Не унижайся. Не будь дурой.
Не загружайся. Следи за фигурой.
Не замыкайся. Не ной. Не кричи.
Помни, куда положила ключи.
Книги читай. Не смотри ток-шоу.
И повторяй, что всё хорошо.
Думай о многом. Много не пей.
Не подпускай к себе лишних людей.
Рано вставай. Спи по восемь часов.
Сядь на диету, но слезь, блин, с весов!
Слезла с весов — садись на диету.
И прекрати всё время ждать лето.
Остерегайся мрачных людей
И не стесняйся безумных идей. Слушай родных — не будь ты упрямой!
На выходных сходи в кино с кем-то.
Можно в кафе. Не думай о смерти.
Отправь кому-то письмо в конверте.
Не притворяйся. Поменьше трепись.
Любишь — признайся. Не любишь — влюбись!

© Александра Иванкова

Многие женщины производят впечатление смышлёных, образованных дам. Но при этом в их жизни происходит полное безобразие. Они глубоко несчастны и уставшие от жизни. Как же таким дамам стать мудрыми и обрести счастье? 8 простых правил умной «дуры» помогут вам обрести жизненное равновесие.

Отличия умной женщины от мудрой

Умная женщина отличается от мудрой прежде всего поведением, привычками и манерой общения с окружающими людьми.

Например, в отношениях с мужем умная будет следить, чтобы ее супруг не напортачил. Если муж допустил ошибку, она обязательно выскажет избраннику негодование. Дама четко укажет на промахи, а по истечению времени периодически будет припоминать о «косяке».

Что сделает мудрая женщина? Скорее всего, ничего. Сделает вид, что все в порядке. Либо поддержит, утешит. Предложит вместе поискать варианты, как все исправить.

В сложной жизненной ситуации умная леди хватается взять управление в свои руки, попутно поучая мужчину, как выйти из ситуации. А мудрая поверит в силы партнёра, приободрит его. Такая женщина может мягко подтолкнуть в нужном направлении.

Умная женщина всегда знает, как лучше жить окружающим, пытается изменить их, вступает в конфликты. Мудрая дама понимает, что она может управлять исключительно собственной жизнью. Вместо того, чтобы изменять мир и близких, она меняется сама. Окружающих людей принимает с их минусами и плюсами.

На работе умной женщине приходится нелегко. Она стремится быть лучшей, при этом жертвует отношениями с коллегами. А мудрую на работе любят и уважают. Она хороший работник, который не идёт по головам, дружит с коллективом.

Жизнь умной непроста. Она взвалила на себя так много ответственности. Постоянно напряжена. Пытается решить чужие проблемы, от жизни получает мало удовольствия. А мудрая женщина наслаждается каждым прожитым днём, отвечает только за свой круг обязанностей.

/www.greatpicture.ru/wp-content/uploads/2018/08/deti-kotoryie-prihodyat-brat-1-min-595x349.jpg" target="_blank">https://www.greatpicture.ru/wp-content/uploads/201...ihodyat-brat-1-min-595x349.jpg 595w" style="box-sizing: border-box; vertical-align: bottom; border-style: none; max-width: 100%; height: auto; color: rgb(17, 17, 17); font-family: Montserrat, Arial, "Helvetica Neue", Helvetica, sans-serif; font-size: 16px;" width="682" />

Есть дети, которые приходят давать, а есть те, что приходят брать.Первые это дети, о которых родители при каждом удобном случае говорят, что их ребенок солнце, осветившее всю нашу семью, с ним жизнь стала светлее, он принес радость и любовь в наш дом, он благословил нас своим светом.

Про них иногда говорят как о тех, кто будто бы хоть и малыш совсем, но уже маленький Будда, мудрая, вечная душа, будто «он старше всех нас». Они не требуют многого, они очень простые, легкие, и даже трудности с ними проживаются будто с дуновением попутного ветра.

С самого начала своего пути они выстилают все новым благополучием, удачей, благоприятными изменениями в семье и в материальной сфере, рождение таких детей поднимает мою женскую самость, воспитание — не воспаляет мой родительский нерв вины.

Есть дети, которые приходят давать, а есть те, что приходят брать

А о вторых говорят что-то совсем иное. Во-первых, о них почти не говорят, потому что неясно как. Все мысли про таких детей социально очень табуированны, самой себе в них признаваться ай как сложно, но если решаются шепотом — кому-то, в безопасной обстановке кабинета психолога, близкой подруге, в отчаянии — то это звучит емко: «Если бы тебя не было, то все было бы иначе, лучше».

Кажется, что все в этих детях не так, как должно быть у нормальных детей, кажется, что они пришли все силы высасывать и ничего не отдавать взамен. С ними многое рушится, с ними приходит много боли.

Роды таких детей — опустошают меня, выказывают что-то такое, что я долго хочу развидеть, потому что не в состоянии примерить их на себя — как о себе, и тогда становится проще считать — что они о ребенке, к которому я чувствую все меньше и меньше. Этот ребенок приносит так много боли, что желая закрыться от боли, мы закрываемся и от него, назначая его в этой боли — козлом отпущения. 

Знаете, кто такой козел отпущения с архитипической точки зрения?

Это животное, которое приносилось в жертву богам, чтобы оно искупило все грехи общества. То есть на него символически вешалась коллективная вина, вся плохость всех.Так и с таким ребенком.

В отчаянии мама задает вопрос: «За что мне он?» или мягче — «Почему?»

Но фишка-то вся в том, что все дети — благословение. Потому что жизнь — это благословение и любовь в чистом виде. Если брать это за аксиому, то начинается самый настоящий труд души. 

Дети, которые приходят БРАТЬ.Самое трудное — это развернуться лицом к этому ребенку, к Богу внутри него, который говорит с нами.

/www.greatpicture.ru/wp-content/uploads/2018/08/content_deti55-min-595x444.jpg" target="_blank">https://www.greatpicture.ru/wp-content/uploads/2018/08/content_deti55-min-595x444.jpg 595w" style="box-sizing: border-box; vertical-align: baseline; border-style: none; max-width: 100%; height: auto;" width="600" />

Это допустить, что этот ребенок — тоже пришел давать, но только это дар — не на, на ладошке, не благословение ресурсом, а сила, рожденная из боли, любовь, закованная в травмах

Эти дети создают самую страшную ломку — круша наш перфекционизм, хорошесть на правильно выполненных условиях, делая нас уязвимыми — либо правда любимыми и принятыми — собой и другими, либо нет. 

И тогда — не беременность им виновата, что я чувствую себя такой одинокой и беспомощной, а я обнаруживаю горькую, давно известную мне правду, в которой очень тщетно — что любовь моих родителей ко мне весьма и весьма условна, а свекры — не очень-то и считают меня своей, родной.

Что муж — находится еще в очень незрелой фазе, все еще очень привязан к маме, и не в силах заботиться обо мне полноценно, он сам — ребенок.

И тогда роды — оказываются бескомпромиссно о моем неумении ставить границы, выбирать действительно нужное, а не из вежливости и страха обидеть чужих людей. Тогда поведение этого несносного ребенка — оказывается обо мне, маленькой, раненой, которой не давали быть такой, а он — вон что себе позволяет!

Если открыть душу навстречу этому ребенку — то дорога, сближающая вас, будет как тающая по весне — полная ручьев, пахнущая землей, сносящая все былое, мертвое, и много-много-много воды — потребуется, чтобы ступить на твердую опору — контакт. 

Благословение этих детей — в труде души, в том вызове на взросление и исцеление, который они нам бросают. Смелость и мужество душ их не знает границ, щедрость их любви к нам и доверие в уязимости — сродни Иисусу, ведь этот ребенок подставляет вторую щеку, когда мы бьем его — на самом деле, или морально — отвергая.

Дети, которые приходят БРАТЬ,такие дети — кажутся слабыми, и в них действительно куда больше детского, чем у детей «солнечных» — «взрослых душ».

Малышовость их — размягчает сердце, милосерднее делает нас, потому что главное, к чему мы идем в этом трудном пути — это допущение любви к нашему внутреннему малышу (ох, простите за замыленную субличность, но в данном случае это действительно так), ту нашу детскую часть, не которая мимими, а которую стыдно вспоминать, и самим хочется отвергнуть, потому что она ледяная, потерянная, и в ней так сильно много боли, что когда-то мы сделали вид, что ее нет. 

Эти дети — пришли зеркалить ее. Чтобы вы полюбили — и его, и себя — целого, не солнечного, тщательно выбеленного, выросше-причесанного, а настоящего, разного, слабого. 

Художником он стал просто потому, что после школы надо было куда-то поступать. Он знал, что работа должна приносить удовольствие, а ему нравилось рисовать – так и был сделан выбор: он поступил в художественное училище.

К этому времени он уже знал, что изображение предметов называется натюрморт, природы – пейзаж, людей – портрет, и еще много чего знал из области избранной профессии.

Теперь ему предстояло узнать еще больше. «Для того, чтобы импровизировать, сначала надо научиться играть по нотам, — объявил на вводной лекции импозантный преподаватель, известный художник. – Так что приготовьтесь, будем начинать с азов».

Он начал учиться «играть по нотам». Куб, шар, ваза… Свет, тень, полутень… Постановка руки, перспектива, композиция… Он узнал очень много нового – как натянуть холст и самому сварить грунт, как искусственно состарить полотно и как добиваться тончайших цветовых переходов… Преподаватели его хвалили, а однажды он даже услышал от своего наставника: «Ты художник от бога!». «А разве другие – не от бога?», — подумал он, хотя, чего скрывать, было приятно.

Но вот веселые студенческие годы остались позади, и теперь у него в кармане был диплом о художественном образовании, он много знал и еще больше умел, он набрался знаний и опыта, и пора было начинать отдавать. Но… Что-то у него пошло не так.

Нет, не то чтобы ему не творилось. И не то чтобы профессия разонравилась. Возможно, он просто повзрослел и увидел то, чего раньше не замечал. А открылось ему вот что: кругом кипела жизнь, в которой искусство давно стало товаром, и преуспевал вовсе не обязательно тот, кому было что сказать миру – скорее тот, кто умел грамотно подавать и продавать свое творчество, оказаться в нужное время, в нужном месте, с нужными людьми.

Он, к сожалению, так этому и не научился. Он видел, как его товарищи мечутся, ищут себя и свое место под солнцем, а некоторые в этих метаниях «ломаются», топят невостребованность и неудовлетворенность в алкоголе, теряют ориентиры, деградируют… Он знал: часто творцы опережали свою эпоху, и их картины получали признание и хорошую цену только после смерти, но это знание мало утешало.

Он устроился на работу, где хорошо платили, целыми днями разрабатывал дизайн всевозможных буклетов, визиток, проспектов, и даже получал от этого определенное удовлетворение, а вот рисовал все меньше и неохотнее. Вдохновение приходило все реже и реже. Работа, дом, телевизор, рутина…

Его все чаще посещала мысль: «Разве в этом мое призвание? Мечтал ли я о том, чтобы прожить свою жизнь вот так, «пунктиром», словно это карандашный набросок? Когда же я начну писать свою собственную картину жизни? А если даже и начну – смогу ли? А как же «художник от бога»?». Он понимал, что теряет квалификацию, что превращается в зомби, который изо дня в день выполняет набор определенных действий, и это его напрягало.

Чтобы не сойти с ума от этих мыслей, он стал по выходным отправляться с мольбертом в переулок Мастеров, где располагались ряды всяких творцов-умельцев. Вязаные шали и поделки из бересты, украшения из бисера и лоскутные покрывала, глиняные игрушки и плетеные корзинки – чего тут только не было! И собратья-художники тоже стояли со своими нетленными полотнами, в больших количествах. И тут была конкуренция…

Но он плевал на конкуренцию, ему хотелось просто творить… Он рисовал портреты на заказ. Бумага, карандаш, десять минут – и портрет готов. Ничего сложного для профессионала – тут всего и требуется уметь подмечать детали, соблюдать пропорции да слегка польстить заказчику, так, самую малость приукрасить натуру. Он это делал умело, его портреты людям нравились. И похоже, и красиво, лучше, чем в жизни. Благодарили его часто и от души.

Теперь жить стало как-то веселее, но он отчетливо понимал, что это «живописание» призванием назвать было бы как-то… чересчур сильно. Впрочем, все-таки лучше, чем ничего.

Однажды он сделал очередной портрет, позировала ему немолодая длинноносая тетка, и пришлось сильно постараться, чтобы «сделать красиво». Нос, конечно, никуда не денешь, но было в ее лице что-то располагающее (чистота, что ли?), вот на это он и сделал акцент. Получилось неплохо.

– Готово, – сказал он, протягивая портрет тетке. Та долго его изучала, а потом подняла на него глаза, и он даже заморгал – до того пристально она на него смотрела.

– Что-то не так? – даже переспросил он, теряясь от ее взгляда.

– У вас призвание, — сказала женщина. – Вы умеете видеть вглубь…

– Ага, глаз-рентген, — пошутил он.

– Не то, — мотнула головой она. – Вы рисуете как будто душу… Вот я смотрю и понимаю: на самом деле я такая, как вы нарисовали. А все, что снаружи – это наносное. Вы словно верхний слой краски сняли, а под ним – шедевр. И этот шедевр – я. Теперь я точно знаю! Спасибо.

– Да пожалуйста, — смущенно пробормотал он, принимая купюру – свою привычную таксу за блиц-портрет.

Тетка была, что и говорить, странная. Надо же, «душу рисуете»! Хотя кто его знает, что он там рисовал? Может, и душу… Ведь у каждого есть какой-то внешний слой, та незримая шелуха, которая налипает в процессе жизни. А природой-то каждый был задуман как шедевр, уж в этом он как художник был просто уверен!

Теперь его рисование наполнилось каким-то новым смыслом. Нет, ничего нового в технологию он не привнес – те же бумага и карандаш, те же десять минут, просто мысли его все время возвращались к тому, что надо примериться и «снять верхний слой краски», чтобы из-под него освободился неведомый «шедевр». Кажется, получалось. Ему очень нравилось наблюдать за первой реакцией «натуры» – очень интересные были лица у людей.

Иногда ему попадались такие «модели», у которых душа была значительно страшнее, чем «внешний слой», тогда он выискивал в ней какие-то светлые пятна и усиливал их. Всегда можно найти светлые пятна, если настроить на это зрение. По крайней мере, ему еще ни разу не встретился человек, в котором не было бы совсем ничего хорошего.

– Слышь, братан! – однажды обратился к нему крепыш в черной куртке. – Ты это… помнишь, нет ли… тещу мою рисовал на прошлых выходных.

Тещу он помнил, на старую жабу похожа, ее дочку – постареет, крысой будет, и крепыш с ними был, точно. Ему тогда пришлось напрячь все свое воображение, чтобы превратить жабу в нечто приемлемое, увидеть в ней хоть что-то хорошее.

– Ну? – осторожно спросил он, не понимая, куда клонит крепыш.

– Так это… Изменилась она. В лучшую сторону. Как на портрет посмотрит – человеком становится. А так, между нами, сколько ее знаю, жаба жабой…

Художник невольно фыркнул: не ошибся, значит, точно увидел…

– Ну дык я тебя спросить хотел: можешь ее в масле нарисовать? Чтобы уже наверняка! Закрепить эффект, стало быть… За ценой не постою, не сомневайся!

– А чего ж не закрепить? Можно и в масле, и в маринаде, и в соусе «майонез». Только маслом не рисуют, а пишут.

– Во-во! Распиши ее в лучшем виде, все оплачу по высшему разряду!

Художнику стало весело. Прямо «портрет Дориана Грея», только со знаком плюс! И раз уж предлагают – отчего не попробовать?

Попробовал, написал. Теща осталась довольна, крепыш тоже, а жена его, жабина дочка, потребовала, чтобы ее тоже запечатлели в веках. От зависти, наверное. Художник и тут расстарался, вдохновение на него нашло – усилил сексуальную составляющую, мягкости добавил, доброту душевную высветил… Не женщина получилась – царица!

Видать, крепыш был человеком широкой души и впечатлениями в своем кругу поделился. Заказы посыпались один за другим. Молва пошла о художнике, что его портреты благотворно влияют на жизнь: в семьях мир воцаряется, дурнушки хорошеют, матери-одиночки вмиг замуж выходят, у мужиков потенция увеличивается.

Теперь не было времени ходить по выходным в переулок Мастеров, да и контору свою оставил без всякого сожаления. Работал на дому у заказчиков, люди все были богатые, платили щедро, передавали из рук в руки. Хватало и на краски, и на холсты, и на черную икру, даже по будням. Квартиру продал, купил побольше, да с комнатой под мастерскую, ремонт хороший сделал.

Казалось бы, чего еще желать? А его снова стали посещать мысли: неужели в этом его призвание – малевать всяких «жаб» и «крыс», изо всех сил пытаясь найти в них хоть что-то светлое? Нет, дело, конечно, хорошее, и для мира полезное, но все-таки, все-таки… Не было у него на душе покоя, вроде звала она его куда-то, просила о чем-то, но вот о чем? Не мог расслышать.

Однажды его неудержимо потянуло напиться. Вот так вот взять – и в драбадан, чтобы отрубиться и ничего потом не помнить. Мысль его напугала: он хорошо знал, как быстро люди творческие добираются по этому лихому маршруту до самого дна, и вовсе не хотел повторить их путь.

Надо было что-то делать, и он сделал первое, что пришло в голову: отменил все свои сеансы, схватил мольберт и складной стул и отправился туда, в переулок Мастеров. Сразу стал лихорадочно работать – делать наброски улочки, людей, парка, что через дорогу. Вроде полегчало, отпустило…

 Простите, вы портреты рисуете? Так, чтобы сразу, тут же получить, – спросили его. Он поднял глаза – рядом женщина, молодая, а глаза вымученные, словно выплаканные. Наверное, умер у нее кто-то, или еще какое горе…

– Рисую. Десять минут – и готово. Вы свой портрет хотите заказать?

– Нет. Дочкин.

Тут он увидел дочку – поперхнулся, закашлялся. Ребенок лет шести от роду был похож на инопланетянчика: несмотря на погожий теплый денек, упакован в серый комбинезон, и не поймешь даже, мальчик или девочка, на голове – плотная шапочка-колпачок, на лице – прозрачная маска, и глаза… Глаза старичка, который испытал много-много боли и готовится умереть. Смерть в них была, в этих глазах, вот что он там явственно узрел.

Он не стал ничего больше спрашивать. Таких детей он видел по телевизору и знал, что у ребенка, скорее всего, рак, радиология, иммунитет на нуле – затем и маска, и что шансов на выживание – минимум. Неизвестно, почему и откуда он это знал, но вот как-то был уверен. Наметанный глаз художника, подмечающий все детали… Он бросил взгляд на мать – да, так и есть, она знала. Внутренне уже готовилась. Наверное, и портрет захотела, потому что последний. Чтоб хоть память была…

– Садись, принцесса, сейчас я тебя буду рисовать, — сказал он девочке-инопланетянке. – Только смотри, не вертись и не соскакивай, а то не получится.

Девочка вряд ли была способна вертеться или вскакивать, она и двигалась-то осторожно, словно боялась, что ее тельце рассыплется от неосторожного движения, разлетится на мелкие осколки. Села, сложила руки на коленях, уставилась на него своими глазами мудрой черепахи Тортиллы, и терпеливо замерла. Наверное, все детство по больницам, а там терпение вырабатывается быстро, без него не выживешь.

Он напрягся, пытаясь разглядеть ее душу, но что-то мешало – не то бесформенный комбинезон, не то слезы на глазах, не то знание, что старые методы тут не подойдут, нужно какое-то принципиально новое, нетривиальное решение. И оно нашлось! Вдруг подумалось: «А какой она могла бы быть, если бы не болезнь? Не комбинезон дурацкий, а платьице, не колпак на лысой головенке, а бантики?». Воображение заработало, рука сама по себе стала что-то набрасывать на листе бумаги, процесс пошел.

На этот раз он трудился не так, как обычно. Мозги в процессе точно не участвовали, они отключились, а включилось что-то другое. Наверное, душа. Он рисовал душой, так, как будто этот портрет мог стать последним не для девочки, а для него лично. Как будто это он должен был умереть от неизлечимой болезни, и времени оставалось совсем чуть-чуть, может быть, все те же десять минут.

– Готово, – сорвал он лист бумаги с мольберта. – Смотри, какая ты красивая!

Дочка и мама смотрели на портрет. Но это был не совсем портрет и не совсем «с натуры». На нем кудрявая белокурая девчонка в летнем сарафанчике бежала с мячом по летнему лугу. Под ногами трава и цветы, над головой – солнце и бабочки, улыбка от уха до уха, и энергии – хоть отбавляй. И хотя портрет был нарисован простым карандашом, почему-то казалось, что он выполнен в цвете, что трава – зеленая, небо – голубое, мяч – оранжевый, а сарафанчик – красный в белый горох.

– Я разве такая? – глухо донеслось из-под маски.

.Важные сигналы, которые часто могут оказаться очень полезными.Каждый человек, который находится на пути саморазвития, понимает, что без определенного чувства дискомфорта ему не обойтись.

Девушка молодец! Круто ответила!

Аплодирую ей стоя от имени всех женщин!

К огромному сожалению, далеко не каждый представитель сильной половины мира сего может называться мужчиной.

Существуют такие персоны, которые не проявляют должного уважения к окружающим и свысока смотрят на женщин, мол чё им надо, вечно чего-то требуют…

Но нашлась прекрасная дама, которая лихо ответила одному наглецу и всем ему подобных! Браво!

«Наткнулась на просторах сети на вопрос одного парнишки, мол, чё вам, бабам, кроме обеспеченности и интимных отношений надо еще в этой жизни?

Да закидайте меня тапками, но отвечу честно, чего мне вот не хватает.

Мальчик мой, я хочу стабильности. Я хочу быть уверенной в тебе и в завтрашнем дне рядом с тобой. Я хочу не просто знать что ты меня любишь, я хочу это видеть в твоих поступках, в твоих планах на будущее, где я не на втором месте, мать твою!

Я хочу знать, что если я заболею — ты не будешь психовать и махать ручками, а будешь мне помогать. Я хочу знать, что я со спокойной душой могу отпустить тебя в любую точку планеты и не переживать, что там есть другие женщины.

Я хочу от тебя конкретики, не надо морочить мне голову, я не буду ждать, когда ты дозреешь, переживешь 3-й кризис, выплатишь ипотеку, или какие еще там у тебя отмазки, чтоб не идти в страшное место под названием ЗАГС.

Я не хочу объяснять детям, что папа у нас нерешительный и всего боится, что у него опять депрессия, которая лечится избеганием своей семьи, и его надо отпаивать пивком в гараже с такими же депрессивными корешами.

Я не хочу обернуться и осознать, что я потратила своё время зря. Мне не нужно признание твоих друзей, любовь твоей мамы, одобрение твоей собаки. Мне всего лишь не хватает в тебе мужчины, и дело тут не в обеспеченности и не в интиме.

Если ты трус и не можешь взять на себя ответственность, то будь у тебя 25 см, будь у тебя целое состояние — я в твою сторону даже не гляну. Мне мужчина нужен, а не кошелек с сантиметрами»

/woolgatheringwildcrafting.files.wordpress.com/2012/11/turkey-feathers-fan.jpg?w=1058&h=720" target="_blank">https://woolgatheringwildcrafting.files.wordpress....thers-fan.jpg?w=1058&h=720 1058w, https://woolgatheringwildcrafting.files.wordpress....athers-fan.jpg?w=150&h=102 150w, https://woolgatheringwildcrafting.files.wordpress....athers-fan.jpg?w=300&h=204 300w, https://woolgatheringwildcrafting.files.wordpress....athers-fan.jpg?w=768&h=522 768w, https://woolgatheringwildcrafting.files.wordpress....thers-fan.jpg?w=1024&h=696 1024w" title="веер из перьев индейки" />

Дарение и благодарность - это драгоценный цикл обмена, который поддерживает нашу жизнеспособность и жизнеспособность. Каждый день миллионами способов дарят невероятные подарки. Солнечный свет, воздух, видение, цель, семья и удивительные возможности для роста. Эти дары обрушиваются на нас, смягчая суровые пейзажи нашего существования, побуждая нас расцветать /woolgatheringwildcrafting.files.wordpress.com/2012/11/turkey-feather-close.jpg?w=450&h=600" target="_blank">https://woolgatheringwildcrafting.files.wordpress....ther-close.jpg?w=450&h=600 450w, https://woolgatheringwildcrafting.files.wordpress....ther-close.jpg?w=113&h=150 113w" title="перо индейки близко" width="225" />и обогащаться уникальными возможностями нашей индивидуальной жизни.

В естественном цикле дарения и благодарности мы принимаем эти дары так же охотно, как земля принимает летний дождь. Иногда дары возникают из ниоткуда, невероятные источники энергии и вдохновения. В других случаях подарок бывает в виде ледяного снега, который, кажется, бьет по нашим вершинам. Независимо от происхождения, мы его получаем. Каждый человек, ситуация, материал или событие - это возможность для благодарности и роста. Со временем даже самые суровые и самые холодные дары расплываются и текут вперед с ясностью, которой мы никогда бы не испытали в противном случае. Как только эти дары получены, единственное, что можно сделать естественным, - это позволить им течь наружу по собственному желанию, с легкостью плавания и безмерной благодарностью. Подобно рекам, ручьям, притокам и озерам - позвольте щедрости литься из вас благодарностью, признательностью, признательностью. Есть за что быть благодарным.

Сегодня /woolgatheringwildcrafting.files.wordpress.com/2012/11/turkey-large-feathers.jpg?w=600&h=450" target="_blank">https://woolgatheringwildcrafting.files.wordpress....e-feathers.jpg?w=600&h=450 600w, https://woolgatheringwildcrafting.files.wordpress....e-feathers.jpg?w=150&h=113 150w" title="индейка большие перья" width="300" />, единственный день, встроенный в наш календарь для благодарения, я выражаю свою благодарность за все благословения в моей жизни.

Всем спасибо, всем спасибо.

Как прекрасно просто быть живым.