, я считаю, что при жестком внутреннем контроле за информацией об акции, узнать о теракте практически нереально вплоть до момента его реализации. Иными словами, " Вероятность успеха террористической акции обратно пропорциональна квадрату числа потенциальных источников утечки информации"... Ну вот, теория оформлена. Доказательств куча, но я прибегну к одному наиболее, на мой взгляд, показательному примеру: двойному теракту в Норвегии, организованному Андерсом Брэйвиком.
Если отбросить его треп в сети, то становится очевидно, что ОДИН человек, являющийся одновременно и организатором и исполнителем, буквально незаметен (что важнее всего!) вплоть до момента, когда он начнет методично опустошать автоматные рожки в людей ("Простые мишени, живые мишени...").
Еще раз убедиться в этом мы смогли 27-го апреля, когда в Днепропетровске прогремела серия взрывов. Господа законники, конечно, шустро спохватились, но факт остается фактом - десятки пострадавших.

P.S. Вероятность успеха террористической акции обратно пропорциональна квадрату числа потенциальных источников утечки информации.

http://kp.ua/daily/280412/335758/

http://www.youtube.com/watch?v=ywJRPlivxVE&feature=related

http://drugoi.livejournal.com/3722971.html

Жизнь – удивительная штука: непредсказуемая и, буду откровенным, чертовски интересная. Никто и никогда не может быть абсолютно уверенным, что его ждет даже в самом ближайшем будущем. Сегодня живешь привычной, уютной и комфортной жизнью, а уже на следующий день попадаешь в круговорот событий и с головой окунаешься в омут приключений – смеси сюжетов Хайнлайна и Флеминга.
Вот и я никак не мог себе представить, какую чехарду затеет со мной Судьба, в каких уголках страны и мира окажусь, чем мне придется заниматься. Все начиналось очень обычно: родился и вырос в простой семье (отец – инженер ОТК на оптико-механическом заводе, мать – учительница в лицее), заработал первый разряд в авиамодельном кружке, где занимался созданием радиоуправляемых моделей, закончил девять классов, получил аттестат. Потом, следуя по стопам отца, поступил в Вологодский Машиностроительный техникум, где небезуспешно учился (пусть и без особого отличия) по специальности «Автоматизированные системы обработки информации и управления». Учился себе и планировал дальнейшую жизнь: начну работать на заводе (обещали же, что тем, кто на «оборонку» трудится, будут хорошую денежку платить), возьму квартиру в кредит (а чего тянуть-то?), предложу Олеське выйти замуж, а там дети, машина и прочие радости жизни появятся. Хорошие планы, не правда ли? Никаких туманных целей, продиктованных сумасшедшими амбициями – именно так меня учили родители, и я в это свято верил, хотя порой сам по себе появлялся самый банальный юношеский авантюризм, на который не стоило обращать внимания.
Именно, что не стоило, потому что однажды я ему все-таки поддался. Тогда, семь с гаком лет назад, шел последний год обучения в техникуме, и я, увлеченный преддипломной практикой, неожиданно для себя наткнулся на предложение сдать вступительные экзамены в МАИ – ВУЗ мечты еще со времен занятия в авиамодельном кружке. Главный аргумент, звучавший как: «А почему бы и нет?» - решил мою судьбу. Я с честью выдержал все испытания, и меня зачислили в легендарный Московский Авиационный институт – именно так планы на жизнь «а ля родители» ушли в историю, уступив место тем самым «сумасшедшим амбициям». Учится мне предстояло на факультете «Систем управления, информатики и электроэнергетики», на кафедре «Автоматизированных комплексов ориентации и навигации», чему я был несказанно рад…
Институт я закончил с отличием и, благодаря военной кафедре, в звании лейтенанта. По правилам я обязан был два года отслужить в армии по распределению, так и попал в войска Противовоздушной обороны в качестве оператора радиолокационной станции под Челябинском. Там я проходил трехмесячную практику, где с изрядной долей интереса познавал тонкости этой редкой специальности, а после… После Судьба снова напомнила о своем своеобразном чувстве юмора, и меня отправили далеко-далеко, в знакомую лишь по учебникам Среднюю Азию, на 338-й узел дальней связи Военно-морского флота Российской Федерации. Узел связи был нигде иначе, как в Киргизии, в поселке Чалдовар, находившемся примерно в восьмидесяти километрах от Бишкека. Там-то было забавно. Станция «Прометей» расположена настолько удачно, что спокойно может глушить Грузию, Китай, Индию и другие страны далее по списку, а так же управлять подводными лодками и кораблями. И все благодаря 1000-киловаттной сверхдлинноволновой радиостанции, обслуживание которой и было моей прямой обязанностью…
В Киргизии я провел полтора года – до самого окончания положенного срока. Здесь я встал перед выбором: продлить контракт или же стать «вольным стрелком». С одной стороны – хороший заработок и интересная работа по специальности, но постоянная армейская жизнь, к которой я до сих пор не привык, а с другой – полная неопределенность вкупе с очень специфичной профессией…
Армию я не выбрал, о чем некоторое время спустя сильно пожалел… Вернувшись в Россию я понял, что никому не нужен. По началу, правда, я еще бился, словно рыба об лед, пытаясь найти что-нибудь, связанное с ремонтом и эксплуатацией сверхвысокочастотных приборов, но удача, видимо, в этот раз отвернулась от меня. В результате я осел в неприметной частной компании, занимавшейся сборкой радиоприборов из дешевых китайских запчастей. Я, конечно, люблю поработать паяльником, но такая работа должна быть творческой, а не доведенной до уровня автомата… Просто представьте, что вы талантливый (или даже гениальный) художник-баталист, но так уж сложилась жизнь, что в ваши обязанности входит раскрашивание дешевых пластиковых солдатиков…
Стоит ли говорить, что такой расклад сводил меня с ума, и я с нетерпением ждал, когда Судьба снова вспомнит обо мне?
Дождался-таки, и вот самолет, который на несколько часов стал моим домом, идет на посадку, но все по порядку…

***

Телефонный звонок разбудил меня поздно ночью. Номер не был определен. Я помедлил мгновение, а потом все-таки ответил:
- Да?
- Здорово, Кир! Не разбудил? Это Андрей Марков, узнал, надеюсь?
Андрей – единственный человек в институте, которого я мог бы назвать другом, не сильно покривив душой. Не виделись и не слышались мы с самого выпуска, то есть больше двух лет – уже интересно, что будет дальше, раз уж он сам нашел мой номер и позвонил.
- Здорово, коль не шутишь, - ответил я. – Ты в Москве?
- В Москве, где же еще? Слушай, Кирилл, есть предложение свидеться на неделе: «беленькой» попьем, старое вспомним, новое обсудим. К тому же у меня к тебе есть одно заманчивое деловое предложение, которое может помочь тебе и рыбку съесть, и полцарства вместе с царевной получить. Ты как?
Как я? Да так и есть: без семьи, в съемной квартире и на скучной работе… Разумеется, я согласен!
- Ну, черт красноречивый, заинтриговал! Когда увидимся? – Подражая манере собеседника, поинтересовался я.
- Хоть завтра, то есть уже сегодня, если свободен, - радостно ответил бывший однокурсник. – Слушай, я же на машине, так ты позвони – заберу, откуда скажешь.
- Вот и договорились! До завтра.
На следующий день сразу после работы я позвонил бывшему однокурснику, а уже через час мы предавались всем радостям ностальгии (появившейся не без изрядной доли алкоголя). Время шло, и пьяный треп перерастал из фазы «вот это было время» в фазу «все еще будет». Так за разговорами мы приговорили два графинчика «Finlandia redberry», а потом Андрей как-то неожиданно для меня протрезвел и перешел к главному:
- Кир, ты своей работой сильно дорожишь?
- Тебе честно? – Чеканя слова, спросил я и, дождавшись кивка, продолжил. - Короче так скажу, если б были деньги – бросил бы эту шарашку и забыл бы как страшный сон.
Этот ответ его, видимо, устроил, потому что он довольно улыбнулся и разлил нам по рюмкам «огненной воды».
- А за границей стал бы работать? – Продолжал он гнуть свою линию, ничего не поясняя.
- Так, приходилось уже, - начал было я рассказывать о своей службе в Чалдоваре, но Андрей меня перебил…
- Знаю, Киргизия, ну так стал бы?
- Стал бы, - серьезно ответил я.
- И это здорово! – Совершенно трезво заявил он, затем залпом опустошил рюмку и, глядя куда-то мне за спину, сделал приглашающий жест рукой.
Я обернулся и увидел троих чернокожих, одетых явно лучше меня. Шли они уверенно и целеустремленно, ослепляя всех присутствующих блеском алмазных серег и белых, как чистая бумага, зубов. Как я и ожидал, за столик к нам с Андреем подсел (предварительно кивком головы спросив разрешения) только «центральный» чернокожий, отличавший от двух других только дороговизной часов. Обладатели же более «дешевых» хронометров устроились за соседним столиком.
- Кирилл, познакомься, это – Бомани, он из Эфиопии. Можешь спокойно говорить по-русски, наш уважаемый гость закончил в свое время РУДН.
Я пожал крепкую эфиопскую руку и боковым зрением увидел, как напряглись охранники этого богато одетого представителя одной из беднейших стран в мире. Поговорить, правда, пришлось мне немного. Роль оратора взял на себя «наш уважаемый гость».
- Кирилл Олегович, - обратился ко мне эфиоп на довольно чистом русском языке. – Я бы хотел предложить вам работу. Вас это интересует?
- Интересует, - коротко ответил я, в глубине души жалея, что столько выпил сегодня вечером.
- Это приятно слышать. Кирилл, вы служили в армии, имеете представление, что такое договор о неразглашении конфиденциальной информации, понимаете, что бывает за нарушение такого договора. Я не могу рассказать вам, в чем состоит работа, не имея вашего однозначного согласия. Даже ваш друг, - эфиоп повел подбородком в сторону Андрея, - знает только общую информацию: что работать предстоит в Африке, что необходим специалист, обладающий знаниями в области радиолокации и навигации, что этот специалист должен бегло говорить на английском или французском языке и, что самое главное, он должен пройти службу в армии. Остальное я расскажу в более приватной обстановке, если в ближайшее время получу ваше согласие. Вам все понятно?
Человек с непривычным именем Бомани выражал готовность ждать моего ответа столько, сколько понадобится, но я твердо решил, что не стану принимать таких решений, пока не просплюсь:
- Уважаемый Бомани, ваше предложение весьма интригует, поэтому я обещаю, что дам вам ответ в ближайшие дни. Как с вами можно связаться?
- Вот моя визитка, - сказал эфиоп, вставая с места и протягивая визитку, - не буду больше вас задерживать, молодые люди. Приятного вечера.
Мы с моим бывшим однокурсником тоже поднялись с места, попрощались с Бомани, по очереди пожав ему руку, и он, к радости своих телохранителей, покинул ресторан.
Андрей же предложил продолжить праздник жизни и заказал еще водки и какой-то закуски. Так мы просидели до полуночи. Наконец, после моих бесчисленных попыток что-то узнать у однокурсника, в гусарском пылу и по старой дружбе Андрей разговорился:
- Аэродром они строят секретный. Спецы нужны позарез! Европейцы и американцы не соглашаются, зато у нас им раздолье! Пойми же, там все с нуля начинать нужно будет! Работы – море, зато платит нищая Эфиопия здорово, можешь не сомневаться. Я бы и сам пошел, но не подхожу по паре пунктов… Зато сразу о тебе вспомнил! Цени…
Уже на следующий день я встретился с Бомани. Тогда же и дал свое согласие на работу. Времени на сборы, урегулирование вопросов со съемной квартирой и работой, прощание с родственниками и прочие мелочи жизни мне дали две недели – вполне достаточно, если не тормозить. Визу в Эфиопию мне оформили очень быстро – даже в посольство не пришлось ехать. О расходах просили не беспокоиться. Да и вообще все складно было с деньгами: за год работы – пятьдесят тысяч, плюс, бонус по окончании – столько же… Итого за два года (именно на такой срок я рассчитывал) получалось сто пятьдесят тысяч долларов…
И вот самолет заходит на посадку в международный аэропорт Боле, я даже, кажется, уже ощущаю горячий и сухой воздух, знакомый мне еще с Киргизии…

***

Говорят, дуракам везет. Значит, моя удача должна быть бесконечной. Вообще, как мне кажется, глупо обвинять кого-либо в своих неудачах: виноват, так виноват…
Мне винить было некого. Сам попал – по собственной простоте…
Сомали!
Вначале ничего не предвещало бури: приземлились в Боле, немного размялись, перекурили. Потом, слегка перекусив, меня и еще четверых русских инженеров, с которыми я успел познакомиться за время полета, погрузили в два стареньких, но надежных «Land Rover Defender» и куда-то повезли, ничего не объясняя. Примерно через пять часов пути я увидел небольшой и явно частный аэродром. Там нашу небольшую делегацию словно скот, спешно загнали в помятую «Cessna».
- Бомани, куда мы летим? – Спросил я, когда мой старый знакомый, сменивший деловой костюм на тропический камуфляж, оказался рядом.
- Увидите, - отмахнулся он.
Увидел, что называется… Куда мы летим, нам так и не сказали, но мои навыки в навигации пока никто не отменял, поэтому учитывая время и положение солнца, я сделал вывод, что летим мы на юго-восток. То есть, примерно в южную часть Сомали.
После революций в северной Африке в одиннадцатом-двенадцатом годах Сомали стала просто-таки Землей Обетованной для исламистов, радикалов, политических преступников и прочей нечисти. Затем, в две тысячи пятнадцатом году Сомалиленд получила официальное признание от мирового сообщества, и там спешно обосновались миротворческие силы ООН. Восточная часть Африки превратилась в огромную «Горячую точку», где не считали убитых и боеприпасы. И, что самое вкусное во всей это истории, теперь в это райское место попал я.
Честно говоря, когда наша «Cessna» пролетала границу Эфиопии с Сомали, я замер в ожидании, что самолет развалится от одного-единственного точно выстрела ПВО Эфиопии. Но все обошлось.
Приземлились мы несколько часов спустя. Аэродром с гравийной ВПП просто кишел вооруженными людьми, которые с явной ненавистью смотрели в нашу сторону. Как бы мне скальп не тут не сняли…
Бомани все-таки объяснил, что происходит. Работать предстояло в Сомали, и это уже было ясно как Божий день. Зато само содержание работ удивило: в обязанности нашей группы входило создание эскадрильи дронов или, иначе говоря, беспилотных летательных аппаратов. И хотели «заказчики» лучших БПЛА – совершеннее и проще, чем у США и даже у Израиля. С их же стороны нам гарантировалась безопасность, любое оборудование и материалы, которые мы попросим, любые людские ресурсы (в том числе и другие специалисты), документация и, разумеется, достойная оплата труда.
Отказаться, кстати, мы не могли.
- Так, что вам нужно? – Спросил у меня Бомани. Кстати, я был руководителем проекта – даже не знаю, почему.
- Бомани, - смирившись со своей участью начал я. – Имея в распоряжении штат из пяти инженеров никак нельзя за такой короткий срок наладить производство высокотехнологичной техники. Нужны кадры: программисты, специалисты по оптике, эксперты по анализу изображения с дронов и другие, которые смогут работать руками и головой. Еще нужно оборудование: от паяльников с паяльными станциями до производительных компьютеров и GPS-навигаторов. Да даже токарные станки понадобятся, хотя бы парочку! Простые инструменты: молотки, напильники… Очень много нужно.
- Нужно время, - задумчиво произнес он. – Составьте список, мы все найдем. Месяц-два и у вас будет все – мы не привыкли медлить.
- Это здорово. Для начала, пока вы занимаетесь обеспечением, найдите техническую документацию на британские, американские, израильские и французские дроны. Французским языком владеет Семен, а вот израильскую документацию придется найти на более доступном для нас языке, или же искать переводчика с техническим образованием…
- Я вас понял, - серьезно сказал Бомани. – У вас три дня на то, чтобы обустроиться здесь и составить список всего необходимого. А сейчас я покажу вам, что на ближайшее время заменит вам дом…

***

Сомалийцы оказались действительно заинтересованы в БПЛА. Буквально за месяц мы смогли полностью обустроить небольшой ангар, разделив его на несколько частей: проектно-технический отдел, сборочный цех и зона отдыха. В команде нас было десять человек, и все были исключительно молоды – не было ни одного, кому исполнилось хотя бы сорок.
Работа шла, и за год у нас наметились заметные успехи. Так как даже при всем награбленном (а каком же еще?) богатстве наших работодателей не представлялось возможности запустить собственный выделенный спутник (а ведь решилась бы куча проблем!), нам пришлось усердно работать над связью с дроном, навигацией, алгоритмом ведения цели, передачей видео изображения. За рекордно короткие сроки двое наших программистов разработали уникальное программное обеспечение и революционную систему автопилота, имеющую сотни различных вариантов действия на случай непредвиденных ситуаций. Я, взяв за основу программное обеспечение GPS-навигаторов, сумел создать и отладить до совершенства принципиально новую систему навигации, наведения на цель и ведения цели для наших БПЛА, которые получили рабочее название «NA -01» и «NA - 02» - «New Angel».
Для начала мы решили создать лишь дроны класса «Микро» (беспилотный автоматический летательный аппарат массой восемь килограмм, запускающийся с рук, с высотой полета до полутора тысяч метров и временем полета – три с половиной часа) и «Мини» (беспилотный автоматический летательный аппарат массой тридцать пять килограмм и полезной нагрузкой двадцать килограмм, запускающийся с разбирающейся пневматической катапульты, с высотой полета до пяти километров и временем полета – пятнадцать часов). Управлялись дроны обоих классов с одной, специально для такого случая разработанной, станции управления. Такой подход объяснялся просто: работать с машинками предстояло неграмотным боевикам – по той же причине система управления была упрощена до предела.
Вообще, наши машинки не были чем-то сверхъестественным. Они лишь собирали в себе все самое лучшее от уже имеющихся машин разных стран и работали без выделенного спутника (для чего мы разработали мощный трансмиттер с диапазоном в пятьсот километров, работающий на меняющихся по определенному алгоритму частотах). А так – обычные, правда, высокотехнологичные и работающие в автоматическом режиме, авиамодели, которые я строил во времена учебы в школе. На собственных же пуансонах мы создавали легкие и прочные корпуса: попеременно слои углеволокна, стекловолокна и карбоновых нановолокон. Внутри же, кроме различной электронной начинки были лонжероны из титана…
Должен признаться, странной получалась наша работа: все начинали с нуля, из-за чего возникали некоторые сложности. Например, достать нановолокна и титан оказалось на несколько порядков проще, чем хороший серебросодержащий припой. А он был позарез нужен для создания плат, связующих показометр с устройством наведения… В конце концов, нам привезли два килограмма хорошего немецкого припоя «Felder» - и в нашем «ангаре» случился производственный бум. Или готовые платы… Их приходилось заказывать сразу в Южной Африке и в Израиле – у американцев и европейцев покупать было небезопасно.
По той же, кстати, причине сомалийцы хотели именно собственные разведывательные дроны. Чтобы хоть как-то противостоять натовским технологиям, нужно быть самим на уровне, что сразу обрисовывало два важных аспекта. Во-первых, покупать какие-нибудь турецкие БПЛА бессмысленно – слишком низкое у них качество. Во-вторых, покупать готовые дроны у Америки или Израиля (который все равно не продаст) – заведомо глупо, ибо подобные сделки - лакомый кусок для внешней разведки…
Так мы и трудились.
Была, правда, еще одна неразрешимая задача. Документации было много – это хорошо, но если с французским и английским языком мы справлялись, то иврит для нас был «террой инкогнито». Бомани, которого за год работы я видел лишь пять или шесть раз, так и не привел переводчика, хотя обещал. Этот кениец (как потом выяснилось)был кем-то вроде куратора, с которым я должен был обсуждать все новые идеи. Правда, после первого разговора мы получили полную автономию, ведь Бомани ничего не понимал в вопросах технологии… Выглядело это примерно так:
- У меня есть одна идея, которую следует обсудить.
- Я вас слушаю, - насторожился кениец.
- Что касательно вооружения дронов? – Задал я вопрос в лоб.
- Мы уже это обсуждали, Кирилл Олегович. Вооружение будут монтировать наши инженеры. Вам нельзя знать, что есть в нашем распоряжении. Для вашей же безопасности.
- Честно говоря, меня интересует не это. У Семена возникла идея, - я разложил перед Бомани схематичный рисунок. – Он предлагает смонтировать на «NA – 02» четыре небольшие ракеты-носителя, в начинке которых будут сильные «глушилки» любых сигналов. Дрон пролетает по траектории, описывающей квадрат со стороной в пять тысяч метров, а по «углам квадрата» скидывает эти глушилки. Каждая из них способна перекрыть территорию, радиусом в тридцать семь километров, а внутри «квадрата» будет сплошная мертвая зона, где «полетит» вся электроника, сложнее электробритвы.
- А разве возможно создать «глушилки», работающие на такие расстояния?
- Вполне. «Открытый контур», высокий диапазон частот… Мощность в пять-десять ватт при работе от литеополимерного аккумулятора… Десять часов полной «тишины» гарантирую…
- Работайте… - Выдохнул Бомани. – Дальше решения принимайте сами – считайте, что я даю «добро» на любые идеи…
Так, при полной свободе и весьма неплохой оснащенности, мы с «нуля» смогли создать собственную отрасль робототехники Сомали… Мог бы я мечтать о таком в России? Нет, работал бы на мануфактуре и радовался бы грошам… А здесь уже через три месяца будут первые испытания «NA – 02»…

***

Сколько может стоить жизнь? Сто пятьдесят тысяч долларов? Или два БПЛА, цена которых приближается к миллиону? Моя, как мне кажется, дороже…
Два месяца назад Бомани все-таки нашел человека с техническим образованием, знающим одновременно иврит и русский. Он – бывший эмигрант, который после развала Союза уехал в Израиль, да там и остался. Алексей Гольдман – мужчина лет шестидесяти служивший когда-то давно в радиоразведке.
Два месяца, как он появился, и два месяца, как вся наша команда пытается придумать способ убраться из Сомали.
У всех нас возникали мысли о том, что эта работа – нечто темное. Но с появлением Гольдмана сомнения перешли в разряд паранойи. Раньше, будучи увлеченными разработкой «Новых Ангелов», все отказывались признавать простую истину: момент, когда опытные образцы будут готовы, когда оборудование будет настроено на «потоковое» производство, когда все системы будут подробно описаны в документации - нас по-тихому пустят в «расход».
- Вы только посчитайте, - говорил Алексей Гольдман, размахивая руками. - Каждому из вас обещали по полторы-две сотни тысяч баксов! На один только гонорар уйдет два миллиона! А они уже конкретно потратились на оборудование и материалы! Ребята! Ни в коем случае нельзя заканчивать! Тяните, сколько возможно!
Мы и тянули. Но как, если все готово? Оставалось только одно: провалить испытания и «потерять» один из образцов, а потом начать искать несуществующие недочеты, перерабатывая программное обеспечение и совершенствуя конструкцию.
Правда, была у меня еще одна идея, но она призрачна, как и наши шансы выжить…
День испытаний, который мы оттягивали, как могли, настал, машинки были готовы, а мой план выверен до секунды…
Вот, пневматическая катапульта вытолкнула небольшой обтекаемый БПЛА, и умная машинка умчалась в небо со скоростью около двухсот километров в час. На экране портативной станции управления появилось довольно четкое изображение – ну надо же, как хорошо трансмиттер работает – и сразу два десятка пар глаз уставились в монитор. Направление – север; высота – две тысячи метров; скорость – шестьсот сорок километров в час…
«Новый Ангел» отработал маневры, снял показания, передал пакеты информации, и я стал молиться, глядя на наручные часы.
Пора! Пора!
- Нет связи! – Сообщает Леонид, наш оператор радара. – Изображения нет! Мы потеряли дрон!
Я знаю, Лёня. Я знаю – сам программировал алгоритм, привязанный к карте местности. Направление – север! На Сомалиленд, в сторону приграничного поста миротворческих сил ООН. Сейчас, если все идет по плану, у дрона отключается двигатель, открывается парашют, и беспилотник плавно опускается на головы миротворцам. Внутри летающего разведчика маленький сюрприз – флеш-накопитель с подробными описаниями нашего пристанища, с посланием, где я описал число боевиков, их вооружение, расположение казарм, с документацией, доказывающей всю серьезность намерений террористов и прочее…
Не смог я придумать ничего умнее, чем отдать дрона ООНовцам и попросить у них таким образом помощи. В послании я указал, что на объекте есть гражданские специалисты из России и Израиля, они (то есть мы) в плену и нуждаются в помощи…
Теперь остается получить нагоняй от Бомани, покаяться и, если не расстреляют, начать строить новый БПЛА… И ждать…

***

Все-таки, к две тысячи шестнадцатому году робототехника достигла поразительных высот. Таких, что беспилотный летательный аппарат класса «Миди» системы «Stels», несущий шесть сверхсовременных ракет «Нellfire – S», остается незамеченным до тех пор, пока эти самые сверхсовременные ракеты не начнут уничтожать все подряд: здания, компьютеры, людей, машины… Кстати говоря, две такие ракеты стоят как один «Sky Hunter» - потомок легендарного американского БПЛА «Predator». Именно такой сейчас и кружит где-то над нами…
Вообще, беспилотники предназначены для разведки и поддержки живой силы. Именно так и планировалось использовать наши «New Angel» - сначала они «глушат» ООНовцев, а потом боевики уничтожают миротворцев, которые даже помощь вызвать не могут…
Всего две недели прошло с тех пор, как «пропал» наш беспилотник, а уже сейчас бойцы в цифровом камуфляже штурмуют базу. Хоть и страшно это, когда кругом взрываются гранаты, влетающие в провалы окон простых тростниковых казарм, когда всюду звучат выстрелы и крики людей на двух языках, но все-таки это внушает надежду. Надежду на то, что мне и в этот раз повезло, и я жив…

- Привет, Пашка! Приехал! Покатался по Питеру?
Павел прошелся по прихожей, подтвердил:
- Покатался, покатался…
Петр поприветствовал приятеля Павла, подпрыгнул, прокричал:
- Погуляем!
- Подожди пока, потом погуляем.
Петр подозрительно прошептал:
- Подарки привез?
- Привез!
- Покажи, пожалуйста!
Павел показал полированную побрякушку – простенький пистолетик. Петр посмотрел, подумал, потом предложил:
- Пойдем, постреляем по птицам?
- По птицам – плохо, постреляем по пустым пакетам, - прокомментировал Павел.
- По пакетам – просто! - Подумал, потом подтвердил, - Пожалуй, по пакетам правильнее… Поздравляю, Пашка, победил… Пошли палить по пустым пакетам.
Приятели переглянулись. Павел подмигнул приунывшему Петру. Потом, подумав, проговорил:
- По пятнадцать патронов!

По полю пробежала пара парней – первым Павел, потом Петр. Петр повтыкал палки, повесил пакеты. Потом пробежался по позициям, покивал Павлу, перезаряжающему пистолет, проговорил:
- Паша, поторопись, перезаряжай побыстрее, патронник потом почистишь…
- Подожди, - пробормотал Павел.
Прочистив патронник, парень протянул пистолет приятелю. Петр прицелился. Пальнул. Промазал! Поморщился. Приценился получше. Пальнул. Попал! Продырявил пакет. Потом потратил пять патронов. Пять промахов. Повернулся. Павел посмеивался. Посмеявшись, передразнил:
- «По пакетам - просто!»
- Перестань! – Петр пригрозил приятелю пистолетиком.
- Попробуй!
По Петру потек пот. Петр приподнял пистолет, пополнил патронник патроном. Прицелом побродил по Павлу. Пальнул…
Павел провыл:
- Плечо! Плечо прострелил! Почему?
- Потому! Передразнивал – получи!
- Помогите! Полиция! Петр – предатель! Палил по приятелю! Помогите!
Побросав патроны, Петр протер платком пистолет. Повернулся, побежал прямиком по полю.
Павел подобрал патроны, пистолет. Постанывая, перезарядил простенькую «пушку». Прицелился, пальнул по Петру. Петр попятился…


- Покажи плечо, - попросил полицейский.
Посмотрев простреленное плечо, полицейский поморщился, посмотрел поблескивающую пулю, проговорил:
- Пройдет. Подожди полмесяца – позабудешь! Повтори про Петра, пожалуйста. Попытайся поподробнее… - потом повернулся, приказал простоватому парнишке-протеже: - Прохор, принеси Паше печенья!
Павел покорно повторил (порядком приукрасив). Полицейский покивал, поохал. Протянул Павлу принесенное Прохором печенье. Потом пробормотал:
- При подобном происшествии появляются пугающие перспективы. Петя Пирогов под
подозрением. Попытка покушения. Понимаешь?
- Понимаю… Пожалуйста, прекратите Петины поиски, последующее преследования по покушению… Попытаюсь простить…
- Пресечь последствия - правильный поступок. Просто поставь подпись… - полицейский подсунул Павлу протокол.


Переходя проспект, Павел повстречал потенциального преступника Петра Пирогова. Петр покаялся, попросил прощения. Павел, по-приятельски поиздевавшись, простил Петра. По прошествии получаса парни полностью примирились. Петр, посмотрев перебинтованное плечо приятеля, подозрительно притих. Потом протянул Павлу продолговатый пакет. Пострадавший просиял, приоткрыл пакет, просунул пальцы. Потянул подарок. Пальцы Павла поддерживали полированную побрякушку – простенький пистолетик…

Куба прекрасна! Здесь "Citroen" шестидесятого года считается новой машиной - и выглядит таковой! Здесь нет той Европы, которая наводит на меня уныние, нет и России с ее холодами и серостью. Здесь очень красивые девушки. Серьезно! В последние десятилетия даже "мировые красавицы", европейки уступают азиаткам - теперь всем нравятся вьетнамки, китаянки, японки, тайки... А мне нравятся латинки - это я понял здесь, в Гаване. Они живые, настоящие, страстные, веселые. И языковой барьер - далеко не каждая знает английский, а я совершенно не знаю испанского - не мешает нам понимать друг друга. Карибское море - просто восторг, хоть к морям я и равнодушен: и к Черному, у берегов которого я повел огромное количество времени своего детства, и к Красному, и к Средиземному, у которого я пробыл пару дней.
Куба пекрасна - это мой персональный рай, где я мог бы очень хорошо устроиться. Поэтому я возвращаюсь в Европу.

***

Три города во всей Европе я считаю достойными. Такими, где я мог бы жить, не испытывая особого отвращения (да, разумеется, девяносто процентов людей этого мира считают, что везде можно жить с должным комфортом, а жители Африки вообще разорвали бы меня на клочки, но мне как-то все равно).Это Киев, Прага и Париж.
Киев прекрасен сам по себе, особенно парки в самом его центре. Прага находится на границе между западной и восточной Европы, не даром же Советы имели такое влияние на Чехословакию. Ну,а Париж... Париж - это Париж...
В Париж я и отправился. Зачем? А затем, что это единственное, что я смог придумать жаркими (во всех смыслах) Гаванскими ночами. Спать дольше пяти часов в день у меня не получалось, поэтому я ночами отправлялся купаться в Мексиканский залив, а потом долго думал, лежа на достаточно теплом песке. Что у меня есть? Немного денег - не сокровища Монте-Кристо, но на некоторое время (пожалуй, достаточно продолжительное) хватило бы. Три паспорта, два из которых достаточно настоящие. И все.
Нет у меня никаких других документов, кроме паспортов - не нужны они террористам и партизанам. В принципе, можно было бы за деньги оформить новые - и мед. карту, и документы об образовании, и страховку, и бла-бла-бла... Но зачем? Я ничего не умею, из того, что могло бы пригодиться в мирное время, а идти в какую-нибудь армию нет желания, как нет желания служить в Солдатах Удачи или в навороченных ЧОПах, пусть это даже было бы что-то вроде американских "Blackwater"... Значит, что? Нужно кончать с собой.
Шутка! Или не шутка - я пока не решил. Для того и отправился во Францию. Здесь много арабов. Какие-то из них имеют связь с "Братьями Мусульманами". А уж исламисты меня ищут и ждут...
Неделю назад мой самолет приземлился в аэропорту Шарль-де-Голль, и неделю я только и делал, что шатался по всем людным местам, по всем злачным местам, по всем местам обитания арабов, короче, светился, где только возможно.
И эта неделя была ничем иным, как пустой тратой времени - по крайней мере на первый взгляд. После моего бегства со всеми вытекающими последствиями, меня должны были искать по своим сетям осведомителей. Безделье изводило меня, и я, решив, что если меня заметили, то уже можно делать, что угодно, или же (если не заметили) меня заметят в другом месте. В Праге, например.
Я и поехал в Прагу. Остановился в четырехзвездочном "Republic Hotel", который находился в самом центре города. А потом началось очередное безделье, очередные прогулки по столице Чехии...

***

Две светошумовые гранаты влетают в номер, а я только и успеваю, что закрыть ладонями уши, зажмурить глаза и открыть рот. Две - это правильно, это грамотно, это профессионально. Если бы граната была одна, то очень вероятно, что я успел бы отбросить ее, а две... Две - это две... Только, какие именно это профессионалы? Если спецслужба Чехии, что вероятнее всего (ибо террористам очень проблематично штурмовать отель в центре города), то все отлично - гражданские права и прочее колдунство в смеси с легкими, нежными, почти родными избиениями. А если исламисты, то сначала меня свяжут, потом будут очень-очень больно избивать, даже не стараясь вытащить из меня какую-либо информацию, потом кастрируют, как это неоднократно делали на моих глазах, а потом повесят в узком, родном кругу таких же мамелюков, как и я.

***

Этого я ждал? Возможно-возможно... Столько целей жизни сменилось за последние два месяца: борьба за Аллаха, Джен, случайная попутчица Сонечка, кубинские красавицы и теплое море... И вот я привязан к стулу тонкими металлическими проволоками, которые равнодушно взрезают кожу каждый раз, когда я шевелюсь.
И последние мгновения, которые остаются до страшных пытках, во время которых я не позволю себе кричать, я трачу на воспоминания о Гаване, о Париже, о Праге...
Мои глаза уже ничего не видят - заплыли окончательно, но я уверен, что избивают меня бывшие инструктора. И снимают они весь этот праздник жизни на камеру. И вдоль стен комнаты курсанты разных лет. Я им отличный пример - смотри, мол, что будет, если предашь.
Смешная жизнь. Даже перед смертью отдаю долг организации, у которой ничего не не брал в долг... Смешная жизнь, справедливая смерть.

Идем мы за целью, как дикие звери –
Бесшумные тени, бесплотные тени!
И ломимся ночью в закрытые двери –
Простые мишени, живые мишени…

Нормальному человеку хватает сорока двух часов сна в неделю. Это шесть часов в день. Четверть суток. Врачи рекомендуют спать по семь, а то и по восемь часов. Но что же? Если так, то при семичасовом сне двое суток в неделю просто выпадают. Десять против четырех. Восемь часов – совсем много: треть суток. Восемь часов каждый день, и минус треть года. Непозволительная роскошь! Поэтому – сорок два часа.
Это время можно распределять по-разному. Вовсе необязательно поровну. Например, у меня особенная система. Все просто! Один день в неделю я просто сплю. Двадцать четыре часа, одна тысяча четыреста сорок минут для меня просто не существуют. Остальное время (восемнадцать часов) – на другие дни. Ровно по три часа! Всего восьмая часть дня тратится на сон, и семь восьмых можно использовать вовсю.
Звучит, конечно, дико, однако за годы практики это становится обыденным.
Но, признаюсь, дождаться вожделенного «дня заслуженного отдыха» порой очень тяжело. Разумеется, я не халтурю: три часа, так три.
В этом кроется особый смысл. Во-первых, человек не впадает в фазу глубокого сна, когда тело полностью беззащитно, а сознание помутнено. Во-вторых, спать можно везде, где представляется возможным: двадцать минут там, полтора часа здесь – так и суточная норма наберется (с засыпанием проблем не возникает по понятным причинам). В-третьих, организм, привыкший к такой системе более вынослив, проблема только в том, что далеко не все привыкают (лучше получается у «сов»). Ну и, в-четвертых, на сладкое, эмоциональность гораздо ниже. Так то!
Сегодня должен был быть последний из «трехчасовых» промежутков - самый тяжелый из всех! Но так уж сложились звезды, что можно позволить себе поспать подольше обычного, поддаться Морфею, стать на некоторое время беззащитным и несколько эмоциональным… Сегодня –двойная норма! Просто праздник какой-то!
А чертов будильник портит мой праздник сна! Перерезать бы ему горло, чтобы знал и не шумел, ведь все нужно делать тихо и ненавязчиво! Но нет у будильника, горла, не предусмотрено, и будет шуметь он, пока я его не выключу. Жаль все-таки, что это не человек – его «погасить» куда проще, да и способов больше.…
Ну, ничего, зато достаточно выспался.
Лично я твердо уверен, что определить, как живет человек, можно по его утру. Вот, как человек просыпается, так он и проводит день. Как проводит день – так живет. Все просто до неприличия. К примеру, девушка, которая каждое утро вскакивает с постели и твердо знает, какая музыка будет звучать у нее в голове, просто физически не может быть скучной по жизни! Или, например, скажите, способен ли на спонтанный поступок, скажем, уехать с незнакомкой в чужой город, молодой человек, который каждое утро чистит зубы ровно пять минут и ни секунды больше или меньше? Впрочем, не самые удачные примеры. Знаю я одну барышню, которая каждое утро закидывается героином – с ходу можно предположить, какая у нее судьба (думаю, если кто решится это сделать, он попадет точно в «десятку»). Или вот еще: юноша (мой, кстати, ровесник), который каждое утро молится – может ли он быть раздолбаем? Сомневаюсь, честно говоря, поэтому моя теория все-таки, пожалуй, справедлива…
Я встал и тут же пару раз быстро согнулся, касаясь пола костяшками пальцев: при резкой смене положения верхней части туловища сердце начинает биться быстрее, мозг обогащается кровью, и человек бодрится – нравится мне чужая мудрость, ох, нравится! Следом немного гимнастики, исключительно, чтобы размять тело, не отошедшее от предутренней неги, а потом шустро в душ! Вот, что бы кто ни говорил, а душ – одно из самых гениальных достижений человека! Так ведь здорово – туги струи воды (попеременно горячей и холодной) под давлением, низвергающиеся сверху на тело действительно преображают, дарят взрывное ощущение энергии от пяток и до кончиков пальцев рук! Божественно! Закончив с душем и сопутствующими ему операциями, я отправился прямиком на кухню, где по-варварски пожарил себе вроде как вредных, но неоспоримо вкусных сосисок. Уничтожив запас жареных цилиндриков, я начал волшебное таинство: приготовление кофе. Вообще, я могу есть и пить почти все, что есть – лишь бы организму всего было вдоволь. Порой ем, даже не замечая вкуса. Но когда появляется возможность, обязательно готовлю себе настоящий кофе! Не тот безвкусный растворимый, являющий собой ужасное извращение вечно торопящихся людей, а ПРАВИЛЬНЫЙ кофе! Вот и сейчас… Размолол в небольшой мельнице горсть зерен, обжег кипятком медную турку, засыпал темный-темный, почти черный порошок, залил в турку холодной и чистой воды, поставил на плиту и стал помешивать, следя за тем, чтобы огонь был несильным. Сходя с ума от невероятного аромата, я дождался, пока вода начнет едва-едва проявлять признаки кипения, а затем мигом снял медный кувшинчик с плиты. В этом весь секрет: непонимающие люди доводят воду до кипения, когда настоящему кофе нужно всего восемьдесят пять-девяносто градусов! Наивные глупцы, стольного себя лишают! И ради чего? Чтобы все успеть? Дел много? У меня тоже много! Даже очень много, но я ни разу не тороплюсь! Так легко делать: все успевать и при этом не торопиться – достаточно лишь спать сорок два часа в неделю…
За утренним кофе я знакомился с новостями… Ничего нового и необычного: «В Твери и Челябинске бушует эпидемия "свиного гриппа"», «Московская милиция разогнала забег трезвенников», «В Тихом океане затоплен космический грузовик «Прогресс»», «Сомалийские пираты захватили судно с россиянами и украинцами», «Пьяные грузинские сумоисты устроили драку в ресторане Токио», «В Петербурге произошла массовая драка с участием кавказцев»… Обыденно все как-то, даже, пожалуй, скучно…
От тяжелых размышлений о бренности этого мира меня оторвал оживший мобильный телефон. На электронную почту письмо пришло, что ж, полюбопытствуем…
« Meet me in 4 p.m. Leave before - suddenly stoppers!»
Да-да-да: «Выезжай пораньше - возможны пробки!» - спасибо за совет, родная! Я усмехнулся и вдруг понял, что сегодня можно никуда не торопиться. Вот так просто. До «4 p.m.» я совершенно свободен! Какой ужас: и чем заниматься все это время? Прогуляться по городу, что ли? Почему бы и нет?
Самое ужасное зимой это, разумеется, холод. Я его на дух не переношу! Готов делать что угодно, лишь бы не мерзнуть, хотя сейчас достаточно лишь утеплиться, словно первооткрыватель на Аляске.… Именно поэтому под дорогим костюмом-тройкой из тонкой шерсти нательное термобелье «Cratex», которое даже офицеры западных армий используют. Поэтому вместо легких туфель - утепленные полуботинки. Поэтому не самое практичное длинное пальто поверх всего, что на мне уже есть. Здесь тоже особый смысл: чтобы не мерзнуть, нужно одеваться многослойно, тогда между слоями сохранится воздух, который куда хуже проводит тепло, чем что-либо из легкого текстиля. Такой же принцип и в старых окнах: два стекла, а между ними воздух. Оттого-то и считается лучше надеть рубашку и майку, чем, скажем, просто натянуть двойную сорочку – нравится мне чужая мудрость все-таки, ох, нравится!
Собравшись и отрегулировав ремень сумки, где в специальном держателе крепился фотоаппарат, я вышел из квартиры. На улице уже светало. Ну, все правильно: лег я около двух, да шесть часов сна, да всякая мелочевка, вроде душа, завтрака и свежих новостей – так к девяти короткая стрелка часов и подобралась. А ведь еще целых семь часов.… Да уж, то ни секунды на лишний вздох, то семь часов форы – смешная жизнь!
В принципе, не так уж и холодно, разве что чисто выбритые щеки морозом пощипывает – сюда бы лыжную маску, но, боюсь, поймет кто-нибудь неправильно, а приличному джентльмену не пристало проводить свободное время в ближайшем отделении милиции.
Я вдохнул тяжелый московский воздух (это не разряженный и чистый горный), натянул бусинки наушников, вставил разъем в телефон, нашел в аудиозаписях немецкую группу «Alphaville» и двинулся вперед. Вот так просто и бесцельно: вперед! Потому часто цели просто нет. А когда нет цели, направление – это уже здорово!
В наушниках играла моя любимая «Forever young», а я думал, почему я так редко слушаю музыку. Ответ нашелся быстро: времени нет, а по ходу какого-либо дела наслаждаться ей не могу – отвлекает. Зато именно сейчас музыка мне нужна, сейчас она расслабляет…

Forever young, I want to be Forever young…
Do you really want to live forever?
Forever - and ever…

Хочу ли я жить вечно? Нет, наверное, это мне не нужно, это скучно и грустно, как в стихотворении известного русского поэта Лермонтова, который так любил Кавказ. Вот, увидеть будущее я хочу, хочу знать, что живу не напрасно, что что-то после меня останется, даже если от меня ничего не останется в прямом смысле…

I don't want to perish like a fading horse!
Youth's like diamonds in the sun,
And diamonds are forever…

Опасно ничем не заниматься и слушать подобную музыку – разные мысли в голову приходят и туманят сознание, а сознание должно быть ясным, как бриллианты на солнце…
Вместе с немецкими музыкантами (прямо как Бременские) и их песнями разных лет я гулял по городу, периодически заходя в попадающиеся на пути магазинчики. Даже покупал что-то: какую-то новую книгу какого-то известного норвежца, какой-то диск с какой-то музыкой. Покупал совершенно автоматически, чтобы чем-то себя занять: уверен, книгу я не прочитаю, а диск даже не распакую…
Около полудня я основательно перекусил в заведении наводящем сомнения. Нет-нет, приличное место, вот только что за место? Либо очень крутое кафе, либо далеко не самый крутой ресторанчик.… Так, посредственная кофейня, со странными жидкостями в чашках и очень вкусными кексами. Публика в «заведении» такая же.… Ну а я здесь случайно, как, в прочем, всегда и везде.
Следом - очередное бессмысленное бродяжничество по очищенным от снега улицам, посыпанным химической противогололедной гадостью.
Так я бродил до тех пор, пока не увидел салон цветов. Вот цветы это очень даже положительно, я бы даже сказал – прекрасно! Там я провел не меньше трети часа, собирая букет, состоящий преимущественно из ярких роз и ярких же клематисов. Молодая продавщица явно осталась довольна моим вкусом, моим познанием в «языке цветов» и той суммой, что я оставил в кассе.
Наконец, стоя на улице с приличным букетом в руке, я вызвал такси.
Желтый «Ford» в «шашечках» пришлось ждать непростительно долго – настолько, что я перестал чувствовать уши и кончики пальцев. До чего же я ненавижу зиму, кто бы знал! А тот простой факт, что сегодня понедельник для меня был еще более неприятным. Хотя, если вдуматься, мне глубоко наплевать, какой день недели, но вот люди… Они в понедельник какие-то особенно мутные.
Однако счастливый финал моего ожидания все-таки наступил, и я уселся на заднее сидение, уместив цветы слева от себя так, чтобы ни в коем случае их не помять. Времени до «4 p.m.» целый вагон и еще чуть-чуть, поэтому я попросил водителя покататься пока по городу и уверил его, что деньги - не проблема. А сам согрелся немного и проверил на всякий случай фотоаппарат – не нравится мне, что он на морозе, пусть даже и в сумке – все-таки мой рабочий инструмент. Качественный и дорогой инструмент.
На очередном «красном» светофоре миру открылась удивительная картина (мы стояли в крайнем правом ряду, поэтому мне все было прекрасно видно) – какой-то здоровый мужик (пьяный в дрова) старался вырваться из рук двух милиционеров. В левой руке у мужика была полупустая бутылка, судя по всему, портвейна. Однако же! Вот он вырвался из цепких рук каких-то слишком карикатурно-коротеньких служителей закона и тут же принял положение «на карачках». Я представил…
Резкий перекат влево с одновременным подъемом и разворотом вокруг оси… . Быстро присесть и бросить бутылку в голову правого милиционера – промахнуться невозможно, ибо расстояние всего метра три (по этой же причине милициант не успеет уклониться, поэтому его можно больше не брать в расчет)…. Дальше сразу новый уход влево и проход к напарнику поверженного бутылкой сержанта… Кросс в горло из арсенала классического английского бокса, а следом ухватить противника за уши, резко опустить его голову и ударить коленом по кончику носа.… Потом контроль: два резких удара пяткой по горлу – по одному на каждого.… Все…
Но не может мужик проделать такие простые операции – он мертвецки пьян, и милиционеры уже охаживают его своими резиновыми дубинами по почкам. Пошло, но эффективно. А ведь он даже эволюционировать до «Homo Erectus» - Человека Прямоходящего - не успел.… Сам виноват!
Тем временем такси двинулось, и я окончательно сформулировал водителю цель моей поездки:
- Аэропорт Домодедово.

***
Всю дорогу до места назначения я старался думать о чем угодно, кроме своего будущего. Наушники уже лежали в кармане, и музыка больше меня не сопровождала (даже водитель не включил магнитолу, что несвойственно таксистам), но мысли упорно лезли в голову!
«Выспался что ли?» - усмехнулся про себя я.
Я точно знал, что хотел успеха. Успеха сегодня и вообще всегда. Правда «вообще всегда» меня интересовало куда меньше, чем «сегодня». Успех любого дела зависит от трех вещей: от плана, от навыков и от удачи. Насчет плана не возникает никаких нареканий – «отдел стратегического планирования» (совсем как в бизнесе, хотя, это и есть бизнес, а я лишь «рекламщик») работал долго и тщательно. Навыки мои и умения тоже остаются без комментариев – на это я и учился всю свою сознательную жизнь. А вот удача… Фортуна вообще ветряная барышня. Да что там? Она настоящая потаскуха! Любимая потаскуха… Интересно, что она мне сегодня сулит? Гороскоп что ли почитать? Странно, никогда не верил ни во что сверхъестественное, а сейчас вдруг любопытство пробрало!
Я вышел в Интернет через телефон, быстро нашел более ли менее подходящий сайт с соответствующим названием «Alltaro.ru», выбрал нужный знак зодиака и стал читать: «Свою энергию стоит направить на обновление основ жизни, а также на укрепление личных тылов. В вопросах, связанных с профессией, домом, дружбой, бизнесом, следует проявить жесткость и целеустремленность. Вы можете не демонстрировать этих качеств открыто, но в любых предпринимаемых инициативах стоит руководствоваться именно ими. В течение дня не исключены неприятности, связанные с поездками, поисками информации, попытками установить нужный контакт, получить какое-либо официальное разрешение (право, пропуск).»
Отлично, что же! Мутно и безрадостно. К черту гороскоп, буду компенсировать удачу умениями!
Прибыв в пункт назначения, я расплатился с водителем, прошел все формальности на проходной аэропорта (при этом особого внимания охраны удостоился мой яркий букет) и стал просто ждать, ведь до «4 p.m.» оставалась еще четверть часа.
Но мне повезло – не пришлось долго томиться в ожидании. Уже через пару минут после того, как я занял место в кафе аэропорта, на горизонте появилась ОНА! Стройная девушка с водопадом рыжих волос едва улыбалась, глядя прямо на меня. Без промедления (но и без излишней спешки) поднялся с места и быстро подошел к ней, держа перед собой букет. Моя Женя.… Хотя, какая она, к шакалам, Женя? Джен она, как была Джен, так ей и останется, как ни называй! Она вся из себя такая – безупречный стиль (всегда американский или европейский) в одежде, тщательный макияж и неизменное чувство собственного достоинства! Джен!
Как давно я ее не видел? Точно с прошлого года… Пару месяцев точно…
Я обнял и сдержанно поцеловал девушку. Затем немного отошел, достал из сумки фотоаппарат и сделал пару снимков, центральной фигурой которых была девушка с ярким букетом.
Когда прошло первое впечатление от встречи после долгой разлуки, мы уже было собрались взять пару вафель с клюквенным сиропом, но тут в ее сумочке ожил телефон. Джен ответила, выслушала что-то, лишь единожды что-то подтвердила и положила трубку.
Глубокий, но бесшумный вдох ртом через сомкнутые зубы, короткая задержка дыхания, чтобы напрячь диафрагму, выдох через нос – простая, но эффективная дыхательная гимнастика, чтобы снять нервное напряжение… Она проделал это дважды. Стресс?
Я аккуратно, но сильно взял ее за плечи и притянул ее к себе так, чтобы наши глаза были на расстоянии лишь в пару сантиметров. Вгляделся в бездну ее зрачков и сжал скулы в бессильной злобе. Ненавижу! Ненавижу все и всех! Ну, зачем?
- Ты снова колола героин? – Спросил я тихо по-русски.
Она молчала, но ответ мне был не нужен – вопрос риторический, все и так ясно. Она делает это каждое утро! Так что, все-таки никто не решится предположить, какая у нее судьба?
Если бы кто-нибудь знал, что творилось у меня внутри! Если бы кто-нибудь знал! Но никому это не дано, да и не нужно. Ни намека на слабость! И я улыбнулся. Улыбнулся одними только губами – боялся, что может быть похоже на оскал – наклонился и прошептал:
- Let us die young or let us live forever? We don’t have the power, but we never say «never»!
Джен не поняла.
- Что? – Спросила она на моем языке.
- Это из песни, не обращай внимания. Что насчет встречи?
- Камиль будет уже в половине пятого. Мне идти или остаться с тобой?
Нет, девочка, ты останешься, будешь стоять рядом и улыбаться. А я буду фотографировать, потому что такой у меня бизнес. Пардон, у нас.
- По плану ты остаешься – стоит объяснять, для чего?
Она лишь пожала плечами. Ну и ладно, мое дело предложить, ваше – известно…
Ближайшие двадцать минут прошли в тягостном молчании. Я рассматривал аэропорт, отмечая какие-то детали в облике и поведении людей, снующих вокруг, а Джен ела. Раз за разом, переводя на нее взгляд, я ловил себя на том, что кулаки непроизвольно сжимаются. Спокойнее нужно быть – всегда и во всем! Если ты не можешь на что-то повлиять, то сиди на месте и не рыпайся. А изменить можно лишь то, что относится непосредственно к тебе: «Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого». Как там у меня в сегодняшнем гороскопе? «Свою энергию стоит направить на обновление основ жизни, а также на укрепление личных тылов» , так, кажется.… Ну, что ж, энергию-то направить можно, только нет у меня тылов – я всегда на фронте, а основы жизни вроде как неколебимы.
И снова я посмотрел на часы. Стрелки намекали, что уже двадцать шесть минут пятого. Вообще мне нравятся мои «Epos Originale» - пусть и слишком вычурно, зато аккуратно, красиво и надежно. В прочем, часы за тысячу евро я брал не ради престижа и не от хорошей жизни, а исключительно для вложения денег: если вдруг срочно понадобятся наличные, можно будет заложить швейцарский бренд . По той же причине Джен вся в драгоценностях, пусть к ним и совершенно безразлична.
Но не время сейчас думать о часиках и прочих цацках – работать пора!
Я кивнул Джен. Девушка достала телефон, быстро нашла номер, дождалась ответа (уверен, на том конце ждали ее звонка с трубкой в руках), перекинулась с невидимым собеседником парой фраз на английском, отключила трубку и, наконец, произнесла:
- Зал прилетов международных рейсов. Идем, все уже готово, ждут только тебя…
Камиля я заметил сразу – он стоял посреди зала и ждал чего-то с закрытыми глазами. А может, не ждал, может – молился. Он это делает каждое утро, почему бы не сделать сейчас, пока есть время? Я поднял камеру к лицу, нашел в видоискателе спортивную фигуру молодого хорошо одетого человека с явной кавказской внешностью, сделал пару снимков (словно бы на курок нажал), потом повел объективом по помещению, оставляя в памяти фотоаппарата панораму. Камиль все «молился». Где же, где же?
На плечо мне легла тоненькая ручка. Я обернулся и увидел Джен с ее огромными от наркотиков зрачками.
- Идем, - только и сказала она.
Тут я, наконец, увидел того, кого искал: грузный дядька в деловом костюме смотрел прямо на нас и улыбался. Он поднял руку и сделал приглашающий жест. Почему бы и не пойти?
Уже через минуту мы втроем стояли в соседнем зале.
- Юноша, вы готовы? Времени будет совсем мало, - интересовался мужчина.
- Успею, - коротко ответил я.
- Прекрасно, - одобрил он, потом достал свой «Sony Ericsson» последней модели, нажал на экран в нескольких местах, поднес тонкий мобильник к уху и произнес в телефон: - Бог велик.
Я скосил глаза на часы: шестнадцать часов тридцать две минуты по московскому времени…
Знаете, никогда нельзя точно подготовиться к взрыву. Даже если сам бросаешь гранату, хлопок будет немного, совсем чуть-чуть, но все-таки неожиданным. Со временем это притупляется, но никогда не проходит. Мы все ждали, и все-таки тяжеловес слегка присел (от старых привычек тяжело избавиться), Джен закрыла глаза, а я сдвинулся влево и приготовился к рывку. Опыт не пропьешь, как говорят в России!
Из зала прилетов международных рейсов валил дым, там бушевало пламя. Я серией сделал несколько кадров со своего места и быстро направился к центру самых интересных событий. Вот здесь уже было на что посмотреть: хаос, огонь и тела людей. Много-много людей – и раненых, и убитых. Не было только Камиля. Еще бы! Его разорвало шестью килограммами пластида сразу после звонка тучного мужчины в деловом костюме.
Тут я снимал много, стараясь оставить на карте памяти камеры как можно больше материалов – запас карман не тянет, зато потом можно будет выбрать то, что позрелищнее! Я запечатлел и сорванные взрывом потолочные плиты и разбросанные оградки, и изуродованные трупы людей, очень некстати оказавшихся в центре событий. Даже еще работающее табло с информацией сфотографировал – просто так.
И снова глаза на часы – прошла минута. Сюда уже отовсюду бегут бойцы и спасатели на помощь пострадавшим, ну а мне пора уходить…
Хорошая вещь паника. Хорошая, разумеется, для нас – можно спокойно уйти, не сильно заботясь о том, что кто-нибудь постарается остановить: люди старались покинуть потенциально опасное место как можно быстрее… Ах, Толпа – дитя хаоса! А Хаос нам помогает! Под его покровом мы выбрались из здания аэропорта и загрузились в неприметную «Daewoo Nexia», ожидающую только нас двоих (толстяк уже должен был убраться подальше). Просто прекрасно, что Домодедово находится больше, чем в двадцати километрах от МКАД – «органы» приедут нескоро, да и пресс-службы немного задержатся! Ровно настолько, сколько нужно трем машинам с координаторами акции убраться с глаз долой!
Водителем оказался кавказец. И, готов поспорить на деньги, он таксует по Москве уже не один год. Почему я так решил? Да потому что! Врага нужно знать! Знать его язык, знать его города, знать его структуры. Поэтому русский язык нам преподают лучшие филологи России. Поэтому по большинству городов центральной и южной части РФ катаются «лица кавказской национальности» (разумеется, не каждый имеет к нам отношение, далеко не каждый, и все же есть такие люди). Поэтому и тратятся огромные деньги на взятки для чиновников в силовых структурах и правительстве. Так в аэропорт пронесли килограммы взрывчатки, так мы и уходим…
Формула проста – кто обладает властью, тот обладает деньгами. Кто обладает деньгами, тот обладает информацией. А кто обладает информацией, тот обладает еще большей властью! Вопрос только в том, как получить первоначальную, «маленькую» власть.… Два метода: сила убеждения и сила оружия. Сегодня нами используются оба…
После долгой поездки по городу с целью обнаружить, нет ли слежки, нас с Джен высадили у моего временного пристанища. Сейчас следовало залечь, затаится, начать дышать через раз, а лучше вообще не дышать!
Выходить куда-то мы с Джен точно не собирались, поэтому перекусили, поочередно приняли душ и улеглись спать – сутки сна у нас были! Заслуженно, между прочим…

***
Я проснулся раньше будильника. Судя по часам, раньше на десять часов. Проснулся, потому что увидел сон. Снились они и раньше, но я их никогда не запоминал – только впечатления оставались. Зато сейчас я словно бы просмотрел короткий ролик с Джен в главной роли. В каких-то далеких уголках сознания я увидел, как она тонким-тонким шприцем колола себе героин…. Игла пронизывала прозрачную кожу, и наркотик попадал в кровь… Джен смеялась…
Героиня моих кошмаров (надо же, совсем недавно я видел неаппетитную картину из десятков убитых и раненых людей, истекающих багряной кровью, а просыпаюсь из-за тихой девушки) посапывала рядом, и я испытал смешанное чувство счастья и ненависти.
Так ведь и задумано! Нас так связывают! Меня – миниатюрной девушкой с длинными рыжими волосами, а ее – наркотиками! Так же, как на рабов навешивали ошейники, нас вяжут грузом ответственности, любви или порока. Хотя, мы и есть рабы. Мы – мамелюки!
Мамелюки – это такая каста рабов-воинов в средневековом арабском мире. И в современном мире тоже, только без географических ограничений. Турция, одержимая идеей восстановления Османской Империи, в содействии с Азербайджаном буквально поставила на поток подготовку особых террористов – маленьких мальчиков и девочек, оставшихся без родителей или похищенных от оных. Детей обращали в Ислам, учили обращаться с оружием, учили быть преданными Аллаху, давали им знания относительно страны, против которой тем в будущем приходилось работать (обычно в странах, откуда ребятишки родом: мне – в России, Джен – в Канаде), преподавали несколько языков, классическую литературу, философию, психологию и многое другое.… А по достижении детей совершеннолетия получали отличных бойцов, которые могли соревноваться в хитрости и тактическом искусстве с мировыми контрразведками. Одних потом рекрутировали в армии стран мусульманского мира, других отправляли «в поле» - в Европу, в Америку и Канаду, в Россию. Курировалась вся эта сеть центров подготовки и террористических ячеек исламистской организацией «Братья Мусульмане», а они, буду откровенен, денег не жалели («Epos Originale» и костюм из тонкой шерсти – их «подарки»)… Вложения, кстати, выгодные. Система, совершенствовавшаяся и разраставшаяся долгие годы, была очень сильна и могущественна.
И я – часть этой системы.
Так уж сложились звезды, что в 1993 году моего отца отправили помощником консула в Посольство Российской Федерации в Турции. Он, поддерживая новое правительство страны (еще неокрепшей как снаружи, так и внутри), с радостью согласился и, взяв жену и трехлетнего ребенка, отправился на новое место работы. Спустя лишь две недели после того, как был опущен трап самолета, привезшего российского дипломата с семьей в неизвестную пока на рынке курортных услуг Турцию, мой отец и моя мать очень ненавязчиво и обыденно были убиты исламистами. В России тогда хватало проблем, и обращать внимания на пропавшего помощника консула никто не собирался. Что уж говорить о его маленьком ребенке? А ребенок уже был в Азербайджане, где его стали подготавливать к борьбе за Аллаха, к священной войне против неверных, каким он сам был по крови. Там его определили в казармы Центра управления при кризисной ситуации МЧС Азербайджана, которые, по сути, являлись одним из многих тренировочных центров террористической сети.
Так и начался мой длинный путь. Правда, была одна загвоздка – если бы меня воспитывали в духе правоверных последователей Аллаха, то никого, кроме фанатика «Братья Мусульмане» не получили бы, а им нужны были люди с гибким умом, которые смогли бы ассимилироваться в стране, где им предстояло трудиться. Именно поэтому мое обращение в ислам было чисто номинальным. Воспитанием моим занимались опытные психологи, лучшие в мире педагоги и отставные волки разведок Египта, Турции, Туниса и прочих государств. Сначала мою волю подавляли, потом укрепляли. Не должно было во мне быть ни одного страха. Не должно было быть и тени сомнения или неуверенности. Зато должны были быть знания из самых разных областей: литературы, музыки, искусства, истории, архитектуры, религий мира и экономики. Меня вместе с другими воспитанниками часто возили по разным странам Африки и Евразии, чтобы кругозор наш был максимально широк.
Так к восемнадцати годам я умело обращался со всеми видами легкого оружия, знал пять языков: русский (учил меня выпускник-отличник филологического факультета МГУ), английский, турецкий, арабский и азербайджанский – обладал практически университетскими знаниями (все «ненужное» из моей подготовки безропотно выкидывалось) и неплохо разбирался в эффективных методах ведения бизнеса (терроризм тот же бизнес, равно как религия и политика).
В восемнадцать лет я и встретил Джен. Она прошла почти такой же путь, как и я, разве что родители ее были канадскими врачами в Организации Красного Креста и Красного Полумесяца. Они оказывали помощь больным в Джибути, но удача была не на их стороне. В тот раз пятилетняя девочка была с ними в Африке…
А сейчас, уже став взрослой девушкой, она лежала рядом со мной. Джен… Удивительно, почему нам всем оставили наши имена? В прочем, не волнует… Имена – все, что у нас осталось. Имена и воспоминания…
Последний раз я лежал на одной кровати с женщиной перед отправкой в Россию. Тогда ко всем ребятам, которые жили в казармах МЧС, привезли проституток. Китаянок, украинок, француженок и прочих – целый интернационал представительниц древнейшей профессии от двадцати пяти до тридцати лет. Это тоже было частью обучения, и в обучении принимали участие исключительно профессионалки и знатоки своего дела: мальчики же должны иметь навыки в самых разных областях, в том числе и вопросах обращения с женщиной. Для женщин это было привычной работой, а для нас – учебой…
Я снова подумал о Джен. С ней все было иначе. Ее насиловали. Часто и методично – ломали психику, учили подчиняться во всем и подготавливали к дальнейшей работе: бывали ситуации, когда ради информации нужно было подкладываться под разных мужчин – девушки и подкладывались. Когда же девчонки обретали какие-то навыки в рукопашном бое, спать с ними просто так становилось не просто неудобно, а даже смертельно опасно, поэтому их связывали и избивали, а уже потом пользовали, как душе будет угодно. Самых же выдающихся – сажали на наркотики. Это становилось еще одним рычагом управления и подавления психики. Рычагом управления не только девушками, но и юношами – обучающихся делили на пары: мальчик и девочка. Мальчики, как правило, сначала привязывались к партнершам, а потом и откровенно влюблялись. Девочкам же было плевать – у них был героин…
Так парами нас и отправляли в разные страны. Вчера была наша первая с Джен акция. То есть, акция с нашим участием, если быть точным. «Братья Мусульмане» сотрудничают и с другими исламистскими организациями (даже, ходили слухи, с «Аль-Каидой»). В этот же раз «братская помощь» (разумеется, за деньги) осуществлялась «Имарат Кавказу» - исламистскому подполью, действующему на территории Дагестана, Чечни, Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии…. Функция Джен сводилась к связи между координаторами, моя – в фотоотчете перед руководством, чтобы потом можно было нас, мамелюков, рекламировать. Первая фаза акции прошла блестяще! Пока рано делать выводы, но сработали мы безупречно. Сейчас начнется вторая фаза – информационная война. По прогнозам наших аналитиков, мы сможем увидеть необычный ажиотаж силовиков, как в марте 2010, после взрывов в метро. Тогда-то и зальется в сеть слух, мол, ФСБ было предупреждено о взрыве, но Служба ничего не сделала. Следом пойдет массовое давление на другие государства (не зря же взрыв произошел в зале прилетов международных рейсов)… Но это уже не наша компетенция.
От размышлений меня отвлек телефон, который всеми силами хотел известить меня о новом сообщении на мой электронный адрес…
«Приеду завтра. Аслан» - прочитал я. Только этого не хватало! Шрам на неприметном лице конспирации всей организации! Этот моральный урод, который обеспечивает нашу связь с руководством. Позер, чей отец, Хамзат, отмывает деньги через сеть ресторанов в Москве и Санкт-Петербурге. Мои руки при виде него тянутся к колюще-режущим предметам, а еще кровожадность просыпается, хотя я спокойный по натуре.… Но приказы не обсуждаются – такой закон во всех армиях мира, а мы тоже армия, в своем роде.
Нужно поспать оставшиеся часы, а уже потом думать, как жить дальше.
Джен дернулась во сне. Ну да, все правильно, многие люди способны чувствовать пристальный взгляд, особенно дети и женщины, а я уставился на нее, как на картину. Я закрыл глаза, расслабил тело и стал слушать собственное дыхание – верный способ заснуть. Нравится мне чужая мудрость, наверное. Она как-то жизнь упрощает…

***
Аслан приехал на следующий день, как и обещал.
Вломился в съемную квартиру, как ураган, и развалился на кресле, закинув ноги на журнальный столик. На его лице читалось чувство собственного достоинства и мнимого превосходства. Таких, как он, как мне кажется, хоронить стоит только в закрытом гробу и, желательно, еще в детстве. Был бы я добрым царем-пацифистом, расстреливал бы таких – даже патронов бы не жалел – и не было бы в моем государстве ничего негативного.
Аслан Гусейнов.… Сразу понятно, что тюрок, вот только кто? Был один Гусейн (откуда и пошла фамилия) – имам Алид, потомок Муххамада, так это ни о чем не говорит – русская версия фамилии и в Азербайджане мне встречалась, и в Татарстане.… Не нравится мне этот Лев, как с тюркского его имя переводится, все больше он шакала напоминает.… И вообще мутный какой-то: даже национальность не определить. Черный он, как смоль, а понять не могу, хотя проблем с этим никогда не возникало (даже китайца от вьетнамца всегда отличал)… Или это я на него так из-за вальяжности его взъелся?
- Кофе? – Поинтересовался я. – Настоящий, турецкий…
- Давай, - равнодушно бросил он, словно я был его прислугой.
Я отправился на кухню и принялся варить кофе так, как это стоило делать, все-таки жизнь в мусульманском мире приучила меня следовать обычаям гостеприимства, пусть даже квартира не моя, а гость незваный.
Закончив с ритуалом и немного успокоившись, я вошел в зал, где меня ожидала неприятная картина: Аслан передавал Джен пакетик с порошком и несколько шприцев. Заметив меня, девушка смутилась, резко схватила вожделенный наркотик и отсела подальше.
Я равнодушно поставил поднос с тремя чашками кофе на журнальный столик, благо Аслан уже убрал свои ноги, взял чашку, вдохнул аромат, дразнивший меня с самой кухни, и едва пригубил напиток. Хорошо же!
- Вашими действиями остались довольны, - заметил возможный потомок Муххамада. – Новость уже разлетелась, и последствия уже можно оценить. Но старшим хочется видеть то, что осталось за кадром. Мне поручено забрать фотографии с места, и без них я не уйду.
Властность его тона вдруг перестала меня нервировать, наоборот, мне стало как-то смешно. Я ощутил, что он всего лишь кукла. Кукла, которой можно в любой момент оторвать голову. Может, оторвать?
Я улыбнулся. Идея, мелькнувшая в голове, была соблазнительна и в то же время она была неосуществима. Я лишь мамелюк – бесправный раб, а он благородный гонец, который любезно доставил наркотик девушке, которую я люблю. За ним стоит отец, который, возможно, имеет выход на «старших» Имарата…
А не плевать ли? Если судить здраво, то исламисты убили моих родителей, загубили мне судьбу, можно сказать.… Мстить, что ли, как в книгах, которые я читал? Можно, но не за родителей – я их не помню, не знаю и не жажду уничтожать все во имя их памяти. Что еще? Любимая девушка, которая сидит на наркотиках и которой безразличны мои переживания? Уже ближе, но тоже не то… Люди, которые были убиты не мной, но на моих глазах? Так мне все равно – на то меня и готовили… Что-то я пропускаю. Что-то, ради чего все стоит двинуть с наезженной колеи. Я сам? Обрушить все из-за того, что схожу с ума от девушки?
А, гори все огнем!
Я глотнул кофе (черт, он у меня исключительно удачный), снова вдохнул аромат этого обжигающего напитка, улыбнулся Аслану и вылил ему в лицо все содержимое чашки вместе с осадком.
«Лев» взвыл, как барышня и вскочил с кресла. Ну, молодец, что вскочил, одобряю, а теперь падай! Он и упал. Любой бы упал, если бы неожиданно получил по основанию подбородка кистевым ударом. Кистевой удар вообще очень хитрая штука: расслабленной кистью, согнутой в запястье можно нанести такой удар, что противник имеет большие шансы потерять пару зубов, потерять сознание или вообще Богу душу отдать, если позвоночник «крякнет». Позвоночник я Аслану не сломал, он даже в сознании остался (все-таки бить мне было неудобно: нас разделяет журнальный столик, поэтому пришлось слегка наклониться, в результате чего моя атака была не самой сокрушительной), зато его корчащееся тело каталось по полу.
Тут я заметил, что Джен застыла в метре от меня, держа шприц с героином в десятке сантиметров от перетянутой жгутом левой руки. Не теряла времени девочка, видимо, уже и ломка началась…
- Forgive me, - сказал я и легонько ударил ее в висок. Точно так, чтобы она потеряла сознание, но ощутимо не пострадала. Будем считать, что я ее так спас: если бы она не помешала мне, будучи в сознании, ее ждала бы расплата от Хамзата Гусейнова…
Я поднял шприц с наркотиком, оставив девушку лежать так, как она упала, и подошел к Аслану, старающемуся подняться. Зря пытался: я резко поднял колено к груди и опустил пятку прямо ему на спину, из-за чего он тут же распластался на качественном ковре с длинным ворсом. Я присел на корточки и начал свое черное дело: сначала пошарил по его карманам (забрал пижонский бумажник с внушительным количеством долларов вперемешку с рублями исключительно крупного достоинства, реквизировал мобильник, осмотрел и отбросил в сторону потертый пистолет Макарова, который оказался у парня в наплечной кобуре), потом снял с него куртку, свитер, разорвал рукав рубашки и медленно ввел все содержимое шприца в его правую руку. Будем считать, что это моя маленькая личная месть.
Теперь дальше! Собираюсь и ухожу от всех и навсегда! Одежда? Только то, в чем поеду – остальное куплю после. Ноутбук и камеру обязательно – материалы нужно держать при себе. Пусть они погоды и не сделают, но среди них есть фотографии троих координаторов: тяжеловеса в деловом костюме и двоих его помощников – их я тоже снял «случайно». Может и сгодится…
Еще деньги из «секрета»! Они предназначались на случай непредвиденных ситуаций, вот теперь мои и будут – для «работодателей» бывших я сам теперь сплошная непредвиденность и полная неожиданность.
Я быстро переоделся. Ничего, что могло бы стеснить движения или привлечь внимание: джинсы, удобные ботинки с высоким берцем, сорочка, свитер и короткое пальто, в котором достаточно комфортно бегать. Последним штрихом в моих сборах стали любимые «Epos Originale».
Прежде чем выйти из квартиры, я зашел на кухню и взял из набора посуды средний по размерам нож: длинным и широким работать неудобно, а короткий может подвести.
Аслан приехал на тонированном «Land Rover», который стоял в десятке метров от подъезда. На водительском сидении дожидался хозяйского отпрыска здоровенный бугай (сразу уловимы среднеазиатские черты) угрожающего вида – такие взглядом на расстоянии убивать могут. Но это ничего, я тоже могу. Я ненавязчиво оглянулся, убеждаясь, что вокруг никого, а убедившись, подошел к машине, постучал в непроницаемое стекло. Бугай «вежливо» открыл дверь – прекрасно, мне так даже проще.
- Аслан отправил меня за деньгами, - вместо приветствия, упреждая все вопросы, быстро произнес я. – Сказал все принести.
Я никогда не убивал людей. Собак – да, и даже по-разному. Вообще, я люблю животных, по-человечески люблю. На мой взгляд, они гораздо лучше людей, уж точно шумят меньше. Но было время в моей подготовке, когда приходилось резать этих невинных зверей. В этом есть особый смысл. Во-первых, преодолевается психологический страх перед одним из смертных грехов, «не убий» - человек дает себе моральное право преступить запретную черту. Во-вторых, осмысленно убивая собаку, человек становится способен убить беззащитного, того, кто не представляет прямой угрозы и, возможно, даже не является врагом. А в-третьих, преодолевает брезгливость перед кровью и бездыханными телами.
Бугай не понял: скосил глаза на бардачок и вопросительно уставился на меня. Спасибо, дорогой, показал перед смертью, где ключ от квартиры, где деньги лежат. Лезвие ножа из левого рукава заскользило у меня между указательным и средним пальцами, и мне только и оставалось вскинуть руку и ударить Асланова водителя и телохранителя под подбородок, а потом сразу прижать его голову к шее, чтобы тот не забрызгал меня кровью. Все прошло как по маслу: тюрок барахтался даже меньше, чем я от него ожидал.
И снова мародерка: забрал с бренного тела бывшего «бодигарда» мобильник с бумажником (на пистолет даже смотреть не стал) и достал из бардачка три тугие пачки долларов: две пятитысячные и одну десятитысячную. Затем я спихнул телохранителя под руль (даже нож в его горле оставил – пусть будет, отпечатков-то нет, да и были бы – не велико горе), вытащил ключи, запер машину и отправился ловить такси: больше мне здесь делать нечего. Хорошо было бы заминировать машину, но это уже буржуазные предрассудки – все равно у меня есть небольшая фора времени, пока Аслан не придет в себя и не сообщит отцу, что произошло.
Отойдя подальше от дома с квартирой, уже ставшей историей, я стал ждать такси и прикидывать, что я имею на сегодняшний день. Выходило все не так уж плохо: больше двадцати тысяч долларов кармане, а за спиной российские силовые структуры, которые ищут участников теракта, и мощная конспиративная сеть, частью которой я до недавнего времени являлся. Жить можно – недолго, но счастливо…
Что теперь, кстати? Спонтанные решения хороши тем, что портят запланированные и отточенные контрмеры противника, но постоянно импровизировать и надеяться на Фортуну не вариант – можно нарваться. В любом случае нужно куда-то уезжать, и, думаю, из страны все-таки лучше, чем вглубь. Тем более, что у меня два гражданских паспорта – украинский и российский (плюс два заграничных тех же стран). Оба настоящие, кстати, оформленные задним числом на банальные взятки. Есть у меня и еще один козырь – абсолютно «нелегальный» сербский паспорт. Уж на него-то я и возлагаю главные надежды. Сербия живет сама по себе в собственном мирке.… С такими документами можно путешествовать где угодно даже без знания языка: какова вероятность, что где-нибудь в Мексике я встречу «соотечественника»? Даже если и встречу, скажу, что я серб, но родители – британцы по национальности, а уж английским я владею в совершенстве.
Теперь другой вопрос – куда? В Канаду, может, откуда Джен родом? Нет. Можно встретить мамелюков, да и холодно там, как в России, а холод я всем своим существом ненавижу. Америка? Нет, слишком много арабов – это все равно, что кавказцы в России – тоже каждый пятый связан с «Братьями Мусульманами» и прочей нечистью. Европа отпадает по той же причине, особенно Германия и Франция. В Африку мне нет дороги, особенно из-за планов исламистов на севере континента (они берут власть в Египте и собираются сделать то же самое в Тунисе, Ливии, Сирии). Может, Латинская Америка? Уже лучше. Можно дешево и незаметно жить и даже разжиться оружием, если потребуется. Или на благополучную Кубу? Или в столь же коммунистическую, как Остров Свободы, Венесуэлу? Возможно. Но не сразу: сначала в Колумбию – страну, разделенную между военными и наркоторговцами – там-то можно спрятаться от кого угодно.
Такси пришлось ждать около тридцати минут. Неужели последствия теракта? Угадал, как оказалось. Больше скажу, после того, как я назвал место назначения (Киевский вокзал), водитель заломил неимоверную цену: двести долларов! Видимо, люди решили убраться из столицы Российской Федерации, но аэропортов избегали. А водители наживаются. Что поделаешь, война – это бизнес.
На вокзале я взял билет до Киева (вагон СВ – других мест не было) и впервые ощутил себя более ли менее спокойным. Нет, разумеется, расслабляться я не собирался – это всегда опасно, что уж говорить о моем настоящем?
И снова ждать! Терпеть не могу, откровенно говоря…

***
Долгое ожидание поезда закончилось, а в качестве счастливого финала, в мягком вагоне меня ожидал приятный сюрприз: попутчицей моей оказалась молодая и привлекательная девушка, с которой, как выяснилось при проверке билетов, мне предстояло ехать весь путь до самого конца. Приятно, что можно сказать? Красивая девушка – это всегда хорошо, главное – голову не потерять…
Первое время мы ехали молча. Она читала книгу (Диккенс - «Большие надежды»), а я просматривал через ноутбук сводки новостей, выбирая исключительно связанные со взрывом в Домодедово. Ничего-то у службистов не было. «Имарат Кавказ» уже взял на себя ответственность за теракт, а больше никто ничего не знал. Правда, было множество статей в прессе, мол, в деле появились улики, появились подозреваемые.… И ни одного имени! В прочем, это результат тщательного планирования и безупречного исполнения.
Я даже отправил фотографии с места взрыва на «BBC Russia», на «РБК», на «РИА Новости», но почему-то не было надежд, что их опубликуют…
Странное у меня было состояние: покой и равнодушие ко всему. Я прислушался к телу и обнаружил, что ничего не чувствую: ни раскаяние за взрыв, ни душевных метаний из-за убийства… А, нет! Есть что-то! Что-то дрожит в области груди!
Я достал из нагрудного кармана сорочки телефон и прочитал сообщение, пришедшее на электронную почту…
«Why you so have arrived?»
Черт! У Джен не забрал телефон! Не посмел прикоснуться к ней после того, как ударил…
Я решил не отвечать. Закрыл ноутбук, вытащил из сумки телефоны Аслана и его бывшего телохранителя и отправился в туалет. Там я безропотно сбросил все три (включая свой) мобильника с поезда, умылся, а уже после этого вернулся в купе.
- Прошу прощения, - наконец обратился я к девушке. – О какой поре надежд Пипа вы читаете сейчас?
- Это такой способ познакомиться? – Поинтересовалась девушка в ответ.
- Само собой, что же еще? Просто вы самое лучшее, что случилось со мной за последние пару дней. Или, пожалуй, за всю жизнь, - сказал я, и сам удивился, как это прозвучало. Честно и искренне. В прочем, скорее всего, это было правдой.
А дальше я могу благодарить лишь везение. Девушке стало любопытно кто я такой, поэтому разговор быстро пошел на лад. Признаюсь, не обошлось без особой хитрости, которая называется «тактика клубники» и заключается в том, чтобы говорить с собеседником о том, что нравится именно ему. То есть не так… Нужно заставить говорить ЕГО о том, что ЕМУ интересно.… Задавать вопросы, удивляться, заинтересованно слушать и запоминать, что человек рассказывает... Почему именно «тактика клубники»? Да потому что если человек любит клубнику, нужно ему дать клубнику, а не рисовую кашу!
Вам нравится мистика? Надо же, никогда не интересовался! И что, действительно есть доказательства существования иных цивилизаций? Ну да, логично: никто и не спорит, что мы одни такие уникальные! Атлантида? Да, читал что-то…
Девушку звали Софией, хотя уже через пару часов нашего знакомства я мог позволить себе называть ее Сонечкой. Она оказалась очень умной и пытливой. Даже «тактика клубники» была уже не нужна – она изжила себя ровно в тот самый момент, когда мне стало действительно интересно, то есть почти сразу. Не использовал я и «тактику молчания» - я просто с ней общался. И мне это нравилось, как понравилась и сама девушка. Нет, серьезно, без всякой вульгарности и модной нынче пошлости – понравилась!
И самое главное, она освободила меня от Джин. Разумеется, я волновался за девушку с длинными рыжими волосами, беспокоился о ее судьбе, но это, скорее, было силой привычки.
В разговорах мы провели время до самого Киева, куда Соня ехала, чтобы навестить старых знакомых. Правда, к знакомым она поехала не в первый же день по прибытии. И даже не во второй. Просто ее очень волновало, как же я устроился в «Салют Отеле»: не жесткая ли кровать, работает ли душ? Притом проверяла она все это по нескольку раз – для надежности! Потом Сонечка сопровождала меня в походе по магазинам, где я покупал все, что могло мне понадобится в ближайшем будущем. Наши походы стоило видеть! Со скоростью комет мы проносились по салонам и магазинам, не сильно заботясь о деньгах. А еще были рестораны, прогулки по милосердным зимним улицам Киева и даже театр.
Однажды утром, проснувшись в ее объятьях, я принял решение придумать для нее что-нибудь наподобие стихотворения русского поэта Бальмонта – «Костры». Что-то простое, легкое и в то же самое время глубокое и пророческое. Принял решение и тут же придумал. А вечером рассказал ей:
- Хочешь стихотворение послушать? Тебе должно понравится…
- Ну, давай…
И я стал читать наизусть, прикрыв глаза:

С неба падает вода,
На куски рвет провода.
Этот день - твоя судьба.
Путеводная звезда

Озаряет небосвод.
Уплывает пароход,
Уплывает навсегда.
Открывай свои глаза!

Видишь, там горят леса,
Дым уходит в небеса
Сотню лет и сотню зим,
А виновник невидим.

Две стихии в этом дне:
Не сгореть бы мне в огне,
Не попасть бы нам под град...
Адский демон был бы рад!

Это он поджег леса
Он прогневал небеса.
Гордый демон - вот судьба!
Лишь на миг прикрой глаза -

В его город ты уйдешь,
Ничего и не поймешь.
Уплывет тот пароход,
И погаснет твой восход...

Делай выбор - выбирай!
Туши лес и умирай,
Или же плыви со мной –
Будет так исход иной!

Оборвались провода.
Две дороги: в никуда
И на запад, на закат –
То-то злобный демон рад!

- Здорово, но мне лучше прочитать – так проще понять будет. О чем оно?
- Об эмигрантах, я думаю. Лес – их страна, пароход – шанс уйти, а Демон – пропаганда или что-то в этом роде, чему никак нельзя поддаваться. Пожар – это зло, пришедшее в страну, а град – противодействие злу, хотя вовсе не добро. И пожар, и град могут повредить людям, поэтому нужно решать: уходить или остаться. Как-то так! Скажи, Сонечка, ты бы ушла, если бы тебе предложили?
- Ты предложил бы? – Ехидно поинтересовалась она.
- Я, конечно, кто же еще?
Она задумалась на мгновение, а потом, подняв свои волшебные зеленые глаза, сказала:
- Нет, наверное, потому что ты мне напоминаешь рыцаря из поэмы Эдгара По… Ну, ты должен знать! Ее еще твой любимый Бальмонт переводил:

Между гор и долин
Едет рыцарь один,
Никого ему в мире не надо.
Он все едет вперед,
Он все песню поет,
Он замыслил найти Эльдорадо.

Я молчал. Она снова подняла взгляд с произнесла:
- Ты такой же рыцарь – тебе ничего не нужно, кроме своей цели. И я не нужна, - тут она улыбнулась. - Я же случайная попутчица! А тебе нужно искать свое Эльдорадо!
Да уж.… Эта случайная попутчица, шутя, помогла вылезти из петли, которую я сам для себя (не без помощи других людей) плел с трехлетнего возраста. Она превратила эту петлю в лассо, в аркан, и научила меня им пользоваться.… Научила и уехала в Россию, оставив меня в одиночестве дожидаться оформления транзитной визы на Кубу. Уехала, так и не узнав, что у меня нет цели, как это часто бывает в жизни. У меня есть только направление, но даже это, по-моему, уже здорово!

На бархатной мягкой лужайке сукна
Ждет строчек чарующий белый листок.
Совсем без воды у пустого окна
Застыл, умирая, волшебный цветок.

А свет от луны, пробивая стекло,
Возложит цветку на листок только тень,
Никто не узнает, что время прошло.
Закончился в мире еще один день.

1.

«…Доставка такого устройства к цели исключительно проста. Я основываю это заявление на «продолжительных и откровенных беседах» с различными полицейскими департаментами и службами безопасности, но требуется совсем мало времени, чтобы на мой вопрос получить ответ: «Вы что, издеваетесь?». Я слышал эту фразу не раз. Можно предположить, что не существует стран, которые могли бы обеспечить безопасность своих границ против подобных акций.
В этом и заключается проблема…»
Я дочитал до конца, вздохнул, закрыл книгу и прикрыл глаза.
Все-таки Том Клэнси действительно великий мастер слова! Это же, сколько ему пришлось перелопатить материала, чтобы создать такую книгу? Какая детальность! Как грамотно и доступно описана техническая составляющая! Полный восторг!
Кто-то оторвал меня от размышлений, выбив книгу из опущенных между колен рук. Ну, господа, осторожнее же нужно!
Я открыл глаза и увидел молодого человека чуть старше меня. Выглядел он, мягко говоря, вызывающе: пестрые, как раскраска какого-нибудь тропического попугая, брюки и такая же куртка всех цветов радуги, пугающие кроссовки, размером с футбольный мячик каждый, голову же его венчали огромные наушники, перепутанные с неаккуратными длинными волосами… Я, должно быть, по сравнению с ним кажусь интеллигентом в седьмом поколении.
К моему сожалению, книга лежала в проходе, и никто даже не пытался поднять ее. Что поделаешь: метро, понедельник, утро – час пик… Никому нет дела ни до чего, кроме собственного оборванного сна или, может быть, планов на день.
Я осторожно разбудил спящую на моем плече Машу, улыбнулся ей и потянулся за книгой. Девушка сонно потянулась, слегка прикоснулась губами к моей щеке и поинтересовалась:
- Выходим?
- Нет, только Кропоткинскую проехали, - улыбнулся я. – Извини, просто книгу уронил, пришлось тебя будить. Обещай, что не проклянешь!
- Если и прокляну, то не сильно, - ответила Маша, поправляя и без того безупречную прическу. – Что за книга?
- Клэнси, «Все страхи мира». Про террористов и ядерную бомбу – тебе не понравится.
Вот здесь я сделал ошибку. Страшную по своим масштабам и грядущим последствиям. Эта милая барышня, распираемая от любопытства ко всему на свете, помимо прочих своих замечательных качеств (коих великое множество) обладала невероятным своенравием и терпеть не могла, когда кто-то что-то за нее решал или говорил. Я же, по ее мнению, дерзко позволил себе заикнуться об ее мнении, о непрочитанной еще книге. Что и говорить? Пора мне запасаться тушенкой и питьевой водой, прятаться в бункере, подобно одному из тех, что составляли непроходимую линию Маннергейма, заваривать все входы, выходы (думаю, даже вентиляцию) и начинать молиться всем своим Богам о милости небесной.
Теперь Машенька заведется, и остановить ее будет не в силах ни у кого из ныне живущих. Недаром же она сама, благодаря только лишь целеустремленности, смогла поступить в Первый московский юридический институт, куда мы, кстати, и едем…
- Почему это мне не понравится?
- Там много технического описания, тактики, политики, разведывательных операций, но не таких, как у Флеминга, а более реальных.
- Сам же сказал, что там о террористах и ядерном оружии. Значит, мне может и понравится!
Все равно делать нечего, а мы только к Библиотеке имени Ленина подъехали, вот я и принялся пересказывать ей сюжет книги об утерянной израильтянами ракете с ядерной начинкой, о разведчике из ЦРУ Джеке Райане, о террористах, собравших термоядерный заряд, который, впрочем, сработал немного неверно и лишь уничтожил стадион, где происходил финал Национального кубка по бейсболу, о локальных стычках между советскими и американскими войсками, об угрозе глобальной ядерной войны и обо всем прочем. К моему великому удивлению Маша заинтересовалась. Странно! Я-то был уверен, что ей не понравится альтернативная история, да еще и с подобным размахом. Она предпочитала Кунца, Ремарка и прочих из того же ряда. Однако девушка заинтересовалась и заинтересовалась ничем иным, как термоядерной бомбой.
- И что, ее так просто собрать? – увлеченно спросила она.
- Да запросто. Главное, иметь достаточное количество денег, мозгов и находчивости, а там уже и специалистов по ядерной физике достать можно, и материалы необходимые, и все остальное.
- Да ну, ерунда! Все равно бы их обнаружили еще на границе.
Пытливая же! И как с ней спорить?
- Нет, не обнаружили бы. Приплыли они на корабле, груз был сдан по ведомости: не открывать же каждый ящик, которых там могло быть несколько десятков. Вот погранцы и не досматривали их.
- Какие десятки ящиков?
- Конспирации ради можно было взять двадцать контейнеров с бананами, а среди них спрятать контейнер с бомбой – и все проблемы, - пояснил я.
«Охотный ряд» - сообщил женский голос из динамиков. Из вагона вышли какие-то люди, в вагон какие-то люди зашли и, кажется, стало еще теснее. После недолгого раздумья Маша продолжила:
- Ну а к стадиону как бы они ее довезли? Сам же сказал, что на матче должен был быть президент!
- Украли фургон телекомпании, бомба-то не особо большая – в кузов вместится даже со всей аппаратурой.
- И все равно я не верю. Не может все быть так просто. Получается, теракты можно совершать где угодно? И об этом никто не узнает до самого теракта, или даже после него? А как тогда с фильмами быть, где всех террористов, в конце концов, на лопатки ровными рядами укладывают? Там детальность не меньше, чем в твоей книжке.
- Уложить – самое простое. Самое сложное – узнать! Вот, например, вокруг десятки людей, и ты можешь с уверенностью сказать, что у одного из них под пальто или под курткой нет пистолета? Это практически невозможно, если всех не обыскивать, а это уже другой вопрос, потому что всех не обыщешь – силенок не хватит, чтобы…
«Лубянка» - оповестил нас привычный до боли голос, и тут и произошел удар.
В один миг свет погас, салон на мгновение словно бы повис в невесомости, стекла разлетелись шрапнелью, а потом резкий толчок уронил людей на пол, и даже нас с Машей скинуло с сидений. Я постарался ухватить ее за руку, но не получилось, и теперь девушка исчезла в людской массе, растворилась в темноте.
Меня контузило, и я не в силах был различить далекие крики, которые наверняка принадлежали пассажирам вагона.
Встать получилось только с третьего или четвертого раза, я не помню. Но первое, что я увидел, когда мутная пелена от разбитой брови разошлась, это то, что за дверями, разделяющими один вагон от другого, полыхает пламя.
Слух стал возвращаться, зато сознание мутнело от мгновения к мгновению и, если бы не волевые усилия и главная цель, захватившая мою голову: найти Машу – я бы, больше чем уверен, потерял сознание.
На две или три минуты время ушло куда-то за пределы нашей вселенной, сжавшейся до размера обычного вагона метро. Почему-то никто не пытался открыть дверь на станцию в эти минуты, и все пассажиры оказались заперты, словно сардины в консервной банке. А людей было много, и это чертовски мешало! Как, спрашивается, найти человека, если почти ничего не видишь, почти не слышишь, передвигаешься медленнее рожающего гиппопотама, и вот-вот потеряешь сознание, когда при этом всюду людские тела? Так и искать: на ощупь и наудачу.
Удача, видимо мне изменила, потому что я ее так и не нашел.
В салоне становилось невыносимо жарко от пламени, бушевавшего за дверью вагона. А створки все еще никто не открывал.
Не было и света.
Многочисленные порезы от битого стекла на моих руках кровоточили нещадно, и было скользко за что-то держаться, поэтому я снова и снова падал на четвереньки, не в силах устоять. При последнем таком падении я слегка ударился виском о сиденье, но даже этого легкого контакта хватило, чтобы мое мутное сознание отправилось в путешествие, покинув такое родное тело.

2.

Второе рождение произошло через пару минут после моего «отключения». Или не через пару. В общем, я открыл глаза еще в вагоне, когда спасатели только-только стали помогать людям. В первую очередь тем, кто был ближе к проходу. Впрочем, некоторые выходили, пусть и пошатываясь, но все-таки на своих ногах. Я поднялся и, держась мокрыми от крови руками за все, что попадалось на пути, отправился к выходу с одной только целью – найти Машу!
У дверей меня подхватили под руки и отвели к «полевому госпиталю» для оказания первой помощи. Однако людей там было немного: большинство выносили на носилках на улицу, где наверняка собрался целый парад карет скорой помощи.
Пожарные заливали пеной салон соседнего вагона, где все еще горели отдельные языки пламени.
Я перевел взгляд на носилки, которые непрерывным потоком выносили из подземки, и постарался хотя бы мельком заметить знакомые очертания, но все оказалось напрасно – нигде ее не было.
Уже вскоре меня и еще несколько человек, включая того парня в цветастой одежде погрузили в машину и повезли в Склиф. Справедливости ради должен заметить, что куртка и штаны парня были запятнаны кровью - он помогал выносить пострадавших из вагона, хотя ему было трудно во всех отношениях: от взрыва он, должно быть, был очень ослаблен, да и босиком по стеклу ходить удовольствие сомнительное (один кроссовок он, скорее всего, потерял, а другой снял сам, чтобы было удобнее).
В институте Склифосовского со мной проделали кучу сомнительных операций, которые очень уж сильно напоминали ритуальные шаманские танцы и, после того, как я все-таки отказался от госпитализации, отпустили на все четыре стороны.
В институт все прибывали и прибывали новые пациенты. Их было слишком много даже для такого взрыва, и этот факт меня немало удивил. Буквально через пару минут мне стало известно, что в восемь сорок произошел аналогичный взрыв на станции «Парк культуры»…
Но поделать с происходящим я ничего не мог. А старое правило гласит: не можешь помочь – лучше не мешай – поэтому я пошел своей дорогой.

Первым делом я отправился в регистратуру, чтобы узнать хоть что-то о девушке с темными волосами в коричневой кожаной куртке.
Вопреки ожиданиям, приняли меня там с распростертыми объятьями. Хотя, если вдуматься, все правильно: кто она такая они не знают – документы-то в сумочке остались, а сумочка в метро (тоже важно – забрать утерянные вещи из поврежденного состава, а вот как – другой вопрос), поэтому человека, раскрывшего «инкогнито» пациентки не стоит гнать в шею.
Врач рассказал мне, что ничего особо страшного и фатального с ней не произошло: легкое сотрясение мозга, сильные ушибы и пара царапин – ее госпитализируют и поставят на ноги буквально за пару-тройку дней. Хотя первые пару суток навещать ее не рекомендуется – велика вероятность шока, после пережитого стресса.
Я всем своим видом выразил понимание, пообещал, что сообщу обо всем ее родителям незамедлительно, и поинтересовался:
- Могу ли я оставить ей записку?
- Разумеется, молодой человек…

3.

- Сотрясение оказалось сильнее, чем предполагали, поэтому меня оставят здесь еще на пару дней, - сказала Маша улыбнувшись. – Мама сказала, что ты каждый день приходил?
- Думал, ты очнулась, и эти церберы-медсестры меня пропустят, - ответил я, осмотрев палату, где помимо Маши было еще три человека, и все, как мне кажется, из того же метро.
- Спасибо, Максим. Спасибо за все: и что приходил, и что сумочку принес мою, и что нашел меня сразу, как смог, - на ее глазах появился намек на слезы, но она тут же взяла эмоции под контроль. – А теперь иди, видишь, врач пришел.
Я обернулся к двери и увидел того самого мужчину, с которым мне довелось разговаривать два дня назад. Он кивнул мне, приветствуя. Я сделал то же самое, а потом встал и, уже собираясь уходить, услышал:
- Максим, можешь принести мне завтра ту книжку, о которой ты мне в метро рассказывал? Не помню, как она называется…
- «Все страхи мира». Я принесу ее сегодня, если доктор позволит.
- Позволю.
Я поблагодарил его еще одним кивком, попрощался с девушкой, лежащей на больничной койке и мужчиной, занимающимся ее лечением, и вышел из палаты твердым шагом.
Мне еще предстояло ехать домой и в книжный магазин. На метро.

P.S. 29 марта 2010 года в 7.56 на станции метро «Лубянка» во втором вагоне именного поезда «Красная стрела» произошел взрыв, произведенный террористкой-смертницей. Спустя сорок три минуты в 8.39 взрыв прогремел на станции «Парк культуры». В результате взрывов погибло 41 человек и ранено 88.

Думать нужно быстро. Качай, раскачивай мысль!
На северо-восток или на юго-запад? Что, если это случайная тропа, которой он пользовался только сегодня? А если новый маршрут? Он ли? Может, они ? Следы достаточно размыты - возможно просто шли след-в-след, как ходят следопыты?
Вопросов слишком много... Качай! Нужно решать и решать быстро. Значит, на северо-восток. Туда, куда ведет цепочка следов. Следом. А потом вернуться к самому началу...
***
Я иду тихо. Разношенные ботинки с высокой шнуровкой и рубчатой подошвой мне как раз, но чуть-чуть сдавливают мизинец, хотя это проблема пары суток. Вообще, я снаряжен просто прекрасно: тяжелые ботинки, грубые штаны из палаточной ткани серо-зеленого цвета, из того же материала анорак с капюшоном, за спиной мешок с едой и разными необходимыми в тайге вещами, на голове вязаная шапочка, которая легким движением руки превращается в шапку-"ночь" с прорезями для глаз, теплые перчатки "без пальцев", колени и локти закрыты специальной защитой. Снаряжал меня старший следопыт - мой отец. Он же вручил мне оружие: хауду шестнадцатого калибра, четыре патрона к ней, наполненные маленькими монетками, забитыми в "контейнеры" для большей убойности и дальности боя, два ножа, а точнее один нож и одну метательную стрелку в качестве оружия последнего шанса. Короче говоря ушел я одетым "с иголочки" и вооруженным "до зубов".
Хауда была в специальном чехле на бедре справа - на манер пистолета, который носят только самые лучшие следопыты. Нож на левой стороне груди, стрелка в левом рукаве. Но все равно страшно.
Следы очень глубокие - либо на нем такие же тяжелые ботинки, как на мне, либо их много. Хотя, их может быть много и все в тяжелых ботинках. А если это все-таки чужие следопыты? Если так - я умру. Скорее всего быстро, но перед этим меня будут пытать. Нужно будет попробовать сразу вырвать из рукава стрелку и воткнуть в горло... Так учил меня старший следопыт.
Нет! Это точно не профессиональные следопыты или охотники: они не оставляют таких явных следов, да и река не так далеко, там камни, а камень следа не держит, они могли пройти там - маршруты-то параллельны! Стоп! Река... Река всего в полусотне шагов, а следы здесь...
***
Видимо, сделав петлю он прошел пару десятков шагов, чтобы я или кто-то другой не заметил поворота. Все правильно, кроме одного... Он залез на развилку дерева. Зачем? А кто его, людоеда, знает? Они всегда были неважными бойцами, а этот еще, наверное, на камуфляж понадеялся. Хороший, кстати, камуфляж. И карабин хороший - старший будет доволен.
Он был одни. Я шел по его следам, периодически глядя по сторонам, прикидывая, где можно было бы устроить засаду. И приметил дерево с развилкой на два ствола. Сразу же грянул выстрел: стрелок увидел, что я повернулся в его сторону. Но мне повезло - пуля прошла много выше моей головы, врезавшись в дерево за плечом.
В следующее мгновение я уже прятался с хаудой за стволом молодого пока клена.
Стрелок ждал. Странный он - в лесу большие мертвые зоны из-за деревьев, а он еще и на развилку залез - это хорошо, когда засада устроена группой, получается вроде "снай-пер-ской" поддержки, но здесь он один, теряется пространство для маневра. Все неопытные стрелки стараются занять позицию повыше. Точно так же они забиваются и в дома, прячась на чердаках, хотя лично я бы прятался на первых этажах, откуда окна позволяют обозревать весь "пе-ри-метр", как говорил мой отец, да и отступить в крайнем случае легче. Ему лучше было залечь где-нибудь под деревом - положение устойчивое, да и при необходимости можно перекатиться... Лично я сделал бы так.
Я выглянул - стрелок все еще на дереве. Он выстрелил, но не попал, зря только патрон потратил. Он недалеко, жаль, только, хауда все равно до него не достанет. Подобраться бы на пятнадцать метров хотя бы...
Подобрался. Перекатываясь через плечо от одного дерева к другому, я все-таки вышел на нужную дистанцию. Враг потратил еще четыре драгоценных патрона: непростительно даже для самого неопытного следопыта. Я выстрелил. Чуть ниже его ног, во-первых, чтобы компенсировать мощное подкидывание ствола, а во-вторых, чтобы попасть по ногам и не испортить снаряжение. Все получилось просто отлично.
Стрелок упал с дерева, оглашая пол-леса громкими криками. Монеты разорвали его ноги ниже колена, еще и ботинки попортив. Мой враг кричал и хватался за чудовищно израненные конечности. Еще бы - в порох патронов отец добавил алюминиевый порошок и немного марганца, плюс монеты, которые даже лучше картечи и гаек, плюс контейнера... Старший учил: "люби врага", зачем причинять ему лишнюю боль, создавая лишний шум, если все можно сделать тихо? Я помог раненому - добил ножом в горло, после чего затаился в некотором отдалении от трупа, чтобы узнать - не прибегут ли на помощь его соратники. Времени прошлом много, а никто не появился - можно мародерствовать.
Мы сами шьем себе одежду - кроме ботинок, разумеется -, и только несколько наших следопытов используют трофейный камуфляж. Такой я еще не видел - он был в мелкую клеточку и прекрасно сливался с окружающейся средой. Винтовка была частично обернута такой же камуфляжной тканью, из нее явно выделялся коробчатый магазин еще с тремя патронами да еще в патроннике один... Это что ж, если людоеды в таком камуфляже, да с десяти зарядными карабинами, да еще и воевать подучатся... Нам конец что ли? Только семь следопытов, двенадцать охотников, да три ученика, включая меня... Все! В коммуне только женщины и дети остаются - старики забирают часть снаряжения и уходят селиться отдельно, такой обычай. Чертовы людоеды! Чертов их кровавый праздник!
В рюкзаке людоеда оказалось еще много интересного: кроме еды в контейнерах из редкого материала - "плас-ти-ка" - был еще бинокль, два ребристых яйца с черными кольцами и скобками на "вершине", полный коробчатый магазин и просто патроны. На поясе у людоеда оказался хищный нож и пистолет со звездой, заключенной в круг. В обойме пистолета была одна тупорылая пуля, в патроннике еще одна. У людоеда оказался цилиндр с прозрачной прочной ниткой и крючком внутри, огниво, компас и коробочка. В этой коробочке были: бинт, шприц, заполненный на треть, чистая игла отдельно в кожухе из плас-ти-ка, и пузырек с надписью... Ах, если бы я умел читать... В кармане еще один коробчатый магазин. Это что же, у него с собой было тридцать патронов к одному только карабину? А еще пистолет, нож и ребристые яйца...
Я собрал все находки в рюкзак людоеда, снял с него куртку и изорванные штаны - дома зашьют - и водрузил рюкзак под свой, растянув максимально карабинчики на лямках, попрыгал, чтобы убедиться, что ничего не мешает и не звенит...
Нужно срочно отнести все это отцу! Во-первых, все это полезно, а во-вторых, если у одинокого людоеда столько всего, то как же целая группа оснащена, не может же он быть один в тайге?
Или сначала пройти обратно по следам людоеда, чтобы понять, откуда он пришел? Проще, конечно, вернуться к старшему, показать все это и отвести на тропу... Зато если я приду и расскажу о лагере, о численности противников, расположении главных сил... Раскачивай мысль! Качай! Думать нужно быстро! Решать - прямо сейчас...

********

Новый небольшой эпизод из истории без начала и конца. Мир с современными вещами и варварскими обычаями. Сын начальника разведки племени (следопытов), который сам еще только ученик, идет по вполне обычной, среднерусской тайге. Он не умеет читать, зато знаком с основами армейской тактики боя. Людоеды... Охотники... Дикий, но от этого несколько романтичный мир, в котором нужно качать, раскачивать мысль, чтобы просто хотя бы выжить - а это уже не мало.

Из личного Интернет-дневника Леонида Артемова. 19 лет.

06.04.2010. 03.52 (UTC +6 – Бишкек)

До чего же все-таки не люблю поезда южного направления! Нет, конечно, в моем СВ было относительно чисто, но сам поезд оставил в памяти лишь грязь и, мягко говоря, неприятный запах… Согласен, к концу трехдневной поездки санитарные условия сдают позиции, но в начале-то все должно быть как положено. Ан нет! Хоть за пределами вагона и апрель, но в самом-то купе жарко и душно! А кондиционера как на зло в таких поездах не бывает. И вся эта сауна вместе с непередаваемой атмосферой давно не мытых людей сопровождала меня последние двое суток из всего трех дней пути. Поэтому, можете себе представить, какого было мое счастье, когда я ощутил всем своим телом тугие горячие струи душа? За такое и полцарства не жалко отдать и принцессу в придачу. Впрочем, и так пришлось за такое удовольствие заплатить порядочно…
Так уж получилось, что отцовского одноклассника, дяди Анвара, на вокзале не оказалось, хотя именно у него я и должен был ночевать да с ним же ехать к бабушке в Кара-Балта. Но, видимо, что-то пошло не так, и меня предоставили самому себе. Я взял такси и попросил водителя отвезти меня в какой-нибудь отель. На вопрос, что мне важнее: цена, качество или расположение – я ответил, что хотелось бы всего понемногу, и уже через пятнадцать минут быстрой поездки по ночной столице оказался возле весьма и весьма впечатляющей гостиницы «Горы Азии». Расплатившись с водителем (и наверняка заплатив в разы больше, чем требовалось), я отправился на регистрацию. В обмен на сотню долларов я на сутки получил в свое распоряжение довольно приличный одноместный номер с кондиционером, кабельным телевидением, пустым холодильником, телефоном и, что самое главное, душем! Плюс, теперь я мог зарядить свой «Асус» и сделать эту запись.
Сегодня, когда на радостях поем и отосплюсь, нужно будет найти дядю Анвара, иначе в Кара-Балта придется добираться самому…

06.04.2010. 23.19 (UTC +6 – Бишкек)

Мир, как говорится, тесен, скуп на таланты и богат на неприятности. И если по поводу первых двух пунктов могут возникнуть какие-нибудь вопросы, то в справедливости третьего я за сегодняшний день убедился на все сто процентов. Проспав до обеда я, наконец, слегка перекусил и составил план на день. Первым, обязательным, заданием было найти отцовского одноклассника. Проблема состояла в том, что ни адреса, ни телефона его у меня не было – раньше мы всегда связывались через Интернет – но ничего, Бишкек не родная мне Москва – найду, думал я. Как же я ошибался.
Единственное, что я о нем знал, это место работы – УВД Бишкека. Туда я и отправился, снова взяв такси…
Анвар Асанов оказался в командировке в Таласе в (о, Боже!) трехстах шестидесяти километрах отсюда. Больше мне ничего и не сказали.
Впрочем, уже через час, вернувшись в гостиницу, я по электронной почте связался со старшим сыном Анвара, Чингизом. Мы одногодки, поэтому общаемся, что называется, на равных. Оказывается в Таласе сейчас какие-то беспорядки, и туда стягивают милицию со всего Киргизского севера. Однако отец заверил Чингиза, что это всего на день уже завтра он будет дома.
Тут передо мной стал простенький, в общем-то, выбор: либо остаться здесь еще на сутки, отдав еще сто долларов, но вволю нагуляться по городу, где последний раз был в десятилетнем возрасте, либо добираться до бабушкиного дома самостоятельно, благо дорога-то всего ничего – шестьдесят с гаком километров – час на попутке.
Стоит ли объяснять, что выбрал я первый вариант? Ой, дурак…
Теперь и не знаю, плохо ли, что я остался или очень плохо. Основательно покушав, я взял немного денег рублями и отправился на прогулку.
И уже минут через сорок я нарвался на проверку документов. Лично мне это показалось странным. Во-первых, хоть я и иностранец, я все-таки русский, коих в Киргизии достаточно, поэтому подозрений вызывать не должен. А во-вторых, местные служители местным законам обыскали меня с каким-то особым рвением и, как мне показалось, искали что-то конкретное. Ничего не найдя они нехотя извинились и скрылись в неизвестном направлении.
А еще через час все, что мне казалось раньше странным сошло на нет! Если конкретно, то я стал свидетелем того, что вызвало бы слабонервных в лучшем случае приступ рвоты, а в худшем – потерю сознания: где-то в области улицы Кочкорской молодой человек при банальной до пошлости проверке документов достал кастет и с огромной силой и неведомой скоростью ударил им в зубы одного из двух патрульных. Сам я был всего в паре десятков метров, поэтому видел все: и как упал истекающий кровью милиционер, и как снова замахнулся молодой человек, и как второй патрульный наотмашь ударил его дубинкой в висок, как тот упал…
Ни секунды не раздумывая, я бросился к милиционерам. Один лежал, выплевывая сгустки алой крови с белеющими зубами, и кричал так, словно каждый квадратный миллиметр его тела пронзили раскаленными иглами, второй что-то кричал на своем языке в рацию, нагнувшись над напарником: вызывал скорую и наряд, наверное. А рядом без сознания валялся, раскинув ноги, молодой человек. Я спросил, могу ли я чем-нибудь помочь, но вниманием меня никто не одарил – кому есть дело до какого-то русского?
Стали подходить люди, кто-то снимал происходящее на камеры телефонов. Подъехала местная карета скорой помощи, а сразу за ней и патруль.
Оба милиционера загрузились в белую газель с красным крестом на боку, а парня кинули в специальное отделение в УАЗе с синей полоской по борту. Меня, кстати, тоже на всякий случай задержали…
Разобравшись, мне все-таки вернули документы, деньги, телефон, извинились и послали на все четыре стороны.
И вот, наконец, я снова в отеле. Если кто-нибудь мне объяснит, что происходит в братской стране, я буду ему очень признателен, честное слово! Все, завтра точно никуда из гостиницы, а то еще пристрелят случайно и даже имени не спросят.

07.04.2010. 18.01 (UTC +6 – Бишкек)

Киргизский Бог! Что ни день, то разочарование! И почему я не уехал, когда была возможность? Искренне надеюсь, моим будущим детям моя глупость не перейдет по наследству! По ходу дела, с Таласа беспорядки перекинулись на Бишкек, и началась самая настоящая революция!
Эта новость стала одной из самых злободневных, но как же все это преподносится? Допустим, я по причине скудности своих знаний не владею киргизским языком и не могу понять, о чем говорят местные репортеры, но по российским каналам передают, что здесь проходят демонстрации! Самые обычные демонстрации! Чушь! В Бишкеке, по крайней мере, небольшая война!
Вопреки обещаниям самому себе я все-таки вышел из «Гор Азии», чтобы встретиться с Чингизом, и оказался в самое неподходящее время в самом неподходящем месте! А именно, на улице Тыныбекова. Здесь я впервые увидел первую в своей жизни насильственную смерть. И вторую. И третью. Больше десятка точно – в такой ситуации считать убитых не просто глупо, но и опасно.
В них стреляли бойцы местных силовых подразделений, закованные в броню. Только что я прочитал, мол, президентом Бакиевым был отдан приказ стрелять в вооруженных людей. Тоже чушь. Редчайшая чушь, которая даже не претендует на истину, ведь стреляли во всех, кто двигался. Простые такие мишени, как в тире. Живые мишени.
Хотя это как посмотреть, ведь демонстранты тоже не палками с камнями отбивались, а точнее не только ими. У львиной доли митингующих были легендарные «весла» - АК-74. И они тоже стреляли. А еще переворачивали и поджигали машины. Поджигали они еще и здания. Пробираясь к общежитию, где квартировал Чингиз, я увидел горящее здание ну очень официального вида: с флагами и гербом. По вывеске (дублированной, слава всем Богам, на русский язык) – Генеральная прокуратура.
Всюду был чудовищный хаос! Если бы я пробирался не дворами, а по главным улицам, то не читали бы вы сейчас эту запись, определенно! Крики, выстрелы, огни костров. Словно какие-то дикари уничтожают все, что попадается им на пути. Ох, не зря в этих людях течет кровь Чингисхана, человека, который разрушил, сжег и уничтожил со своей армией сотни городов.
На площади перед местным Домом Правительства собралась ужасающая толпа! Люди вопили, словно бы призывая своих кровавых Богов. Люди стреляли, словно забыли, что на прицеле у них такие же люди. Люди радовались, словно были опьянены кровью.
Здесь был и БТР-80. Зрелище подбитого бронетранспортера весом под четырнадцать тонн впечатляет, можете мне поверить на слово.
А сколько здесь было раненых! Люди с прострелянными животами, старающимися собрать воедино собственные внутренности, люди, потерявшие конечности, люди, у которых отсутствует часть головы, но они по-прежнему продолжают ползти. Это все надолго сохранится в моей памяти и будет сниться мне по ночам.
Чингиза я так и не нашел. Надеюсь, что с ним все в порядке, что он жив и здоров…

08.04.2010. 00.35 (UTC +6 – Бишкек)

На улице не смолкают крики.
В новостных лентах пишут, что президент бежал в Ош. Значит, власть в руках народа? Вот народ и мародерствует. В ночи до сих пор слышны громкий, раскатистый смех, выстрелы, мольбы о помощи.
Отель окружен бойцами частного охранного предприятия, занимающимся обеспечением безопасности частного сектора. Думаю, с тем оружием, которое есть в их распоряжении, можно отбиться от небольшой армии какого-нибудь Парагвая. Например, мужчина славянской внешности (думаю, он украинец), с которым я разговаривал пару часов назад, держал на сгибе руки ручной пулемет Калашникова. Мощная машинка большого калибра, патрон из которой, при попадании, скажем в ногу, эту самую ногу отрывает…
Я однозначно решил, что нужно будет сегодня днем добраться до Кара-Балта! Любой ценой!

08.04.2010. 21.40 (UTC +6 – Бишкек)

Все же мне удалось доехать до бабушки. Ни железнодорожный, ни автомобильный вокзалы не работали, дяди Анвара так не было – оно и понятно (только бы с ним все было в порядке), поэтому пришлось добираться на попутке. То есть, попуткой первая же попавшаяся машина стала после того, как я предложил водителю денег. Сговорились на двух с половиной тысячах рублей. Сумма непомерная, но водитель резонно заметил, что никто со мной не поедет даже за большую сумму – у всех своих проблем хватает.
Чуть больше часа спустя я уже был в объятьях плачущей навзрыд бабушки. Она знала, что я должен быть в Бишкеке шестого числа ночью, а у нее уже шестого числа днем. Но меня не оказалось и седьмого числа. Зато по телевизору уже наверняка рассказали о Народной революции (конечно, «Народная Революция», раз уж оппозиция победила, а если бы проиграла было бы это все каким-нибудь «восстанием»). Еще для нее наверняка оказалось неслабым ударом отсутствие дяди Анвара, ведь именно с ним я должен был приехать. Нужно было обязательно найти способ ей сообщить, что со мной все в порядке, даром, что я не знаю номера телефона!
Но теперь нужно внимательно следить за ситуацией, ведь если вся эта канитель продолжится, нужно будет уезжать отсюда, да не одному, а вместе с бабушкой – и не обсуждается!
В принципе, вчера, пока я не мог уснуть, я продумывал пути отхода на нейтральную территорию – в Казахстан. До границы отсюда недалеко, она открыта, мы добропорядочные граждане, союзных, будем говорить, стран… Все должно пойти гладко, главное – найти машину, но это уже другой вопрос, денежный…
Если же что-то по могущественному закону Мерфи, пойдет боком, нужно с боем (именно так, мне даже водитель, подвозивший меня, на прощание предложил купить потертый пистолет Макарова, я даже подумал пару секунд на полном серьезе, но отказался) прорываться на российскую военную базу: 338 узел связи ВМФ. База эта километрах в тридцати, в Чалдоваре. Учитывая сложившуюся ситуацию, она должна быть в повышенной боевой готовности, но уж граждан-то своей страны принять должна, надеюсь.

09.10.2010. 09.13 (UTC +6 – Бишкек)

Сегодня прямо с утра бабушка рассказала, что на рынке якобы кто-то видел две большие машины и вооруженных людей. Вот я и решил сразу же сделать запись в дневник, уже ставшим моим «судовым журналом». Рынок в Киргизии, а особенно в таких поселках, как Кара-Балта это не просто место, где можно что-то купить или что-то продать. Сюда приходят поговорить, обсудить что-то, чем-то поделиться… По привычке даже ранней весной люди встают засветло, чтобы успеть на рынок до жары, поэтому все новости уже известны до обеда.
Я же со своей внезапно взявшейся откуда-то бессонницей только засыпаю к этому времени. Но эта ночь стала особенной: меня трясло и выворачивало, был озноб. Думаю, это последствия последних трех дней, когда я жил почти на адреналине, зато теперь в относительно спокойной обстановке я словно в лихорадке. Весь ужас последних суток не выходит из моей головы.

09.10.2010. 19.58 (UTC +6 – Бишкек)

Не смотря на уговоры бабушки, я отправился посмотреть на «большие машины», чтобы знать, чего ожидать. Не зря, думаю, сходил.
Машинки, должен заметить, аховые: новенькая, словно только с конвейера, серебристая «Тойота Тундра» и какой-то слишком воинственный «Ниссан Патрол» с мощной "люстрой" на крыше. Обе машины сильно тонированы, поэтому определить, сколько человек в них находилось, не представлялось возможным.
Я минут двадцать просидел в тени карагача, пока ждал, что кто-нибудь выйдет. Вышел. И вид вышедшего меня не порадовал совершенно: подтянутый мужчина средних лет в натовском камуфляже «кукла» для действия в степи и таких же ботинках очень неэтично справил нужду на ближайший кустик и снова скрылся в недрах машины.
Получается, полуармейские формирования появились в окрестных районах Бишкека? Ставлю все свои оставшиеся деньги, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Я вернулся в такой уютный и большой бабушкин дом и сразу же попросил ее собрать с собой самый минимум необходимых вещей и документов. Этакий «тревожный чемоданчик». Бабушка не поняла, и я сказал, что нужно уходить отсюда как можно скорее. Дальше между нами состоялся небольшой, но результативный разговор примерно следующего содержания:
- Ленечка, я не хочу отсюда никуда уходить, здесь мой дом.
- Пойми, если мы не уйдем сейчас, потом может быть поздно! А когда все уляжется, мы обязательно вернемся!
- Зачем? Еще не вечер, все еще может измениться!
- Без десяти, бабушка. Без десяти шесть. Англичане начинаю говорить «добрый вечер» с шести. Без десяти вечер, и все может измениться уже в ближайшие десять минут, ведь мы не можем знать будущее, правда?
- Но куда мы пойдем? Вокруг же война!
- Это не война, это революция. Пока, по крайней мере. Я думаю, нам сначала нужно в Казахстан, а оттуда пробираться в Россию (про военную базу я пока решил не говорить, чтобы лишний раз не пугать эту мудрую женщину, она и так за последнее время много пережила). Ты поживешь пока с нами, а потом мы обязательно вернемся.
В конце концов, бабушка согласилась. Сборы не заняли много времени. Мы взяли все документы и деньги, немного одежды, и я, разумеется, возьму ноутбук.
Завтра мы выезжаем.

15.10.2010. 22.15 (UTC+4 – Москва)

Мы все-таки добрались до дома. Сначала проселочными и степными дорогами до границы. Потом, уже в Казахстане, на попутках до Алматы. Оттуда до Астаны. А уже из столицы Казахстана в Столицу России. Все прошло довольно-таки гладко, если не считать начала нашего путешествия через три страны, когда мы остановили первую машину, идущую в северном направлении. Так как никто не хотел останавливаться, чтобы взять двоих людей с багажом, мне пришлось встать посреди дороги. Одна старенькая «Волга» притормозила, и из водительской двери вышел мужчина с укороченным автоматом Калашникова – АКСУ. Он выпустил короткую очередь в воздух, после чего уехал дальше.
Бабушка сказала, что это был контрабандист, везший анашу, и это просто чудо, что стрелял он в воздух.
Тогда я не думал об этом. Зато сейчас перечитывая последние записи (действительно - последние) в дневнике и вспоминая увиденное, я начинаю осознавать, сколько раз был на краю гибели и как сильно мне повезло. Я больше не хочу такого. Это страшно и совсем не красиво. Не хочется мне геройствовать и умирать - это не мой удел. Надеюсь, такого больше не будет...

P.S. Это последняя запись - хватит с меня "путевых заметок"...

Вместо предисловия.
24 июня 1859 года Анри Дюнан стал свидетелем сражения между франко-сардинскими и австрийскими войсками при Сольферино. Ночь после сражения он провел в деревушке Кастильоне, куда привезли более 9 000 раненых французов и австрийцев. Ни местные жители, ни французская армия были не в состоянии оказать первую помощь большинству раненых. Дюнан провел несколько дней в деревне, оказывая, вместе с местными жителями, помощь раненым.
Описывая франко-австрийскую войну и произошедшее сражение, у него возникла идея создания ассоциации Красного Креста...

***

1978 год. Деревня в южной части Африки. Волонтеры Ассоциации Красного Креста и Красного Полумесяца - Бениза Лорен и Жорж Лефевр...

Двадцатилетняя французская студентка мединститута из Парижа Бениза Лорен и один из ее преподавателей месье Лефевр подъехали на американском Виллисе шестидесятого года к небольшой деревне, отмеченной на карте синим цветом - "неисследованная".
К машине сразу с криками подбежали исхудавшие дети в одних только набедренных повязках. Эта деревня была одной из самых бедных, посещенных Бенизой за месяц в Африке, хотя, по правде говоря, "богатой" деревней считалась та, где до сих пор еще не весь скот умер.
Не дожидаясь остановки американской машины, девушка открыла дверь и, схватив сумку легко соскочила на пыльную и абсолютно сухую землю. Дети мгновенно облепили ее со всех сторон, протягивая к девушке свои худые руки. Бениза стала доставать из сумки сухие галеты, какими питались в длительных походах солдаты французской армии, и раздавать детям. Ребята постарше - восьми-двенадцати лет - жадно хватали еду и, словно дикие звери, отбегали в сторону, а младшие просто стояли и плакали, не понимая, что это такое - некоторые не ели уже несколько дней.
Бениза взяла на руки одного из самых младших детей - девочку лет пяти - и поразилась, насколько она легкая - когда девушка год назад проходила практику в родильном отделении одной из больниц Парижа, в ее обязанности входило осматривать новорожденных, и эти новорожденные, по мнению студентки, весили больше, чем эта маленькая негритянка. Бениза посмотрела на своего преподавателя. Месье Лефевр разговаривал на местном наречии с каким-то стариком.
Спустя пару минут Жорж подошел к девушке и приглушенно произнес:
- Здесь дела еще хуже, чем на западе. Единственная речушка поблизости пересохла, и весь урожай и скот погиб. А запасов у этих людей с прошлого года не осталось, тогда тоже время было не сладкое.
- Месье Лефевр, - обратилась к преподавателю девушка и, подумав не больше секунды продолжила, - Жорж, что с больными?
- Около трети, как везде. Деревня маленькая, вряд ли наберется и полусотня человек.
Жорж Лефевр погладил девочку на руках Бенизы по голове и достал из походного жилета вещь и вовсе здесь невиданную - маленький кусочек твердого шоколада, после чего угостил девочку. Та взяла невиданный ранее деликатес в рот, резко поменялась в лице, расплакалась, выплюнула кусочек шоколада на пыльную землю и стала пускать коричневые слюни. Тут же к ногам французских волонтеров подбежал какой-то мальчик, схватил с земли сладость, не отряхивая от пыли, сунул за щеку и убежал сторону.
И студентка и ее преподаватель смотрели на эту сцену без единого слова.
- Мы должны остаться, - уверенно заявила Бениза, когда девочка успокоилась. - Сколько у нас еды и воды?
- Четыре пятидесятилитровые канистры, но одна уже ополовинена и запасов на неделю, рассчитанных на двадцать человек. Бени, послушай, этого нам все равно не хватит! Даже если они будут есть экономно, а мы не будем питаться совсем, еды хватит на пять дней, от силы неделю. Воды примерно на столько же. Как это ни прискорбно, но мы ничего не сможем изменить.
Бениза Лорен опустила девочку на землю и решительно заявила:
- Мы можем помочь больным...
Месье Лефевр не стал переубеждать молодую девочку, добровольно согласившуюся на мессию, лишь глубоко вздохнул. Почти все волонтеры были идеалистами, они считали, что изменить мир к лучшему можно за мгновение, повернув какой-то неведомый выключатель. Сам он, будучи прагматиком в свои сорок с небольшим видел множество смертей в точно таких же деревнях. Еще он знал ,что первые месяцы после возвращения на родину он не сможет спать, хорошенько не выпив вечером. Ко всему прочему Жорж понимал, что эта бледная девочка, отбивающаяся от назойливых москитов, пойдет до конца, даже если у нее не будет машины, груженой припасами и лекарствами.
- Хорошо, Бени, мы остаемся.
Мгновением спустя оба француза,отправились к машине, выгрузили одну канистру с водой на месте обще деревенского сбора, рассказали старосте, что каждый может попить, но не много - по одной миске на человека, и отправились осматривать больных...

Больных оказалось куда больше, чем рассчитывал Жорж. Почти пятьдесят человек лежали по своим низеньким домам и умирали от сжигающих их малярии. Преподаватель не стал говорить своей студентке, что и лекарства у них на всех не хватит.
Таким образом, ухаживая за зараженными Месье Лефевр и Бениза Лорен прожили в деревне трое суток. Каждую ночь Бениза плакала, и продолжалось это с первого для пребывания ее на материке. Уезжая из Франции она рассчитывала побыть самостоятельной, пожить отдельно от родителей, помочь нуждающимся и, наверное, попутешествовать. Но все рухнуло в первый же день: когда их корабль ударился о берег Африки, девушка стояла на палубе и смотрела на бесчисленное количество голодных, больных, нищих... Потом ее определили в оперативный госпиталь, и там она увидела первую смерть в своей жизни, а потом вторую, а затем третью... Сейчас она сидела рядом с кроватью беременной женщины, зараженной овале-малярией и клялась себе, что эта женщина выживет. Клялась, сама не зная, что больна еще серьезнее, чем эта негритянка...

- Бени, принеси мне ампулу акрихина из сумки,- прокричал Жорж Лефевр из дальней комнаты, сидя у возле бледного негра ( он сам всегда удивлялся, как это возможно, но кожа у них серела, и становилось жутковато при одном только виде - словно на мертвеца смотришь) и, не дождавшись ответа снова окликнул девушку: Бени!
Наконец он встал, вытер руки и направился к девушке (он распорядился, чтобы всех больных перенесли в одно место). Бениза спала, неудобно расположившись на стуле. Ее кожа была бела, как снег, а на лбы выступили крошечные капельки пота. Жорж сразу все понял, взял девушку на руки положил на подстилку, какие служили кроватями всем местным аборигенам...

Девушка проснулась на следующий день. Проснулась от того, что ей приснился ад, где ее решили сжечь. Бенизе хотелось пить. Ее преподаватель сидел тут же рядом, временами погружаясь в дремоту. Заметив, что девушка открыла глаза, он встрепенулся и произнес:
- Бени, девочка моя, выпей воды. Выпей.
Она сделала глоток, тут же желудок сжался в судороге, вызывая рвотный порыв, но девушка последние дни ела столько же, сколько и жители деревни, а иногда даже меньше, то есть - вообще ничего, поэтому желудок успокоился.
- Бени ,я вызвал по рации лендровер, он будет здесь через трое суток. У меня осталась последняя вакцина примахина - мы все-таки не рассчитывали на такое количество людей - но тебе и ее должно хватить до приезда других волонтеров.
- Как беременная? - Шепотом произнесла студентка.
Профессор не стал врать:
- Она без вакцины продержится немного, может, часов пятнадцать, может, сутки.
- Отдайте ей вакцину.
- Нет, у тебя крайне тяжелая степень, тебе не выжить.
- Месье Лефевр... Жорж,если я не приму вакцину, то я умру. А если не примет она, то они умрут.
Профессор молча кивнул, подал Бенизе миску с водой и пару галет и ушел, спасать женщину, носящую под сердцем ребенка.
Откуда ему было знать, что лендровер задержется на день, его студентка умрет в страшных судорогах во сне, потом умрет беременная негритянка с ее еще неродившемся ребенком...

1978 год. Франция. Париж. Жорж Лефевр

Жорж Лефевр сидел в кресле в своем доме и пил коньяк. Настоящий, выращенный в провинции Коньяк, и привезенным его другом и коллегой по Красному Кресту после возвращения Лефевра из Африки. Вкуса профессор не чувствовал. Ему просто хотелось напиться. Напиться, чтобы хоть ненадолго стереть из памяти двадцатилетнюю девушку, держащую на руках дистрофичную пятилетнюю негритяночку...

P.S. История, описанная здесь, выдумана мной и никогда не происходила (кроме вступления, конечно). Мне просто хотелось показать, примерно в каких условиях приходилось работать сотрудникам ассоциации Красного Креста и Красного Полумесяца.