Он говорит: у тебя до кристальной чистоты ясный взгляд
на неясные вещи.
Пытаться смотреть в спину огню,
гладить взглядом оранжевые вихры,
ловить саламандр за пламенеющие хвосты,
наводить между мирами мосты.
Лечить морские буруны добрым словом,
приручать кудрявых пуделей, живущих на гребнях волн,
посвятить день спасению медуз,
наблюдать часами, как плещется в луже маленький карапуз.
Довязывать снежинкам сломанные лучи,
замешивать на снегу калачи.
Ну как это?
Как?
Она говорит: все обязательно встанет на свои места.
Рано или поздно. Ты просто смотри.
Не спеши.
Он говорит: а если мне нет здесь места?
А если и мест-то никаких, для таких как я, нет?
Как в той игре, знаешь, где ты бегаешь по кругу,
а кто-то все время убирает стулья.
Хлопок - и ты понимаешь, что твоего стула уже нет.
Некуда садиться. Все заняты!
С минуту она молчит.
Не нарочно и смешно закусывает нижнюю губу.
Челка на глаза. Замерла.
И он готов её расцеловать за это,
на время выходя за всякие рамки разговора.
Потом говорит: ты разве не понял? Ты не проиграл.
Ты выиграл.
Ты стал свободен.
Понимаешь? Взамен мягкого сиденья ты обретаешь свободу.
Ты теперь себя ведущий.
Тебе не нужны стулья.
Иди куда хочешь.
Он говорит: свободен...
Слово поблескивает на радужке ее глаз...
вдруг вспоминает свой алмазный стеклорез,
как мягко он режет стекло, главное, уходя, не трогать края,
но за ним, снятым с окна - заря, поля,
засыпанная белым земля, суровые дни февраля...
дорога петляет, маня...
"Свободен..." - пробует слово на цвет и вкус...
неуловимо знакомо...
Она улыбается. Знает, что попала куда нужно.
А потому говорит бесшумно и послушно.
Она: пойдем... там ветер просится в дом...
надо напоить его молоком.
Он: приставляет лестницу к Млечному пути,
берет бидон, там ведь, в принципе, недолго идти...
Ия Латан |